«Полнолунье, и мех медвежий…» Полнолунье, и мех медвежий, И бубенчиков легкий пляс… Легкомысленнейший час! – Мне же Глубочайший час. Умудрил меня встречный ветер, Снег умилостивил мне взгляд, На пригорке монастырь светел И от снега – свят. Вы снежинки с груди собольей Мне сцеловываете, друг, Я на дерево гляжу, – в поле И на лунный круг. За широкой спиной ямщицкой Две не встретятся головы. Начинает мне Господь – сниться, Отоснились – Вы. 27 ноября 1915 Из цикла «ПОДРУГА» 2 Под лаской плюшевого пледа Вчерашний вызываю сон. Что это было? – Чья победа? — Кто побежден? Все передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь? Кто был охотник? – Кто – добыча? Все дьявольски – наоборот! Что понял, длительно мурлыча, Сибирский кот? В том поединке своеволий Кто, в чьей руке был только мяч? Чье сердце – Ваше ли, мое ли Летело вскачь? И все-таки – что ж это было? Чего так хочется и жаль? Так и не знаю: победила ль? Побеждена ль? 23 октября 1914 3 Сегодня таяло, сегодня Я простояла у окна. Взгляд отрезвленней, грудь свободней, Опять умиротворена. Не знаю, почему. Должно быть, Устала попросту душа, И как-то не хотелось трогать Мятежного карандаша. Так простояла я – в тумане — Далекая добру и злу, Тихонько пальцем барабаня По чуть звенящему стеклу. Душой не лучше и не хуже, Чем первый встречный – этот вот, — Чем перламутровые лужи, Где расплескался небосвод, Чем пролетающая птица И попросту бегущий пес, И даже нищая певица Меня не довела до слез. Забвенья милое искусство Душой усвоено уже. Какое-то большое чувство Сегодня таяло в душе. 24 октября 1914 4 Вам одеваться было лень, И было лень вставать из кресел. – А каждый Ваш грядущий день Моим весельем был бы весел. Особенно смущало Вас Идти так поздно в ночь и холод. – А каждый Ваш грядущий час Моим весельем был бы молод. Вы это сделали без зла, Невинно и непоправимо. – Я Вашей юностью была, Которая проходит мимо. 25 октября 1914 5 Сегодня, часу в восьмом, Стремглав по Большой Лубянке, Как пуля, как снежный ком, Куда-то промчались санки. Уже прозвеневший смех… Я так и застыла взглядом: Волос рыжеватый мех, И кто-то высокий – рядом! Вы были уже с другой, С ней путь открывали санный, С желанной и дорогой, — Сильнее, чем я – желанной. – Oh, je n’en puis plus, j’etouffe! [1] — Вы крикнули во весь голос, Размашисто запахнув На ней меховую полость. Мир – весел и вечер лих! Из муфты летят покупки… Так мчались Вы в снежный вихрь, Взор к взору и шубка к шубке. И был жесточайший бунт, И снег осыпался бело. Я около двух секунд — Не более – вслед глядела. И гладила длинный ворс На шубке своей – без гнева. Ваш маленький Кай замерз, О Снежная Королева. 26 октября 1914 7 Как весело сиял снежинками Ваш – серый, мой – соболий мех, Как по рождественскому рынку мы Искали ленты ярче всех. Как розовыми и несладкими Я вафлями объелась – шесть! Как всеми рыжими лошадками Я умилялась в Вашу честь. Как рыжие поддевки – парусом, Божась, сбывали нам тряпье, Как на чудных московских барышень Дивилось глупое бабье. Как в час, когда народ расходится, Мы нехотя вошли в собор, Как на старинной Богородице Вы приостановили взор. Как этот лик с очами хмурыми Был благостен и изможден В киоте с круглыми амурами Елисаветинских времен. Как руку Вы мою оставили, Сказав: «О, я ее хочу!» С какою бережностью вставили В подсвечник – желтую свечу… – О, светская, с кольцом опаловым Рука! – О, вся моя напасть! — Как я икону обещала Вам Сегодня ночью же украсть! Как в монастырскую гостиницу – Гул колокольный и закат — Блаженные, как имянинницы, Мы грянули, как полк солдат. Как я Вам – хорошеть до старости — Клялась – и просыпала соль, Как трижды мне – Вы были в ярости! — Червонный выходил король. Как голову мою сжимали Вы, Лаская каждый завиток, Как Вашей брошечки эмалевой Мне губы холодил цветок. Как я по Вашим узким пальчикам Водила сонною щекой, Как Вы меня дразнили мальчиком, Как я Вам нравилась такой… Декабрь 1914 вернутьсяО, я больше не могу, я задыхаюсь! (фр.) |
