Он не сказал ни одного долбанного слова с тех пор, как они сели в машину, а Дин — Дин боялся раскрыть рот.
В конце концов, измучившись и одурев от кошмарного ожидания, Дин в порыве отчаяния ударил по клавише кассетника. Из колонок рванулась «Металлика».
— Выключи, — не оборачиваясь, сказал Сэм.
Дин моментально послушался.
Ещё минут пять они ехали в гробовой тишине.
— Самое блядское в этом то, — сказал Сэм, — что я всё помню. Всё, понимаешь? Всё.
Да уж, чего же тут непонятного. Дин сглотнул и покосился на Сэма, стискивая руль Импалы вытянутыми руками.
— Как мыл машину, — сказал Сэм, по-прежнему глядя в окно, и уголок его рта дёрнулся то ли в кривой улыбке, то ли в гримасе боли. — Как гладил твои рубашки, и как готовил. Как брёл по дороге и ревел, словно девчонка.
— Ну ты, допустим, девчонка и есть, так что тут ничего необычного, — с преувеличенной бодростью отозвался Дин. Сэм оторвал подбородок от кулака и посмотрел на него. Дин не рискнул ответить на взгляд и, неловко улыбаясь, торопливо добавил: — А вот готовил ты зашибенно. Честно, я в жизни не ел ничего вкуснее. Ты никогда не говорил, что умеешь.
— Я и не умею. Знаю, как, но не пробовал никогда.
— Ну так… клёво получилось.
— По-твоему, мне от этого должно сделаться легче?
— Ну… не знаю, — честно сказал Дин.
Тяжёлый вздох. И кто бы мог подумать, что этот раздражённый вздох Сэма, пребывающего не в духе, может звучать слаще любимой «Металлики»?
— Знаешь, когда я сказал, что помню всё, я имел в виду всё абсолютно. В частности то, как я к тебе приставал и… то, что из этого вышло.
Ну вот. Именно этого Дин больше всего и боялся.
— Сэмми… — он сглотнул, потом снова, потом нервно облизнул губы и сжал руль ещё крепче. — Я… словом… ты прости меня, ладно? Я знаю, что это трудно, что мне нет оправданий, но если ты сможешь…
— Дин, — голос Сэма звучал так удивлённо, что Дин вздрогнул и невольно повернулся к нему. — Да ты что? Это мне надо просить у тебя прощения. Я вёл себя как… как чёрт знает кто, а ты терпел это и всё делал, пытаясь мне помочь. Будь я на твоем месте, я бы тебя придушил уже раз пятьдесят. Ты передо мной ни в чём не виноват.
Дин осмелился наконец посмотреть ему в лицо — и понял, что он не лжёт. В сэмовых глазах, наконец-то не затуманенных, не безумных, не пустых, было только смущение, досада и затаенный стыд. А обвинения, обиды и злости не было — даже тени.
— Но я же хотел тебя таким, — мучительно проговорил Дин. — Та женщина, чтоб её… так и сказала: если бы я тебя таким не хотел, ты бы не…
— А я бы хотел, чтобы ты никогда в жизни не ел лука и не слушал свой волосатый рок. Но когда я жил в Стэнфорде, знаешь, мне так не хватало этого грохота и этой твоей вечной вони изо рта.
Он говорил и улыбался, слабо, но от этой его улыбки на душе у Дина разом стало теплее.
— И ты ведь тоже хотел, чтобы я вернулся, — добавил Сэм, помолчав, и Дин невольно поморщился.
— Да уж, а то кто бы иначе запрещал мне включать мою музыку в моей машине. Ты один такой.
Сэм усмехнулся и легонько пихнул его в плечо.
И это было для Дина как откровение, как отпущение грехов. Он резко вырулил с дороги к обочине, остановил машину и, дёрнув Сэма к себе и обхватив руками его лицо, поцеловал его, крепко и жадно, будто не видел сто лет. Сэм замер на миг, беспомощно вскинув руки, а потом нерешительно опустил их Дину на плечи и раскрыл губы.
Дин не знал, как долго они целовали друг друга, и зачем это было нужно. Потом, наконец, разлепившись, они неловко поёрзали на сидениях, словно оба смущённые этим внезапным порывом нежности, после которой почему-то совсем не хотелось секса. Мысль о сексе заставила уши Дина снова налиться краской — и Сэм, видимо, прочитал его мысли, потому что заёрзал на сидении сильнее и потупил глаза. Дин вспомнил, как он вводил в себя пальцы, откидывая голову и бессвязно вскрикивая на кровати, залитой светом. И сглотнул, снова заводя машину.
— А готовишь ты всё-таки офигенно, — сказал он, когда деревья снова замелькали мимо, сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее. — И массаж… М-м, до чего ж было классно.
— Ну, — слегка улыбнулся Сэм, — в принципе, если оно так уж офигенно и классно, то…
— То? — повторил Дин, когда Сэм умолк.
— То я могу иногда это делать.
— Правда? — Дин хлёстко повернулся к нему. Чёрт, не может же он в самом деле… или может? — Сэм, правда, что ли?
— Ага, — хитро прищурившись, сказал Сэм. — Если только ты хорошенько попросишь.
