Так и вышло — в куда более буквальном смысле, чем Дин мог предположить.

Ещё на подходе к номеру Дин услышал нечто, напоминающее гул бегущей воды. Когда он открыл дверь номера, на ноги ему хлынул поток, широтой и неудержимостью сравнимый с водами Миссисипи. Дин выругался и отскочил, но ноги у него тут же промокли насквозь.

— Сэм! — крикнул он, врываясь в номер и шлёпая по щиколотку в воде, по которой плавали газеты, щётка для унитаза и пульт от телевизора.

— Дин! — жалобно отозвался Сэм из ванной.

Дин бросился туда.

Оказывается, пока его не было, в ванной сорвало кран, и всё, что мог сделать Сэм, оценив масштаб катастрофы — это держать вокруг слетевшего смесителя обёрнутую рубашку и ждать Дина. Нет, он не мог позвонить в администрацию отеля и вызвать сантехника, потому что телефонную розетку сразу же залило, а мобильник он уронил в раковину. Нет, сходить в администраторский корпус, находящийся в ста ярдах от их комнаты, он тоже не мог, потому что Дин велел ему оставаться в номере. Нет, заорать и позвать кого-нибудь на помощь он тоже не мог. Стеснялся.

— Сэмми, — простонал Дин, принимая у него вахту над краном, из которого бойко била вода — спасибо хоть холодная, а не кипяток. — Я тебя [i]очень прошу[/i], сходи в эту сраную администрацию и приведи сюда сраного сантехника!

Сэм закивал, бессмысленно вытирая мокрые руки о не менее мокрую рубашку, и убежал выполнять эту весьма своевременную просьбу.

Час спустя, когда катастрофа была устранена, извинения администрации принесены, а сами братья переехали в другой, не затопленный наводнением номер, Дин устало плюхнулся в кресло и принялся стягивать с себя мокрую одежду. Час назад он мечтал о душе, но теперь думал, что, пожалуй, обойдётся — хватит с него на сегодня водных процедур.

— Ты сердишься?

Сэм, по-прежнему в мокрых джинсах и рубашке, неловко топтался у порога, как будто не решаясь войти. Его любимый ноутбук чудом уцелел во время потопа, но Дину самому пришлось перенести его в новый номер — Сэм как будто совсем забыл о своём малыше. Дин представил, как что-то могло бы заставить его забыть об Импале — и содрогнулся.

Что, впрочем, не отменяло феерического идиотизма случившегося.

— Да, блядь, сержусь! Ну что это такое было, Сэм? Тебе как будто пять лет снова, тебя одного на пару часов оставить нельзя!

— Но я же… я же просто сделал, как ты сказал. Ты сказал, чтобы я оставался в номере и…

— И если бы номер загорелся, ты бы тоже так там и остался, дубина?

— Я же сделал, как ты сказал, — прошептал Сэм.

Дин сердито фыркнул и стащил с себя наконец рубашку. Боже, какое блаженство. Он ненавидел, когда мокрая одежда липла к телу.

— Я же просто… — еле слышно сказал Сэм у него за спиной.

Дин повернулся и посмотрел на него, чувствуя, как вдоль спины крадётся мерзкий холодок, не имеющий ничего общего с ознобом от долгой возни в холодной воде.

— Сэм? — предупреждающе проговорил Дин. — Сэм. Ты же не собираешься разреветься, правда? Ревут девчонки. А ты у нас кто?

— Рыжая девка, — прошептал Сэм, изо всех сил стараясь быть послушным, но на этот раз, кажется, это оказалось не в его власти — слёзы уже текли по щекам, пока ещё одинокими блестящими дорожками, но дорожки грозили перейти в потоп, по сравнению с которым срыв крана в ванной показался бы не стоящей внимания ерундой.

Дин никак не мог этого допустить. И не только потому, что ревущий двадцатритрёхлетний парень в шесть с лишним футов ростом — это было уже за гранью добра и зла.

— Это да, — сказал Дин, поднимаясь и шагая к брату. — Но ты боевитая и сильная духом рыжая девка. Настоящие рыжие девки не распускают сопли, понял? Чему я тебя учил, забыл, что ли? Ну иди сюда, Сэмми, — мягко сказал Дин, протягивая к нему руку. — Иди ко мне.

Сэм торопливо шагнул вперёд и охотно позволил Дину похлопать себя по спине. Он шмыгнул носом ещё пару раз, но угроза потопа вроде бы миновала, и Дин заговорил, тщательно подбирая слова:

— Ты же сам знаешь, что иногда ведёшь себя как… гм… идиот. И это совершенно нормально… для тебя. Ты такой. А я иногда могу на тебя злиться. Но это не значит, что… что… ничего это, в общем, не значит. Не надо так из-за этого…. расстраиваться.

И совать голову в духовку из-за подгоревшей лазаньи тоже не надо, хотел добавить он, но в последний миг прикусил язык. Он всё ещё успокаивающе водил ладонью по спине Сэма, как в детстве, когда Сэм просыпался ночью от очередного кошмара и забирался к нему под одеяло. Сэм, видимо, тоже вспомнил об этом, потому что прерывисто вздохнул, успокаиваясь.

А потом отстранился от Дина и застенчиво сказал:

— Ты больше не сердишься?

— Нет, мелкий. Больше не сержусь.

— А тогда можно я сделаю тебе массаж?

О, господи боже…

— Нет, Сэмми. Лучше не надо.

— Ну пожалуйста!

Мольба прозвучала как крик раненого животного. Взгляд Сэма, едва прояснившийся от слёз, снова стал мутным, безумным, и Дин вдруг испугался, всерьёз испугался. Он подумал о Салли Холлаган, и о других женщинах, которые в своём неистовом желании быть полезными, услужить и сделать приятно своим любимым в буквальном смысле загнали себя до смерти. Он не мог допустить, чтобы подобное произошло с Сэмом. Боже, только не так.

— Ну хорошо, — сдался Дин, и, когда лицо Сэма осветила счастливая улыбка, мгновенно осушившая его слёзы, предупредил: — Только никакого секса.

— Конечно! — неистово закивал Сэм. — Как скажешь! Никакого секса. Небольшой лёгкий массажик после тяжёлого дня и всё.

Да уж, день и правда был тяжёлый, этого не отнять.

Дин не сопротивлялся, когда Сэм легонько подтолкнул его к кровати и помог окончательно избавиться от влажной одежды. Дин остался в одних трусах — единственном, что было на нём сухим — и по указанию Сэма лёг на живот, подложив руки под подбородок. Сэм тоже разделся — Дин подозрительно скосил на него глаз, но Сэм тут же пояснил, что он ведь тоже весь мокрый — и оседлал его, сжав коленями его бёдра и распластав пальцы у него на спине.

— Знаешь, а раньше ты ведь ни разу не делал мне массаж, — проворчал Дин, не удержав улыбку, когда руки Сэма двинулись ниже, разминая его напряжённые мышцы.

— Ты не просил, — ответил Сэм, и Дин подумал: а ведь и правда. Не просил. Надо будет попробовать, когда всё это кончится и Сэм снова станет собой. Наверное, это здорово…

Да, это действительно было здорово. Руки у Сэма были такие сильные, какими не могли быть руки женщин, оказывавших Дину подобную услугу, и такие нежные, какими могли быть только руки Сэма. Дину даже не требовалось говорить ему, где именно потереть, а где погладить, где приложить больше усилия, а где только слегка провести ладонью — Сэм как будто влез ему под кожу и знал, что чувствует Дин. Это было обалденно, так здорово, и через десять минут Дин поймал себя на том, что урчит от удовольствия, вминаясь щекой в подушку от размеренных, крепких движений сэмовых рук на его спине и плечах.

— Нравится? — прошептал Сэм, наклоняясь к его спине и зарываясь носом в короткий ёжик волос у него на макушке.

— М-м-м, — ответил Дин, и руки Сэма задвигались ещё старательнее.

Дин так расслабился, что, кажется, успел задремать, прежде чем Сэм прекратил тереть его спину и, напоследок осторожно проведя по горячей коже ладонями, сел прямо, всё так же сжимая коленями его бёдра. Дин лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела и не думая ни о чём. Краем разомлевшего сознания он едва ощутил, что ладони Сэма движутся вдоль его спины ниже, ниже, и наконец накрывают ягодицы.

— Секс? — тихо спросил Сэм тем самым тоном, которым говорил «Кофе?», «Ужин?» или «Массаж?»

И от этого слова, от одного короткого слова, сказанного будничным тоном вышколенной домашней рабыни, Дина подкинуло на кровати так, словно вдоль тела послали волну тока в сто пятьдесят вольт.

Сэм такой прыти от него не ожидал и завалился на край кровати. Кровать была двуспальная, широкая и мягкая — после того, как их первый номер залило, других в мотеле не оказалось.