Шеф одергивает кого-то, кто опустился на колени, подбирает с земли какую-то падаль, чш, чш, потом, потом… Еще раз проверяем друг друга, отнимаем оружие, нечего туда с пушками, а если они на нас, тогда что… Да где это видано, чтобы люди…
Шеф идет в портал первым. Вот блин, я еще хотел отсидеться в задних рядах, пойти последним, или хоть предпоследним, а то, может, вообще до меня очередь не дойдет… Как же, щас, вытолкали в первые ряды, за шефом…
Мерзехонькое чувство, кажется, что я умираю. Так всегда бывает, когда идешь через портал, да сколько я ходил через порталы, раза два, не больше, но тут далековато получается, до Земли, где это вообще, Земля…
Шеф бы сказал – на своем обычном месте…
Смотрю на них.
А они смотрят на нас.
Перевожу дух, все-таки правильно, штаны на ноги, а вот галстуки… бли-ин, как-то держатся на них галстуки, как-то держатся…
Люди, живые, настоящие, не разучившиеся быть людьми. Смотрят на нас, на наши галстуки, зажатые в руках, фыркают, бормочут что-то про встречу без галстуков. Тоже срывают свои шейные платки неместные, вымученно улыбаются.
И, черт возьми, надо что-то говорить, чем-то доказать, что мы люди, люди, люди, знать бы еще, что…
– Умер крестьянин… – начинаю.
Все смотрят на меня оторопело, это еще что…
– Оставил сыновьям в наследство… старшему мельницу, среднему осла, младшему кота…
Люди растягивают губы. Кто-то подхватывает:
– Загрустил младший сын, как же мне жить, старший брат будет молоть муку, средний брат будет возить муку на торжище, а мне только и осталось, что пропадать с голоду… и говорит кот человеческим голосом…
Только теперь слышу, что такое этот человеческий голос, ровный, чистый, куда нам с нашими дурными акцентами… Говорим по ролям, они получше нашего эту сказку знают…
Шеф толкает меня под локоть. Не понимаю. Толкает снова. Ёкает сердце, неужели…
Похоже на то…
И не скажешь, не отмашешься, не отбрешешься, почему я, почему меня оставляют на земле, с ними, следить, слушать, понимать…
А ведь оставляют.
Тихонько киваю. Понял, поучусь у людей, что значит, быть человеком…
Банкет. Вилку в левой, нож в правой. С ужасом вижу у кого-то из хозяев вилку в правой, нож в левой, правда, этого кого-то тут же одергивают сородичи, ты еще котлету в правую руку возьми…
Шампанское.
Пьем за здоровье свое и не свое, пузырьки бьют в голову.
Договоры о чем-то там. Осторожно затягиваю.
– Прости-и-и земляа – аа… ведь мы ещё растё-ё-ём…
Хозяева смотрят на меня, будто ляпнул что-то неприличное, шеф тоже смотрит на меня, будто ляпнул что-то неприличное, а что такого, красиво же, берет за душу…
– Своих дете-е-е-й прости за всё, за всё-о-о-о…
Подхватывают. Все. Разом. У кого-то текут глаза, странно даже, текут глаза, никто не вызывает врача, будто так и надо…
– Поверь, Земля… люди найдут пути-и-и…
– Какую планету потеряли… какую планету… – шепчет кто-то из хозяев.
Прощаемся.
Я уже знаю, что я остаюсь.
Гости вежливо кланяются, уходят в портал. Гости… уже называю их гостями, уже чувствую себя своим среди своих… долго же мне придется учиться быть своим среди своих…
Учиться быть человеком…
– Всё, – выдыхает кто-то.
– Пережили.
Срывают маски, пиджаки, рубашки, а вот как у них ловко, рубашки прямо на тело натягиваются безо всяких застежек, и брюки тоже как-то так надеты, что спереди есть, сзади нет. Выпускают клешни, когти, щупы, зыркают фасеточными глазами. Уже кто-то кидается на кого-то, прокусывает горло, уже кто-то отбивается, визжит…
Разбегаются, расползаются, растекаются в руины, в обломки того, что было цивилизацией, кто-то подбирает с земли остатки падали, вылизывает что-то из черепа…
Смотрят в исчезающий портал, облизывают губы раздвоенными языками.
Живут же…
Люди…
Люди…
Оглядываю руины цивилизации, потерянной навсегда.
Перехожу к пункту Цэ.
Ключ от сердца
Вы мне только одно скажите, она мне что сказать хотела?
Кто вы… не знаю. Кто услышит.
Кому мне? Имя мое никому ничего не скажет. Имя, фамилия, группа крови, профессия, номер телефона и И-Эн-Эн.
Вы мне только скажите – что она мне сказать хотела?
Нет, что она сказала, ты идиот, это я понял. И с этим я не согласен, идиоты универ не кончают, хотя нет, если папочка декану сколько надо поднесет, то и идиот красный диплом получит, будет слушать торжественные речи, пускать слюни…
Это я к чему…
Ну да.
Что я идиот, я понял. То есть, что я не идиот. То есть… А вот что она еще сказать хотела, вот это не знаю. Когда умирала, врачи только руками разводили, а вы как хотите, ножевое в сердце, мы же тоже не боги… И зачем-то добавляли, вот та-ак, тянут до последнего, а потом…
Ну да. Когда умирала. Ты идиот. И пальцем мне в грудь тычет, мол, ты, ты идиот, не врач, не медсестры, не больной на койке напротив, а конкретно ты. Только… кажется мне, она что-то другое имела в виду.
Что?
Когда это было… весной. А может, летом. А может, зимой. А может, осенью. А может, еще когда. Нет, наверное все-таки весной, вот тогда кровь в голову ударит, ну кому кровь, кому моча, кому еще что…
Вот тогда…
– А ключики у вас есть?
Смотрю на девушку за столом, похоже, ошибся я конторой, ошибся, она вообще про ключики слыхом не слыхала. Или сейчас скрутят мне руки за спиной, хенде хох, вы арестованы. Все-таки закон нарушаем…
– Ключики? Вам для конкретного чего-то?
– Да нет… м-м-м-м…
– Универсальные?
– Ну…
– Без проблем, – кивает, лезет под стол. Вот черт, вот так, просто, я еще думал, конспирация какая-нибудь нужна, на Дерибасовской хорошая погода, и все такое. А тут ничего. Так. Просто.
Вынимает ключик, простенький, без излишеств, почему-то в рекламе показывали ключ с бородкой в виде сердца, а тут ничего такого…
– Ну что… он и есть.
Кажется, заметила мой взгляд.
– А… на сайте у вас… красивый такой…
– Красивый за пять, этот за три.
Киваю. Отстегиваю три тысячи. Нехило. Ладно, ради такого случая можно и разориться.
– А на вас можно попробовать?
– Не положено, – тут же делает строгое протокольное лицо, говорит строгим протокольным голосом. Чувствую, что краснею.
– Чесслово, это я так…
– Чек ваш пожалуйста, – говорит каменным голосом, – протягивает бумажку. Что за девки пошли, да сто лет ты мне не нужна, уже и сострить нельзя…
Как-то так было…
А потом ворвался к ней в офис, убить ее был готов…. Нет, это уже потом, а до этого…
– Разрешите?
Устраиваюсь напротив гламурной барышни, напрягаюсь, как хищник перед броском.
– Разрешаю.
Протягиваю руку.
– Кирилл.
– Алина.
Здесь нужно что-то говорить. И не хочется ничего говорить, напрасно я, что ли, ключ взял, не терпится опробовать…
Поворачиваю.
…от затрещины увернуться не успел, вот, с-сука, то ли увидела, что ключом пользуюсь, то ли не знаю, что…
Вспоминаю.
– Ты идиот, – шепчет, и тычет пальцем мне в грудь.
Стою над ней, как дурак сжимаю ключ, уже знаю, не поможет…
– Ключ… ключ…
– Вот он, у меня…
– Да нет… ты… идиот… – и тычет пальцем мне в грудь.
– Зачем?
А вот теперь можно: ворвался к ней в офис, убить ее был готов, понаберут дур с ай-кью ниже нуля, и радуются.
– Вы мне что подсунули?
– Что-то не так?
Голос холодный, протокольный, все ясно, рыльце-то у нас в пушку…
– Все-то не так… ни хрена не открывает. Только два открыл.
– Ну вот, а говорите, ни хрена. Видите ли, есть разные конфигурации, для каждого…
– Так что ж раньше-то не сказали? Издеваетесь?
– Вы прейскурант не смотрели? Вот же, ключи универсальные модификаций…
