***

   Кроме Лобановского имелась в жизни Егора еще одна отдушина. Он никогда и никому о ней не рассказывал, хотя не исключал, что когда-нибудь сделать это придется, потому что мог встретить знакомых, появляясь в театре, на выставке или в кафе вместе с очень интересной пожилой дамой.

   Познакомились они случайно. Как-то, возвращаясь вечером пешком из качалки, Егор попал под сильный дождь. Впереди остановился автобус. Выходившие торопливо прятались под зонтами, и лишь у одной пассажирки такового не оказалось. И тем не менее она, не раздумывая, смело шагнула навстречу дождю. Женщина была явно немолода, и Быстрову стало ее жаль. У вымокшего под дождем здоровья не прибавится, решил он, а уж этому-то Божьему одуванчику поберечься стоило подавно.

   Егор, не раздумывая долго, догнал ее и предложил свой зонт. Она отказывалась, он настаивал. Кончилось все тем, что попытались укрыться под ним оба. Так и пошли рядом, иногда касаясь друг друга плечами, поэтому со стороны их легко можно было принять за бабушку и внука. Жила она недалеко, и вскоре они уже стояли под козырьком ее подъезда.

   - Молодой человек, если Вы никуда не торопитесь, то можете подняться ко мне и немного обсохнуть. Я даже настаиваю на этом, ведь Вы промокли по моей вине, - предложила женщина, бросив внимательный взгляд на его одежду.

  Быстров отказывался, но отказывался как-то вяло, потому, наверно, что в своей пустой квартире его никто не ждал. Еще и затяжные дожди всегда нагоняли на него скуку и вызывали сонливость, а тут было хоть и маленькое, но приключение.

   - Вы меня совсем не знаете, а приглашаете в гости, - в качестве последнего аргумента укоризненно произнес он.

  Она улыбнулась.

   - Думаете, я не отличаю хороших людей от плохих? Нет, абы кого я в гости не приглашаю. Кстати, молодой человек, а Вы плов любите? Я сегодня готовила. Настоящий, узбекский...

   - Против плова никто бы не устоял не то что я, грешный, - пробормотал Егор и отправился вслед за женщиной.

   В лифте она сообщила, что зовут ее Татьяной Петровной, а он, назвав свое имя, попросил обращаться к нему на ты. Она согласно кивнула. Через полчаса Егор, закутанный в плед, сидел в мягком кресле и уплетал вкуснейший плов, а она, тоже закутанная в толстый шерстяной платок, сидела напротив и подливала ему в пиалу зеленый чай.

   - Моя подруга жила в прошлом столетии, - женщина смешливо фыркнула, - в Узбекистане, вот и научила меня готовить это блюдо. Вкусно, правда?

   Быстров согласно кивнул головой. Ему было так тепло и уютно, как, казалось, никогда и не было. Хотя, конечно же, было, но только давным-давно, когда он, еще ничего не знавший про обиды, горе, потери жил с родителями и дедом в родном доме. Зимними вечерами, наигравшись на улице с такими же мальчишками и продрогнув до костей, отогревался под толстым одеялом на теплой печи, слушая вполуха ворчание деда.

   - Знаете, я бабушку и не знал совсем, а мама долго болела, а потом умерла. Я с дедушкой рос, недавно и его не стало, - зачем-то сказал он.

   После его слов Татьяна Петровна, как показалось Быстрову, заметно сникла, поплотнее закуталась в платок и отвела в сторону глаза. Не стоило, конечно, этого говорить, незачем другому человеку знать о чужих проблемах.

   - Простите, - растерянно произнес он, - не хотел испортить Вам настроение. Простите бестолкового, пожалуйста.

   - Ты ничего не испортил, - грустно ответила она, по-прежнему не глядя на Егора, - я хорошо понимаю тебя, потому что знаю, что такое потери и одиночество. Муж мой умер, двое детей давно живут в другой стране, помнят еще обо мне, поздравляют по праздникам. Внуки выросли без бабушки, живут своей жизнью и со мной почти не общаются.

   С вечера я придумываю разные дела, чтобы занять день. Есть у меня две подруги, такие же старые, одинокие и никому ненужные клячи. Мы когда-то работали в издательстве вместе, с тех пор и дружим. Вот скажи, в этом последнем отрезке жизни, где постоянно что-то теряешь и очень редко находишь, есть хоть какой-то смысл? Почему так случается, что постаревший человек чаще всего одиноко доживает свой век? Доживает на обломках того, что столько лет усердно строил. Вот и выходит, что об одиночестве я знаю все и еще немного.

  Она замолчала, молчал и Егор, кляня себя за несдержанность.

   - Еще раз простите, - сказал он, наконец. - Спасибо за плов. Мне пора. Я, наверно, пойду.

   Она проводила его до двери. Старая женщина, уставшая от одиночества, которая сейчас закроет за ним дверь, положит до утра на прикроватную тумбочку маску счастливого и довольного жизнью человека, а потом останется наедине со своими невеселыми мыслями. Быстрову стало ее искренне жаль.

   - Татьяна Петровна, а не будет большой наглостью с моей стороны напроситься к Вам в гости? Мне очень понравились Вы и Ваш дом. Вы не бойтесь: я самый обыкновенный и безобидный человек.

  Егор чувствовал, что его заносит, но остановиться не смог. Он кратко рассказал о себе, назвал место работы, адрес.

   - Если хотите, я покажу свой паспорт, - голос его совсем упал. - Если же нет, пойму.

  Он замер в ожидании ответа.

   - Ты меня опередил. Я и сама хотела предложить это. Буду рада снова видеть тебя, - услышал он спокойный и доброжелательный голос. - Скажем, раз или два в месяц. Предварительно позвонишь, и мы договоримся. Кстати, ты играешь в шахматы?

   - Неплохо. И в картах тоже знаю толк, - счастливым голосом сообщил Егор.

   Татьяна Петровна написала на листочке бумаги свой номер телефона и протянула ему. Он же задержал ее руку и неожиданно для себя поцеловал маленький сухонький кулачок. Когда дверь за гостем закрылась, улыбка доброжелательной хозяйки медленно сошла с лица женщины, и теперь на нем явно можно было увидеть не только растерянность, но и испуг. Татьяна Петровна, прижав руки к груди, устало прислонилась к стене и замерла. Простояла она так довольно долго, не в силах отвести взгляда от двери, за которой скрылся гость.