7 Ты, срывающая покров С катафалков и с колыбелей, Разъярительница ветров, Насылательница метелей, Лихорадок, стихов и войн, – Чернокнижница! – Крепостница! — Я заслышала грозный вой Львов, вещающих колесницу. Слышу страстные голоса — И один, что молчит упорно. Вижу красные паруса — И один – между ними – черный. Океаном ли правишь путь, Или воздухом – всею грудью Жду, как солнцу, подставив грудь Смертоносному правосудью. 26 июня 1916 8 На базаре кричал народ, Пар вылетал из булочной. Я запомнила алый рот Узколицей певицы уличной. В темном – с цветиками – платке, – Милости удостоиться — Ты, потупленная, в толпе Богомолок у Сергий-Троицы, Помолись за меня, краса Грустная и бесовская, Как поставят тебя леса Богородицей хлыстовскою. 27 июня 1916 9 Златоустой Анне – всея Руси Искупительному глаголу, — Ветер, голос мой донеси И вот этот мой вздох тяжелый. Расскажи, сгорающий небосклон, Про глаза, что черны от боли, И про тихий земной поклон Посреди золотого поля. Ты в грозовой выси Обретенный вновь! Ты! – Безымянный! Донеси любовь мою Златоустой Анне – всея Руси! 27 июня 1916 10 У тонкой проволоки над волной овсов Сегодня голос – как тысяча голосов! И бубенцы проезжие – свят, свят, свят — Не тем же ль голосом, Господи, говорят. Стою и слушаю и растираю колос, И темным куполом меня замыкает – голос. Не этих ивовых плавающих ветвей Касаюсь истово, – а руки твоей. Для всех, в томленьи славящих твой подъезд, — Земная женщина, мне же – небесный крест! Тебе одной ночами кладу поклоны, — И все твоими очами глядят иконы! 1 июля 1916 11 Ты солнце в выси мне застишь, Все звезды в твоей горсти! Ах, если бы – двери настежь! — Как ветер к тебе войти! И залепетать, и вспыхнуть, И круто потупить взгляд, И, всхлипывая, затихнуть, Как в детстве, когда простят. 2 июня 1916 «В огромном городе моем – ночь…»
В огромном городе моем – ночь. Из дома сонного иду – прочь, И люди думают: жена, дочь. А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет путь, И где-то музыка в окне – чуть. Ах, нынче ветру до зари – дуть Сквозь стенки тонкие груди – в грудь. Есть черный тополь, и в окне – свет, И звон на башне, и в руке – цвет, И шаг вот этот – никому вслед, И тень вот эта, а меня – нет. Огни, как нити золотых бус, Ночного листика во рту – вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам – снюсь. Москва, 17 июля 1916 «Нынче я гость небесный…» Нынче я гость небесный В стране твоей. Я видела бессонницу леса И сон полей. Где-то в ночи подковы Взрывали траву. Тяжко вздохнула корова В сонном хлеву. Расскажу тебе с грустью, С нежностью всей, Про сторожа-гуся И спящих гусей. Руки тонули в песьей шерсти, Пес был сед. Потом, к шести, Начался рассвет. 20 июля 1916 «Бог согнулся от заботы…» Бог согнулся от заботы И затих. Вот и улыбнулся, вот и Много ангелов святых С лучезарными телами Сотворил. Есть с огромными крылами, А бывают и без крыл. Оттого и плачу много, Оттого — Что взлюбила больше Бога Милых ангелов его. 15 августа 1916 «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…» Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес, Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой, Оттого что я тебе спою – как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей, Я ключи закину и псов прогоню с крыльца — Оттого что в земной ночи я вернее пса. Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой, И в последнем споре возьму тебя – замолчи! — У того, с которым Иаков стоял в ночи. Но пока тебе не скрещу на груди персты — О проклятие! – у тебя остаешься – ты: Два крыла твои, нацеленные в эфир, — Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир! 15 августа 1916 |
