— Можно, я помою тебе ноги?

Дин так и не понял, то ли горячая вода в душе резко закончилась, и вместо неё вдруг хлынула ледяная, то ли ему просто так показалось.

Сэм не спорил и не сопротивлялся, когда Дин вытолкал его из душа. Оказавшись в комнате, Дин схватил брата за плечи и, хорошенько встряхнув, рявкнул:

— Кристо!

Сэм заморгал, но не вздрогнул и не отшатнулся, как можно было бы ожидать. Дин подумал о шейпшифтере — и тут же отбросил эту мысль. Будь Сэм нечистью, он бы давно воспользовался возможностью прирезать Дина во сне, а не делал бы ему минет, не готовил бы завтрак и не мыл бы Импалу… Завтрак… Импала… Чёрт, ты кретин, Дин Винчестер, как ты сразу не догадался?!

— Так, — выдохнул Дин, выпуская плечи Сэма. — Так. Сэм, а ну-ка сядь.

Сэм послушно сел на край кровати.

— Что было, когда я оставил тебя в том салоне?

— Что?

— Когда та мадам, как там её, Ольшанс, позвала меня помочь ей выволочь коробку! Ты остался один в той комнате! Что там произошло?

— Ничего, — сказал Сэм, глядя на него с обиженным недоумением. — Я вас ждал.

— Не может быть, что-то было. Вспомни, эта баба тебе ничего не говорила? В глаза не смотрела? Может, гипноз?

— Дин, со мной всё в порядке… — робко начал Сэм, но Дин, не слушая его, сделал несколько нервных шагов по комнате, оставляя на ковролине влажные следы босых ступней.

— Она тебя трогала? Прикасалась к тебе? Может, когда брала твой… — Дин застыл, запустив руку в волосы. Потом резко опустил её и рывком поднял курку Сэма, аккуратно повешенную на спинку кресла. Бумажник. Она брала у Сэма бумажник, вытащила из него две сотни и…

Сэм сидел на кровати и безропотно наблюдал, как Дин роется в его вещах. Уже само по себе это было дико, но, если страшное подозрение Дина окажется правдой, это будет самая малая из их проблем. Дин торопливо раскрыл сэмов бумажник и выпотрошил его, бесцеремонно выкидывая содержимое — кредитки, наличные и карточки на скидку — на кровать.

Внезапно его палец ткнулся в что-то плотное, всунутое между банкнот.

— Чёрт, — прошептал Дин, выуживая из отделения прямоугольную пластинку в несколько миллиметров толщиной. Пластинка была из какого-то странного материала, плотного, но гибкого, вроде пластилина, обмотанного кусочком холщевой ткани. Дин молча посмотрел на Сэма. Сэм поджал губы, скорчил недоумевающую рожицу и пожал плечами.

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!

Она подкинула ему это, когда брала из бумажника деньги.

Ткань была не зашита, а как будто приклеена, и Дин, поддев её ногтем, без особого усилия отогнул край холщевки, обнажая то, что было в неё завёрнуто. Пластинка была сделана из вязкой красно-коричневатой субстанции, в которой были замешаны кусочки каких-то листиков, волосков, семечек, крохотных твёрдых палочек и тому подобной фигни. Натуральная, словом, вудуистская дрянь. Субстанция нарочно была сплющена так, что вполне могла затеряться среди пачки банкнот и кредиток. Дин разглядывал её с отвращением какое-то время, а потом завернул в носовой платок и сунул в карман своей куртки.

Так. Без паники. Главное — без паники. Первым делом надо проверить, что это за фигня и как она работает. Чёртова баба, всё-таки оказалась ведьмой…

— Дин? — голос Сэма звучал тревожно и почти умоляюще. Проклятье, Дин был так ошарашен, что почти забыл о нём.

— Ничего, Сэмми. Я разберусь, что с тобой сделала эта стерва…

— Я тебе не нравлюсь?

Он спросил это с таким отчаянием, что Дин, вздрогнув, круто повернулся к нему.

— Что?

— Я что-то сделал не так? — спросил Сэм, по-прежнему сидя на кровати и глядя на него такими несчастными глазами, какие Дин видел в последний раз в восемьдесят седьмом, что ли, году, когда попытался объяснить Сэму, почему они не могут завести собаку.

Да что с ним такое в конце концов творится?!

— Слушай, Сэм, — сказал Дин, садясь в кресло напротив мелкого и беря его за руки, безвольно лежащие на коленях. — Ты помнишь мадам Ольшанс? Мэлдон-Крик?

— Конечно помню, это же было только вчера.

Так, память ему не отшибло, и на том спасибо.

— Эта мадам что-то сделала с тобой. Ты сам разве не чувствуешь?

— Нет, — сказал Сэм, не пытаясь отнять у него свои руки и преданно глядя ему в лицо. — Со мной всё хорошо.

— Ты приготовил лазанью, выдраил Импалу, отсосал у меня в душе и пытался вымыть мне ноги — ты точно считаешь, что с тобой всё хорошо?!

Сэм задумался. Дин испытал мимолётный прилив надежды — может, это просто такая дурацкая шутка, или действие колдовства заканчивается, или… Но тут взгляд Сэма прояснился снова, и он сказал:

— Да, по-моему, всё замечательно.

Дин выпустил его руки и протяжно застонал. Других доказательств уже не требовалось, но он решил проверить ещё раз.

— Ладно… слушай… Я чертовски хорош собой, ты со мной согласен?

— Конечно. Ты очень красивый.

— Намного смазливей тебя.

— Конечно, — нежно ответил Сэм и снова заулыбался. Дин никогда не думал, что хорошее настроение мелкого может так резануть его ножом по сердцу.

— Я ещё и умнее тебя, мальчик из Стэнфорда.

— Конечно, Дин.

— И в койке я теперь всегда буду сверху.

— Конечно, Дин, как скажешь.

— И самое главное… — Дин набрал полную грудь воздуха и выпалил: — Самое главное — я гораздо выше ростом!

Сэм открыл было рот для очередного радостного «конечно» — и завис. Дин напряжённо смотрел на него, молясь, чтобы неудержимая тяга Сэма к логическому обоснованию всего на свете пересилила колдовские чары. Сэм беззвучно шевельнул губами, потом скривился и сказал так, словно каждое слово весило по меньше мере полтораста фунтов:

— Конечно, Дин. Ты выше.

— Блядь! — завопил Дин, вскакивая с места.

Если он ещё тешил себя какими-то сомнениями до этой минуты, то теперь они окончательно отпали.

Так, спокойно, Дин. Спокойно. Сэм превратился в зомби в фартучке, помешивающего содержимое булькающей кастрюльки на плите, но мы всё равно должны сохранять спокойствие.

— Надо съездить в полицейский участок, — сказал Дин, нервно пропуская пальцы сквозь волосы. — Город достаточно большой, надеюсь, здесь есть криминологическая лаборатория. Нужно отдать им эту хрень на анализ.

— Хорошо, — откликнулся Сэм и с готовностью поднялся на ноги. — Я отвезу.

— Нет! — ладонь Дина упёрлась ему в грудь. — Я имею в виду — не прямо сейчас. И поедем мы вместе, я теперь с тебя глаз не спущу. Одевайся давай, не будем терять вре…

Он осёкся, потому что ещё договорить не успел, а Сэм уже надел трусы и теперь с лихорадочной торопливостью натягивал джинсы.

Чёрт. Чёрт.

Вечером того же дня Дин сидел за ноутбуком Сэма, зарывшись левой рукой в волосы и обречённо водя по тачпаду правой, и думал о том, что дело труба.

Сперва он собирался сдать пластину в лабораторию и тут же рвануть назад в Мэлдон-Крик — если на Сэма и впрямь навели какое-то хитрое проклятие, то проще и быстрее всего его можно снять, прищучив как следует саму ведьму. Но в лаборатории сказали, что результаты анализа выдают только на руки, никаких телефонов — и нет, они не могу сделать исключение даже для федерального агента Хитча Крайчека, это политика безопасности, простите, сэр. Дин мысленно застонал, но в конце концов решил остаться в Шевелси до завтра. Он искренне надеялся, что за эти сутки не произойдёт ничего непоправимого.

Результаты анализа были готовы уже через несколько часов. Состав пластинки оказался довольно разнообразен: основой её служила смесь парафина с пчелиным мёдом, в которой были замешаны овечья и собачья шерсть, сушеные стебли лилии, яблочные семечки и измельчённые ежиные иголки. Была ещё белладонна, чемрец, разрыв-трава и другая стандартная усиливающая магию дрянь, но всё остальное явно имело смысл, относящийся непосредственно к самому проклятию.

Посидев часок в интернете, Дин понял, какой.

— Дин! — весёлый голос Сэма заставил его поднять от монитора воспалённые глаза. — Ужин готов.