А потом как снег на голову приехал отец.

Никого не предупреждая, просто явился и всё. И у бабушки, и у меня с ним всегда были крайне напряженные отношения. Потому что он мозговыносяще сложный. И нетерпимый. И упрямый. И никогда никого, кроме себя любимого, не слушает и не слышит. Для человека, у которого есть хоть крупицы адекватности, такое комбо в собеседнике просто неприемлемо и отпугивает сразу. Самое странное, что это не та причина, по которой они с мамой развелись. Она такая же как и он. И им каким-то чудом всегда было комфортно жить так, орать и выяснять отношения, поднимать руки друг на друга и громко трахаться и мириться потом.

Поэтому я боготворю бабушку, она воспитала меня и дала мне шанс увидеть другую жизнь, другую реальность, спокойную, а не жизнь между торнадо и вулканом. Хотя то, как они поднасрали в мой характер Дина имела честь вкусить уже не раз.

И вот теперь торнадо принесло в наш тихий омут, и он явно поднимет всю пыль и грязь.

Я услышал, как открылась входная дверь, услышал голос, услышал голос бабушки и тяжко вздохнул. Нужно выйти, но так не хотелось.

Я наделся, что Дина вернётся со смены первой и удастся её предупредить и подготовить. Потому что к этому человеку нужно морально готовить. Но он обставил её буквально на пару минут.

Они с бабушкой ещё стояли в коридоре, когда дверь открылась второй раз.

- Что за куколку ты себе завела, мать? Как зовут это очаровательное создание?

Я стиснул зубы и решительно распахнул дверь спальни. Вошёл в коридор аккурат тогда, когда отец липким, пошлым взглядом окинул зад расстегивающей босоножки Дины.

- Это моя медсестра, сиделка, и помощница.

- Я уже вижу, что мы поладим, - широко усмехнулся отец.

Он хорошо выглядел. Ухоженный, высокий, подтянутый, одетый по молодежному. Если бы не тронутые сединой волосы, в жизни не скажешь, что ему за 50, давно при чём.

- Правда, кошечка?

- Неправда, - отрезал сзади я, подперев косяк и скрестив руки на груди.

- Сын!

Отец тут же развернулся, широко улыбнулся и понимающе уточнил:

- Ты её трахаешь? Без проблем, парень.

Я вижу, как сжала кулаки бабушка, и как она еле сдерживается, чтоб не приложить своего отпрыска чем-нибудь тяжёлым.

- Извинись перед моей женой за своё мерзкое поведение, пап, - говорю бескомпромиссно, бросив беглый взгляд на поникшую девчонку.

- Какой такой женой?

- Она стоит прямо за твоей спиной, - холодно усмехаюсь, отрываю плечо от косяка и подхожу к девчонке, прижимаю к себе собственнически, словно мы не стоим в аристократичной квартире, а кучка животных на водопое, где только проявление мускулинности и силы работает.

- Познакомься с Диной Князевой, своей невесткой, отец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Добрый вечер. Дина. Приятно познакомиться, - моя киса приободрилась, обнимает меня, ладошками скользит по моему животу.

- Мать, какого хрена происходит?

Учтивый как всегда. Бабушка только стала приходить в себя, он приехал и уже бычит, ещё даже в квартиру не зашёл.

Прежде, чем бабушка ответит, я сам обращаюсь к ней:

- Бери Дину и идите ужинать, а мы с папой потолкуем по-мужски пока.

Бабушка качает головой, меняясь в лице, и я знаю этот взгляд. Знаю, чего она боится.

Отец бил меня, часто и много, всегда, когда я делал что-то, что он не считал правильным. Мне доставалось сколько я себя помню. И сейчас он не в восторге от моего тайного брака. Но, боюсь, возраст и весовые категории уже не на его стороне.

Когда мы поднимаемся наверх и он начинает разговор с:

- Что поебывать эту тугую задницу без штампа в паспорте не получилось и спермотоксикоз отключил мозги?

Я понимаю, что без драки не обойдется. Но не хочу, до последнего не хочу ее инициировать. Я же знаю какой он, и мордобой ничего не изменит.

Дальше разговор стал набирать повышенные тона и женщины вбежали ровно в тот момент, когда отец стирал с разбившейся губы тонкую струю крови, а я тяжело дышал, словно только что совершил прыжок с парашютом без оного.

- Дина, забери Диму отсюда, а я поговорю со своим сыном, - в голосе Агнии Петровны появились властные, стальные нотки.

Бежала домой с вкусняшками, с азартом. Дома меня ждали два человека, в которых я растворялась каждый день все больше и больше. Мне даже порой казалось, что Димка не настоящий. Что я его по глупости идеализировала. Зачем? Кричали остатки здравого смысла. Не знаю зачем. Но мне с ним было до умопомрачения хорошо. И дело не только в постели, хоть он и делал это со мной часто и до головокружения разнообразно. С тех пор, как мы научились сначала вести разговоры, а потом эмоционировать, уживаться стало намного проще.

И сейчас я бежала домой лишь с одной новостью. Нам можно больше не предохраняться. Уже предвкушаю его горящий взгляд, его пальцы на моей талии, которые сжимают так, что дыхание сбивается.

Я едва с порога не запела "Димка, нам все можно, поцелуй меня". Но не успела. Я сразу узнала этого мужчину. Стальной взгляд, с какой-то дерзкой нахальностью. А когда рот открыл, вообще повеяло мерзостью. Я много повидала мужиков, таких в избытке даже. Чего стоит мой отец, если его можно таковым назвать. И этот не лучше. Черт, что за мир. Впрочем, хочется верить, что в доме нет подобных скрытых талантов.

- Агния Петровна, зачем он так с Димой, с нами?

Этот вопрос тяжело дался мне. Женщина долго молчала, а потом пыталась подобрать правильные слова.

- Понимаешь, он...

Она так их и не подобрала. Я ее успокоила и не стала давить. Вижу же, что ей плохо. У каждой семьи свои тараканы. В моей не меньше было.

Наверху стало слишком шумно. Я первой слетаю со стула и едва не кричу:

- Они же поубивают друг друга!

Мы мчимся в кабинет, и понимаем, что страшное уже состоялось.

- Дим, пожалуйста, пошли со мной, - обнимаю моего мужчину и понимаю, что он дрожит от гнева.

Противостояние поколений. А мне страшно. Пытаюсь его вытолкать за дверь, беру его лицо в ладошки и хриплым голосом говорю то, что, надеюсь, очень очень надеюсь, отвлечет его от кровавых мыслей и бешенства и сфокусирует на мне.

- Князев, возможно я не вовремя, да точно не вовремя, но тебя сегодня ждёт то, чего ты больше всего хотел. Конечно если сможешь после этого извержения силы и ненависти.

Скольжу ладошками по его талии, и не уверена, правильно ли делаю.

- Не здесь, - отвечает грубо, потому что ещё не переключился, - если он здесь останется, мы здесь не останемся.

- Что мне сделать, что бы тебе стало легче? Или ты хочешь побыть один?

Каждый по своему переживает такие моменты, мне ли не знать.

Он опускает взгляд, фокусируется.

- Мне станет легче только когда он уедет, а пока поцелуй меня. Я рад услышать новости, правда.

- Ты уверен, что бабушку можно с ним оставлять надолго? Если ему не стыдно повышать голос при матери, которая пережила инсульт, то страшно позволять этому мужчине надолго оставаться с Агнией Петровной.

- Оставлять их однозначно нельзя, - качает головой, - ему плевать на всех кроме себя, он доведёт её ещё до одного инсульта за вечер. Готовься к тому, что он будет копать под тебя. Уверен, он здесь из-за бабушкиного завещания, хотя эта квартира ему никаким боком не светила.

- То есть он это будет делать только ради того, чтобы никому не жилось спокойно, - нервно смотрю в сторону кабинета, но недолго, меня простреливает догадка, - он же всё узнает о моём прошлом и будет им шантажировать?

Уже почти едва слышно шепчу эти слова и бледнею.

- Пока ты со мной, он ничего тебе не сделает. Его это бесит, и поэтому он вывел меня на эмоции. И бабушку хочет вывести. Прощупывает, насколько прочно ты прописалась в наших печенках, и будь уверена, - поднимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя, - его ждёт фиаско.