Дженсен разлепил губы и негромко запел:

— Солнце встаёт из моря, прорезав мрак…

Спутники дрогнули, как один человек. Это было вопиющим нарушением какого-то правила из толстой коричневой книжицы, заброшенной Дженсеном под стол. А может, даже целого ряда правил. Дженсен продолжил:

— Вздрогни и сгинь в мучениях, злобный враг…

У него был хороший голос, не слишком сильный, но чистый и приятного тембра. На светских раутах его частенько приглашали спеть дуэтом под аккомпанемент фортепиано. Один из его любовников как-то сказал, что голос Дженсена исполнен некоего магнетизма, и, раз услышав, как он поёт, его невозможно не захотеть.

— Бойся сиянья, что спалит тебя дотла…

— Слава Диктатору! Слава! Вовеки слава!

Последние две строки они пропели все вместе. Все Спутники, подхватив, закончили строфу гимна, который каждый житель Пангеи знал с пелёнок и ежедневно читал, как молитву. Без музыкального сопровождения, без слаженности в пении строфа прозвучала как речитатив, но это придало ей особую силу, лишило формализма и наполнило искренним чувством. Дженсен вдруг понял, что он нравится им — этот юный неопытный Диктатор, который так отважно вышел к ним и посмотрел в глаза. Он нравится им, и кто-то из них, возможно, его захочет. Но об этом Дженсен подумает позже.

Допев строфу, Спутники умолкли и один за другим поднялись с колен. Джаред, выглядя потрясённым (ему, видимо, подробно описали церемонию, и ничего подобного он не ждал), обвёл их глазами — и они с Дженсеном встретились взглядами.

Дженсен еле заметно улыбнулся. Одними губами, беззвучно сказал: «Повелитель».

Выходя из церемониального зала, Джаред Тристан Падалеки был весь его — от родинки на подбородке до облегающих сапог, весь целиком, с потрохами.

========== Глава третья ==========

*

Дверь распахнулась, дежурный гвардеец механическим голосом объявил имя посетителя. Джаред подскочил, сорвался с места и со всех ног кинулся вперёд.

— Чад! Наконец-то! Где тебя…

Он подавился радостным возгласом, когда Чад Мюррей, сделав два шага, стал опускаться на колени. Его голова поникла, он смотрел в пол, и Джаред таращился на него во все глаза, не в силах понять, что происходит. Чад упёрся правым коленом в ковёр, неловко прижал ладонь к полу рядом с ногой. И, не поднимая глаз, пробормотал:

— Повелитель…

Жуткая тишина стояла между ними секунд двадцать. Потом к Джареду вернулся дар речи. Он схватил Чада за шиворот, вздёрнул на ноги и рявкнул ему в лицо:

— Ты свихнулся, что ли?!

Они посмотрели друг на друга в упор — и одновременно расхохотались. Смех вышел нервным, особенно у Чада, а у Джареда ещё и обессиленным. Джаред обхватил его за плечи и потащил в гостиную, почти силой запихивая на диван.

— Ну ты даёшь! — выпалил он.

— Э… — Чад снова хохотнул. — А ты ждал чего-то другого?

— Ещё бы, чёрт возьми. Я тебя третий день жду, места не нахожу. Столько всего хочу тебе рассказать, прямо уже список составил. А ты вваливаешься и бух! «Повелитель», — передразнил Джаред своего старого и единственного друга, которого знал всю жизнь.

— Я просто на всякий случай, — дипломатично пояснил Чад, заметно расслабляясь. — Мне же не сказали, зачем ты меня вызываешь. Я подумал, а ну как теперь припомнишь мне, что я увёл у тебя Софию Буш. Ещё казнишь…

— Если тебя за что и стоит казнить, то за ту подставу с яблочным пирогом. Но я давно простил, — заверил его Джаред, когда у Чада вдруг дёрнулась щека. Что за ерунда, у Чада никогда не было проблем с чувством юмора.

— Это радует, — пробормотал Чад. — Знаешь, не очень хочется иметь личным врагом самого Диктатора.

— А личным другом? Подойдёт?

— Если ты всё ещё хочешь, — осторожно сказал Чад, исподлобья глянув на него.

Джаред вздохнул. Конечно, чего-то подобного следовало ожидать. Чад был сыном лорда Мюррея, капитана охраны поместья, где жили леди Шерон с детьми. Капитан делил обязанности телохранителя и тюремщика, но относился к своим подопечным с глубоким почтением, а Джаред с Чадом были неразлучны, сколько себя помнили. Джареду мало удавалось общаться со сверстниками — родственники правящего Диктатора содержались почти в полной изоляции от мира. Чад был Джареду как брат, даже ближе, чем брат. Уж точно ближе, чем Джефф. Джаред просто вообразить не мог, как будет без него обходиться.

— Конечно, хочу, — ответил он наконец. — Я для этого тебя и вызвал. Останешься со мной?

Чад растерянно кивнул. Джаред запоздало понял, что его просьба в нынешних обстоятельствах звучит как приказ, не терпящий возражений. И выразился по-другому:

— Я очень просил бы тебя остаться в Летучем Доме. Ты мне тут нужен. Но если у тебя другие планы, ну, знаешь, по жизни — ты скажи, я сделаю, что в моих силах, чтобы тебе помочь.

Прозвучало глупо: отныне не существовало вещей, которые не были бы в его силах. Джаред совсем не имел в виду хвастаться этим, но, кажется, так и получилось. Чад, впрочем, ответил на его предложение широкой ухмылкой.

— Тогда заставь Софию за меня выйти! Добровольно она этого никогда не сделает.

— У вас с ней так серьёзно? — удивился Джаред. — Ты не говорил.

— Не хотел, чтоб ты ревновал лишний раз. А теперь тебе всё равно жениться нельзя, так что ты ничего не теряешь. — Чад нахально улыбнулся, закинув ногу на ногу. Его первое смущение улетучилось, он быстро освоился и уже вовсю вертел головой, разглядывая новые апартаменты Джареда.

— Ну… — Джаред сделал паузу. — Если она отшивала тебя только потому, что ты всего-то сын капитана охраны, то Командора дворцовой безопасности она вряд ли отвергнет, как думаешь?

Раскачивающаяся нога Чада замерла. А челюсть, наоборот, поползла вниз.

— Что-о?

— Что слышал. Хочу, чтобы ты возглавил мою охрану. Я ещё не делал никаких назначений, твоё будет первым, если, конечно, ты согласишься.

Джаред сказал это, и, несмотря на забавную реакцию Чада, ощутил лёгкий внутренний дискомфорт. Что-то во всей этой ситуации было неправильным, что-то в его словах было лишним, но что — он понять не мог.

И сразу же понял, что, когда Чад сполз с дивана и опять преклонил колено, с благоговением глядя на него снизу вверх.

— Благодарю, повелитель. Это… это такая….

— Такая честь, да, встань уже, — бросил Джаред, снова дёргая его за шиворот. Какого чёрта? Они столько раз дурачились с Чадом, бывало, что и дрались. В детстве вместе удирали из поместья (за что оба получали розог от мистера Мюррея — Джаред за побег, а Чад за пособничество), ловили рыбу, а став старше, ухлестывали за девушками, иногда даже за одними и теми же. Вместе учились, вместе становились старше. Вместе стали мужчинами. А теперь Чад пытается говорить с ним так, как будто… как будто Джаред — Диктатор Пангеи. Как будто он не Джаред, а Тристан

Но если Джаред собирается дать ему должность при дворе, возможно, Чад поступает правильно? И Джаред вообще не должен был спрашивать его согласия. Должен был поставить перед фактом.

Ох, как же всё теперь запуталось.

— Слушай, — проговорил Джаред, — на будущее… Я сам ещё не очень освоился. Я не в своей тарелке, ну, ты понимаешь, — Чад участливо кивнул, хотя судя по взгляду, на языке у него явно вертелся язвительный комментарий. И Джареду стало жалко, что он этого комментария не услышит. Он продолжил увереннее: — Но мне придётся привыкать. Морган меня гоняет в хвост и в гриву, и Томас тоже…

— Томас?

— Томас Вэллинг, мой камергер.

— Ты Диктатор Пангеи, и твой камергер гоняет тебя в хвост и в гриву? — недоверчиво переспросил Чад, и Джаред отмахнулся:

— Нет! То есть да. Всё сложно. Он говорит, у меня идиотские манеры. Наверное, он прав, меня же, чёрт возьми, никогда ни к чему такому не готовили. Я и отца-то видел за всю жизнь раз пять, ну, ты знаешь, он старался держать меня подальше от двора. А теперь это всем вышло боком. Я ни черта не умею, так что всему придётся учиться. И я просто хочу, чтобы рядом был кто-то, кто не будет смотреть на меня волком и считать, сколько раз я уронил вилку за столом и сколько клякс насажал на указ, пока его подписывал.