Он слабо улыбнулся, крепко-крепко обнял меня и вздохнул.

- Может и к лучшему. Мысль о том, что где-то в доме отец, который может проходить мимо и подслушать тоже не возбуждает. Скорее бы это сумасшествие закончилось.

Его отец пробыл ещё четыре дня и уехал несолоно хлебавши. Все его уловки и попытки вбить клин между нами прошли мимо, и он был достаточно милосерден ко мне, потому что не сказал своей матери то, что обо мне узнал. Но он рассказал об этом матери Димы и её звонок начался с истошного ора: "как ты мог жениться на стриптизерше?!"

Чую, и она нагрянуть может. Спокойствие нам только снится.

Когда Михаил уехал в квартире снова стало легче дышать. Агния Петровна и вовсе после таких гостей высказала желание на недельку отбыть в санаторий.

- Зато квартира будет полностью в вашем распоряжении.

- А то ж мы ютимся в однушке, - хмыкнул Дима, намекая, что в двухуровневых хоромах мы итак друг другу не мешаем.

Но в хитрых глазах бабушки так и читалась надежда на то, что мы повторим на бис то, что потеряли.

- Дим, она этого очень ждёт, ты видел надежду в ее глазах? - испуганно говорю мужу, когда поднимаемся в квартиру после того, как отвезли её в санаторий, - но я не уверена, что в принципе хочу детей. Я и замуж не спешила, потому что ничего хорошего в семье родителей не видела.

- Ну, ты не в семье родителей, так что глупо отказывать себе в этом опыте из-за негатива в прошлом, но так же глупо заводить их потому что бабушке так хочется. Я не готов.

- Мне легче стало от того, что мы смогли оговорить эту тему. Правда, - улыбаюсь ему, а потом внезапно даже для себя задаю вопрос, - а если бы с этим малышом все было бы хорошо, что бы мы делали?

Я останавливаюсь на середине лестницы и как-то подвисаю. Мы же на тот момент были готовы сжечь друг друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Мы бы стали родителями, - пожал плечами. - Пришлось бы учиться находить общий язык не только в горизонтальной площади, киска, - он ухмыляется, погладив мой зад и подталкивая вперёд.

С тех пор, как мы попробовали секс без резинки он готов не выпускать меня из кровати. Возможно, и поэтому бабуля от нас сбегает.

- Я тебя хочу, - сплетаю руки на шее Димы и трусь носом о его лёгкую небритость, - но боюсь, что сегодня не получится.

- Это ещё почему? - фыркает.

- Потому что я сегодня противная, злобная и нервная. Меня лучше укутать в плед, убаюкать и нежно гладить животик. А я уткнусь тебе в шею и буду мурлыкать.

- А мне кажется тебе по жопе нужно, - ухмыльнулся широко, снова касаясь моих ягодиц, - дуй давай, а то соседи поди уже влипли в глазки.

- Князев, у меня эти дни начались, мне обнимашки нужны, - разочарованно вздыхаю и иду по ступенькам вверх.

Утром я предупредил Дину, что должен уехать по делам и что меня, возможно, не будет весь день, и что вернусь я обязательно с подарком, который развеет ее грусть. Давно хотел купить ей побрякушки, время настало. У неё всё равно все ещё были её дамские дела, и валяться с пледом на диване и смотреть фильмы целый день она в принципе могла и без меня, тем более что еды я заранее заказал и даже откупорил ей бутылку вина, если вдруг захочет пропустить бокальчик.

Уехал, оставляя её без зазрения совести одну. Сначала заехал к парням, которые бесились, что я совсем на них забил. Мой косяк, но последние дни мне было куда интереснее проводить со своей кошечкой, чем с бухлом и сомнительными дамочками. А парни своим привычкам не изменяли.

Проведя почти пол дня с ними, поехал в офис компании, в которой работал, пообщаться с бывшими коллегами и пробить почву. Мою голову начали посещать разные мысли. Бросить Нью Йорк и обосноваться снова здесь, или забрать бабушку и Дину в город, который никогда не спит?

У Дины здесь работа, а бабушка ни за что не уедет, это как пить дать. Значит мне придётся задержаться здесь. Значит нужно искать подработку на время моего проживания.

Поболтав с коллегами и пробив нужную информацию, поблагодарил и уехал, наконец собираясь к своей девочке домой. А вот у дома меня ждал неприятный сюрприз.

- Что тебе здесь нужно? - рявкнул, только завидев у подъезда человека, который был мне омерзителен. И которого моя жена называла когда-то папой.

- Моя дочь, - оскалился мужичонка.

- Твоя дочь теперь моя жена, проваливай по добру по здорову, - гаркнул, сжав кулаки. Смазать бы оскал с его лица, да стоит ли руки пачкать.

То, что я услышал от него в прошлый раз, до сих пор рвало крышу от злости. То, как он бесстыдно и бесчеловечно продавал тело своей дочери сомнительного вида бычаре, было за гранью моего понимания. И будило дикую злость.

И вот вечер, сумерки, трётся во дворе, выжидает чего-то. Бросаю взгляд на наши окна и вижу свет в окне на кухне. Девчонка дома. В безопасности. Сразу как-то отлегло.

Я так отвлёкся на мысли о Дине, что пропустил то, что мой собеседник странно молчит, а за спиной начинается непонятная возня. А затем прилетел удар.

Я не понял, как свалился на землю, и лишь упав мордой в асфальт смог рассмотреть, что бьют трое. Шкафы те ещё, я со своей нескромной комплекцией и спортивными увлечениями, не мог даже подняться на ноги, чтоб отражать удары, старался блокировать их лёжа на земле. Дважды ботинок метил в лицо, один раз попал, и я захлебнулся собственной кровью, понимая, что разбит и нос, и губа. Остальные удары приходились по мягким тканям, били профессионально, как профессиональные бойцы при задержании. Много били по яйцам, словно сделать из моего члена отбивную была задача номер один.

В какой-то момент, когда я уже почти готов был отключиться, всё резко прекратилось. Рядом с моей головой на асфальт приземлился плевок. И на колени передо мной села чёрная тень, огромная, массивная.

- Хватит еб*ть мою бабу, - изрыгнула тень и я узнал голос. Папочка привел с собой папика. Авторство отбивной из моего члена принадлежит банде Борзого.

- Она не твоя, - рявкнул из последних сил и закашлялся, вновь заглотнув хлещущую из носа фонтаном кровь.

- Еб*ть ты тупой! - удар и я окончательно отключился.

Пришёл в себя так же резко, как отключился. Всё так же на холодной земле, только за кустами, не на виду прохожих. Бросили помирать как собаку.

Всё тело ломило, кровь запеклась и кожа горела, в голове стучало. Что дальше делать?

Это однозначно война. Первый бой я проиграл как ребёнок. Но своё я не отдам. Дина останется со мной. Я сделал героическую попытку сесть и бросил взгляд на окна, увидел, что света нигде нет, и похолодел.

Чёрт, Дина!

Резко поднялся на ноги, схватился за ствол дерева, чтоб тут же не рухнуть назад, собрал себя воедино, мобилизируя все силы, и что есть мощи поковылял, прихрамывая, в сторону дома.

Каждая ступенька стала личным адом. Но похер, на всё похер, лишь бы девчонка была дома.

- Дина, - зарычал, как бешенный, врываясь в квартиру, - Дина, ты где?

Где-то слышу шарудение, стук чего-то, чертыхание. Тапки ищет. Дома.

В спальне зажегся свет. Я прислонился в стене и попытался облегченно выдохнуть. Не могу. Больно.

- Дим, ты надрался, что стоишь в темноте, как бедный родственник?

Идет ко мне, включает свет и бледнеет на глазах.

- Дим, господи, кто так тебя?

Бросается ко мне и пытается поддержать.

- Ничего не говори. Ты мне не нравишься. Где конкретно болит? Я скорую вызываю. К нам отвезут. И не спорь. Это Борзый, не твои же дружки? Это было бы слишком? Тогда я звоню в полицию.

- Не надо скорую, и тем более полицию, - кривлюсь, прижимая её к себе до хруста собственных рёбер. Они целы, к слову. Скоты били слишком профессионально, чтоб не нанести серьёзных увечий, но хорошенько отбить мягкие ткани.

Опускаю взгляд на девчонку и говорю: