— Спать! Я сказал, что собираюсь лечь спать!
— Но тебе ведь хочется секса перед сном.
— Да с чего ты это взял?!
Вместо ответа Сэм смерил Дина взглядом, а потом накрыл ладонью его член — его твёрдый, набухший, горячий член, вздымающийся под трусами.
И правда, с чего бы он это взял. Ха.
— Сэмми, — Дин взял руку Сэма за запястье и мягко, но непреклонно убрал со своей промежности. — Не важно сейчас, чего мне хочется. Ты не должен кидаться выполнять любое моё желание. Я же обычно брякаю что-нибудь просто так, ну, ты знаешь меня — это не значит, что надо всё сразу же так и делать.
— Но тебе ведь хочется секса, — повторил Сэм, высвобождая руку и снова упрямо ныряя ею Дину в трусы. Дин застонал, когда его длинные пальцы обвились вокруг головки и сжали её, словно в подтверждение сэмовых слов. — Тебе постоянно хочется секса, днём и ночью, в постели, в Импале, в туалете на заправке, в примерочной супермаркета. Ты же хочешь меня, Дин, а я хочу дать тебе то, что ты хочешь. Позволь мне, пожалуйста.
Он шептал это так страстно и так горячо, так искренне, и смотрел на Дина с такой мольбой. Его рука тем временем начала двигаться у Дина в трусах, сперва медленно, потом понемногу убыстряя темп. Дин невольно подался ближе, вжимаясь бедром в бедро Сэма. Тот принял это как поощрение и задвигал рукой быстрее, поверхностно и часто дыша.
— М-м… — промычал Дин, без сил откидывая голову ему на плечо. — Говоришь… говоришь всё… что захочу?..
— Всё-всё, — жарко шепнул Сэм и лизнул его шею вдоль яремной вены. Дин гортанно застонал и обхватил его затылок, притягивая к себе ближе, пока рука Сэма продолжала работать у него в трусах, сдвинувшихся почти на самые бёдра.
— М-м… М-малдер и Скалли?
— Если хочешь.
— Рыжий паричок?
Дыхание Сэма стало чаще. Рука, сжимавшая член Дина, дёргалась теперь рвано и неритмично. О боже, о боже…
— Конечно… Дин…
— Ажурные чулочки? — прохрипел Дин — и, вскинув голову прежде, чем Сэм успел выдохнуть очередное «конечно», порывисто оттолкнул его от себя.
От резкого движения Дина Сэм не успел вовремя сориентироваться, его пальцы разжались и рука выскользнула у Дина из трусов. С минуту они сидели посреди кровати, задыхаясь и глядя друг другу в лицо. У Дина между ног было жарко и тяжело, сползшие на бёдра трусы намокли от смазки и больно врезались резинкой в мучительно возбуждённый пенис.
— Нет, — задыхаясь, сказал он, и, увидев, как уголки губ Сэма ползут вниз, схватил в ладони его лицо. — Сэмми, нет. Это не ты.
— Как это не я? — с обиженным изумлением сказал Сэм, даже не пытаясь шевельнуться и высвободить лицо из диновой хватки. Дин чувствовал ладонями, как горят его щеки и вздрагивают желваки на скулах. — Как это не я, Дин, это я, и я хочу сделать тебе…
— Не надо, — сказал Дин и быстро поцеловал его в подрагивающие губы. — Не надо ничего мне делать. Не потому что я не хочу, просто… Давай сейчас ляжем спать, просто ляжем спать, а завтра утром поедем, ладно?
— Ладно, — ответил Сэм — чёрт, а что ещё он мог ответить? Дин ощутил, как в груди поднимается волна горечи, а в горле встаёт противный, густой комок, который невозможно было сглотнуть. Он нагнул голову и снова легко поцеловал Сэма в губы, и ещё раз, так нежно, как только умел.
— Всё будет хорошо, — прошептал он, сам не понимая, зачем — Сэма в этом не надо было уверять, для него и так всё было зашибись. Так что, наверное, Дин пытался уверить в этом самого себя. Потому что было, конечно, очень классно видеть Сэма, который готовит ему итальянские блюда, мгновенно слушается любого его приказа и готов с утра до ночи воплощать любые его фантазии, но… но в то же время было невыносимо больно, ужасно, мучительно видеть Сэма таким. Этому надо было положить конец, и как можно скорее.
Дин выключил свет (Сэм сам потянулся было, но Дин шикнул, велев ему не дёргаться, и он тут же застыл) и лёг на подушку, обняв Сэма левой рукой и приказав: «Спи». Сэм положил голову ему на плечо и моментально уснул, безмятежно дыша ему в подмышку. Дин, выждав для верности пару минут, наскоро подрочил, не вынимая руки из-под одеяла, а потом лежал не шевелясь ещё несколько часов, и только перед самым рассветом забылся неспокойным поверхностным сном.
========== Глава вторая ==========
Проснулся он от того, что Сэм пытался подать ему кофе в постель. Это оказалось несколько неожиданно, и Дин так поразился, что свалился с кровати, перевернув заодно Сэма вместе с кофе.
— Чёрт! — вскрикнул Дин, когда горячая чёрная жидкость плеснулась на простыню, чудом никого не ошпарив.
— Прости! — всполошился Сэм, метаясь рядом и в отчаянии не замечая даже, что наступает Дину на ноги. — Я сейчас приберу! Я сейчас!
— Не надо ничего прибирать, чёрт с ним! — рявкнул Дин. — Всё равно мы сваливаем отсюда.
Он опёрся рукой о кровать, чтобы подняться — и через секунду оказался на ногах, вздёрнутый и поддерживаемый сильными руками Сэма. Дин тут же в раздражении стряхнул их с себя.
— Я не калека, сам встать могу! — рявкнул он снова, бросая раздражённый взгляд сперва на Сэма, а потом на залитую кофе постель. Перевёрнутые чашка и поднос валялись на полу, и Дин сердито переступил через них, предупредив Сэма: — Даже не думай тут прибирать. Это приказ, понял?
— Да, — убито сказал Сэм, безумно сконфуженный произошедшим. Дин открыл было рот, чтобы спросить, который час — да так с открытым ртом и застыл, глядя на свою одежду, лежащую на стуле аккуратной стопочкой. Рядом со стулом, поставленный стоймя, стоял утюг. Из дырочек на стальной пластине всё ещё вырывались, пофыркивая, струйки пара.
Дин повернулся и обвиняющие ткнул в утюг пальцем.
— Что. Это. Такое.
Сэм пожал плечами и виновато улыбнулся.
— Сэм, ты что, сам погладил мою одежду?!
— Ага, — подтвердил Сэм, улыбаясь со скромной гордостью прилежного ученика, весь вечер просидевшего над домашним заданием.
— А горничная где? Валяется с припадком падучей? За что мы ей, спрашивается, чаевые платим?!
— Она показалась мне недостаточно усердной, — нахмурившись, пояснил Сэм. — На рубашке были складки.
— Господи, Сэм, — простонал Дин. — Ты одет? Хорошо, сейчас я влезу в это шмотьё, и мы валим отсюда, сейчас же. И только попробуй сказать, что ты встал в четыре утра и приготовил утку по-пекински!
— Вообще-то со вчера ещё осталось спагетти, — пристыженно сказал Сэм, и на какой-то жуткий миг Дину почудилось, что сейчас он снимет с себя ремень и протянет его со словами: «Отшлёпай меня, я был непослушным».
По счастью, этого не случилось — во всяко случае, пока.
— И отлично, — горячо сказал Дин. — Бери кастрюлю и тащи её в Импалу… или нет, стой, я сам возьму! Позавтракаем по дороге.
— Да, дорогой.
Дин отрывисто кивнул и нагнулся над стулом, взявшись за край рубашки.
Потом медленно, очень медленно обернулся.
— Что ты сейчас сказал? — свистящим шепотом спросил он.
— Я сказал: да, Дин.
— Нет, ты сказал «да, дорогой».
— Я не говорил «дорогой», я сказал «Дин».
— Неправда! Что я, глухой, по-твоему? — заорал Дин, и Сэм тут же сжался, сгорбив плечи и став на добрых полфута ниже ростом.
— Извини, — пробормотал он. — Да, наверное, я… наверное, ты прав.
— Прекрати! — Дин в бешенстве врезал кулаком по стене, не зная, как ещё дать выход обуревавшим его чувствам. — Слышишь? Прекрати сейчас же!
— Что? — опешил Сэм.
— Соглашаться со мной во всём!
— О… да. Хорошо. Как скажешь.
— Вот видишь! Ты опять соглашаешься!
— Дин, но если я не соглашусь с тем, что должен перестать с тобой соглашаться, мне же придётся тогда продолжить соглашаться, а ты ведь попросил, чтобы я перестал?
Дин уставился на него.
— Сам-то понял, что сказал?
— Да. Повторить?
Как много отдал бы Дин сейчас за то, чтобы услышать в этих словах хоть тень издёвки! Но ему было отказано в подобном счастье. Что ж, одно хорошо — даже обернувшись зомби в передничке, Сэм всё равно оставался долбанным умником, как и был. Значит, он по-прежнему где-то там.
