Доктор отмирает и уточняет:

- Когда у вас последний раз были месячные?

Хлопаю ресницами не понимая смысл его вопроса. Ему на кой черт это?

- Двадцатого числа прошлого месяца, а что?

- Сегодня тридцатое, как бы.

К чему клонит этот врачеватель?

- Доктор, это то, что я думаю? - Агния Петровна аж побледнела вся, сжав ладони словно в мольбе.

- Скорее всего. Остальные показатели в норме, можно сдать анализы и проверить, но думаю простой тест на беременность решит этот вопрос быстрее.

- Да не могу я быть беременной! Вы что-то путаете! - я пытаюсь говорить громко, но спазм сжимает горло.

- Почему не можете? - искренне удивляется доктор. - Вы девственница?

- Нет, я уже месяц как не девст... - выдаю бездумно, но прерываю себя на полуслове, а толку?!.

- Ну вот, - кивает врач, - женщина не может быть беременной только если она не живёт половой жизнью. Как только вы начинаете, вы имеете возможность забеременеть, какой бы способ предохранения вы ни выбрали. Если вы вообще предохранялись, само собой.

Я стрельнула глазами в сторону Князева.

- Ты что даже тот первый раз, месяц назад, не мог нормально презерватив надеть?!

Агния Петровна так и обомлела, застыв и не веря.

Дима сверлил меня взглядом молча, а потом вежливо спросил у доктора.

- А можно ей какое-нибудь успокоительное?

- Валерьянку, коричневую, но я бы не стал принимать в первом триместре.

Он повернулся к хозяйке дома.

- Пусть ваша протеже сделает тест, если беременность подтвердится я запишу ее на все необходимые анализы.

Я скрутилась сильнее под одеялом, пытаясь унять дрожь в теле. Какая на хрен беременность. Ее в принципе быть не может.

- Я позже сделаю, доктор.

Больше я не хочу разговаривать, отворачиваюсь от трёх пар глаз и кусаю губы.

- Давайте дадим девочке отдохнуть, - тут же поднимается на ноги Агния Петровна, торопя мужчин на выход из моей комнаты.

- Я задержусь на минуту и догоню тебя на кухне, - обращается к старушке Дима и я холодею.

Он так и стоит в дальнем углу около окна, на безопасном расстоянии.

- Кто счастливый отец? - спрашивает холодно, беспристрастно.

- Никто, - боромочу нервно, - я не беременна.

Слышу, как захлопнулась дверь в комнату и понимаю, что он ушёл.

Вдохнуть смог только когда вышел из комнаты, оставив девчонку позади.

Что это было?

Много вопросов и мало ответов. Голова гудит как шальная.

Вспоминаю, что бабушка ждёт на кухне, иду к ней. Наверное зря. Хотя стоит присмотреть за старушкой, чтоб ей плохо от радости не стало.

- Димочка, радость какая, что же ты мне сразу не сказал, что вы с Диной давно знакомы? Я то голову ломаю, как так, вы знакомы всего ничего, а такие искры летают, а вот оно что, и ребёночек...

- Тпруу, бабуль, остановись. Дина ещё ничего не знает, рано коляску выбирать. Плюс ко всему, я не уверен в том, что этот ребёнок мой. Ты меня знаешь, я всегда щепетилен в вопросах деторождения и предохранения.

- От судьбы не предохранишься, Димка, а эта девочка твоя судьба.

Бабушкин оптимизм и романтизм раздражал. Судьба, ага. Женил себя на беременной шлюхе, дебил. Теперь расхлебывай, как, где и с кем успела.

Её пассаж про презерватив пролетел мимо кассы, потому что я всегда покупаю дорогие, прочные и по размеру. Да, в тот раз она стащила презерватив, но я не заметил на нем никаких повреждений. Пытаться приписать мне авторство этого глупо.

Нужно на воздух. Вызвался сходить в магазин и заказать еду. Бабушка не состоянии готовить, девчонка тоже, к чему жертвы.

В магазине черти дёрнули зайти в аптеку и я захватил самый дорогой и точный тест.

Расплатившись за всё, пришел домой, застал бабушку и Дину на кухне.

- Это тебе, - протянул бабушке ее лекарства, которые она принимает, в запас, затем повернулся к девчонке и молча протянул ей тест на беременность.

- Я не буду делать этот тест, он ни к чему. Я не могу быть беременной.

Откладывает тест в сторону и нервно раскачивает ложечкой зелёный чай.

- И ещё, Дима, Агния Петровна сказала, что ты не уверен в том, что ребенок мог быть твоим. У тебя есть причины так думать, но могу сказать одно, после тебя я ни с кем это не делала.

Наконец-то посмотрела мне в глаза, в которых застыло отчаяние.

Бабы. Что одной нельзя никакие свои мысли доверить, что вторая нашла при ком своих половых партнёров обсуждать.

Только со мной она была, какая прелесть. И я должен в это поверить? Она продалась мне и танцевала в стриптизе. Охотно верю, что я её единственный, ага.

Но не при бабушке я собирался это обсуждать.

- Если я могу быть отцом этого ребёнка, я предпочёл бы знать, есть он или нет. Сделай тест. Это не трудно.

- Хорошо, я сделаю это, но у меня бывает болезненное начало месячных, я иногда употребляю обезболивающие.

Дина поднимается со стула и идёт к ванной.

- О Боже, нет... Что-то не так.

Мы с бабушкой поворачиваем головы и видим, как Дина прижимает ладони к низу живота. Сминает халат и с ужасом смотрит на свои ноги. Я замираю, сжимаюсь, и понимаю, что что-то действительно не так. Глобально не так.

Мне кажется я ещё никогда так быстро не бегал и не ездил, как в тот день.

Бабушке сказали, что скорую придётся ждать не менее двадцати минут, и я подхватил на руки девчону, прижал ее к себе, выбежал к машине и привёз ее в больницу сам. Передал врачам и мерял коридор шагами, ожидая того, чем все закончится. Надеялся на хорошее, а внутри все сжималось и обрывалось ежесекундно.

Казалось, спустя целую вечность вышел врач, и я стоял, из-подо лба глядя на него и слушая его вердикт. Долгий разговор, уточняющие вопросы, которые только делали меня все более напряжённым и молчаливым, и я вернулся в БМВ, повернул голову и уставился невидящим взглядом на перепачканное кровью пустое сидение.

Она была беременна. Она потеряла ребёнка. Я сделал это с ней.

Сначала стресс, потом ссора, и добивочка в виде принуждения у стены... Опустил голову на руль и сжал его руками так, что тот едва не захрустел.

Вчера я мнил себя добрым парнем, ввалив ее отцу и выбив у него ее паспорт, узнав, какую дичь этот монстр планировал сотворить с собственной дочерью, продав её бандиту, и надо же как повернулось. Главным монстром в её жизни оказался не больной папаша, не хозяин стриптиз клуба, не браток, который собирался ей присунуть за долги мудака-отца, а я. Из-за меня она попала в эту ситуацию и оказалась на больничной койке. Из-за меня она оказалась беременна и потеряла ребенка. Все беды этой девчонки произошли из-за меня.

Следующие две недели Дину выхаживала бабушка. Она видела, в каком состоянии шмыгаем по дому мы оба, и держалась бодрячком, хотя я уверен, что ее сердце разбилось, когда я приехал в тот день из больницы и лишь молча покачал головой, после чего ушёл к себе и закрылся там с бутылкой бурбона. Бабушка пыталась поговорить, но из моего горла не выдавливалось ни звука, словно сил осталось на одно дыхание. Она убеждала, что мне нужно выговориться, чтоб стало легче, но я знал, что легче мне не станет.

Первые три дня я много пил, пытаясь утопить свое сознание в алкоголе, а потом резко прекратил, когда ее отпустили из больницы домой. Ей я вообще старался не показываться на глаза, потому что горло сжимало спазмом и оттуда не выдавливалось ни звука. Я не представлял что могу ей сказать. Какие слова могут отменить или исправить случившееся? Какие слова могут загладить то, что я натворил?

За всё это время я открыл рот при ней всего раз, когда случайно прокололся, вышел невовремя и напоролся на них с бабушкой на кухне. Хриплым, чужим голосом поинтересовался её самочувствием, и сбежал, даже не помня и не поняв, что она ответила. И ответила ли она? Или это была бабушка?

В голове от одного ее вида стучало так, что я не понимал.