Откуда у крокодила волосы – сон не объяснял.

Он же сон…

Это было неприятно, и Алёна проснулась.

Солнце заливало комнату. Часы показывали половину второго. Голова не болела (значит напитки всё же оказались хорошими), но вставать не хотелось. Алёна, нашарив пульт от телевизора, включила его негромко, для фона ,остановившись на какой-то музыкальной передаче.

И задумалась.

Ей тридцать четыре. Выглядит лет на семь моложе. За плечами два официальных брака, шесть далеко не самых плохих лет с Олегом, хорошая работа, отсутствие детей, материальных и жилищных проблем, куча всяческих пёстрых, разнолоскутных событий и большущий воз жизненного опыта (на мудрость она не претендует, оставляя её Динке).

И теперь даже та самая пресловутая свобода, на которой так настаивала последние шесть лет.

Тем не менее, она вовсе не чувствует себя счастливым человеком.

Почему?

Ведь можно валяться сколько угодно на диване; читать книги, которые нравятся тебе, смотреть передачи, которые хочется тебе, слушать шансон, так нелюбимый Олегом.

Не гладить его рубашки, не стирать его бельё, собирая по всей квартире разбросанные и постоянно теряющиеся вещи, не торопиться каждое утро на кухню готовить ему завтрак. Счастье ведь посвятить всё время только себе, любимой. Не правда ли?

Она вздохнула.

Хорошо, что хоть Динка осталась, пойду на кухню готовить завтрак ей.

Глава 13

Минут через двадцать Динка и сама подтянулась на кухню, двигаясь как сомнабула на запах ванильного кофе и жарящихся пышно-золотистых оладушков. К оладушкам прилагалась сметанка, брусничное варенье и янтарный, прозрачный на свет джем из золотистой китайки.

Огромная тарелка с нежно-розовой ветчиной и крупнодырчатым сыром довершала благолепие.

– М-м-м,– невнятно промычала Динка, засовывая в рот сразу два оладушка, сложенных бутербродом с прослоечкой варенья.

Запила, всё ещё стоя около стола, крепким ароматным кофе и наконец-то плюхнулась на стул. По её лицу медленно разливалось блаженство.

После того, как завтрак был благополучно прикончен, а подружки привели себя в относительный порядок, активная Динка предложила:

– Слушай, давай не будем ломать планы и пройдёмся по магазинчикам? Купальник-то тебе всё-равно нужен – с Олегом или без Олега… Лето-то вон только начинается, не будешь же ты всё время дома сидеть? Только давай по-быстренькому, а то Эдичек к шести с работы возвращается, нужно встретить, всё приготовить, тапочки подать, и чтобы обязательно тёпленькие…

Они вышли на улицу, и глазастая Динка сразу разглядела прячущуюся за углом соседнего дома машину Олега. И сам он, в светло-голубых джинсах и дорогой светлой рубашке с коротким рукавом, выгодно оттенявшей ровный лёгкий загар мускулистых рук,красивый и эффектный, но несколько помятый, как после бессонной прогулянной ночи, стоял и таращился на окна Алёниной кухни, выходящие на противоположную сторону.

– Лахудру свою небось всю ночь успокаивал, психотерапии проводил, – неприязненно подумала Алёна, и ей вдруг стало невыносимо горько от этой мысли, – а теперь вот припёрся рассказать про свои недоразумения и показать какой он хороший, и как много я потеряла в его лице.

Она чуть не заплакала.

Подружек он вроде бы не увидел, и Алёна быстренько утянула уже готовую сорваться в его сторону Динку в соседний дворик, пройдя который насквозь они вышли на бывшую улицу Горького, ныне Тверскую.

– Ну что ты творишь, дурища?! – вопила отбивающаяся Динка. – Мужик раскаялся, страдает, мучается. Вон как с лица сбледнул! Ну оступился, с кем не бывает?! Подумаешь, страсти Христовы…

– Оступился?! Дин, ты сама-то себя слышишь?! Он подло и цинично притащил свою молодую любовницу в наш дом. В мою квартиру. В мою кровать, – Алёна уже орала Динке под стать.

Потом резко замолчала, всхлипнула, не удержалась и разрыдалась наконец.

– Ну ты что , что ты, – сразу стала ласковой мамой подруга, доставая из сумочки одноразовый платок и вытирая Алёнины сопли и слёзы, градом катившиеся по лицу вопреки всем Алёниным желаниям. – Вот ещё, будем плакать из-за всяких тут красивых дураков! Пусть это они плачут и страдают что нас, таких вот красоток, теряют и на фиг нам не нужны! Да он ещё сто раз прискочит, прощения просить будет, а мы не простим,– сюсюкала с Алёной как с маленьким ребёнком Динка, будто и не обзывала дурищей за непримиримую позицию по отношению к коварно-подлому Олегу ещё минуту назад.

– Не простим ведь, пусть мучаются ?– она продолжала гладить Алёну по руке и промокать платочком остатки жидкости на лице.

– Пусть, – всхлипнула последний раз Алёна ,– не простим!

– Ну вот и хорошо, ну вот и умница, – Динка подтёрла Алёне чуть подтёкшую тушь, быстро припудрила носик, поправила выбившуюся из общей укладки прядь.

И Алёна вдруг почувствовала себя настолько защищённой, как в раннем детстве, когда со всеми своими горестями, важнее которых не было на свете, прибегала и утыкалась в колени маме. А та целовала, гладила по голове, успокаивала. Становилось тепло и сладко, все беды отступали и счастье мгновенно заполняло детскую душу.

– Дураки мужики, – удивлённо подумала Алёна, – и чего бегут от счастья-то такого? Да кто ж ещё будет за ними так ходить, так о них беспокоиться?! Была бы я мужиком – женилась бы только на Динке – эта мысль почему-то окончательно примерила Алёну с жизнью.

За разговорами и страданиями с успокоениями они незаметно дошли до небольшого, очень уютного магазинчика с бельём и остальными женскими прибамбасами, через огромные, со вкусом оформленные витринные окна которого просматривалась большая часть улицы. Подруги вошли вовнутрь, мелодично звякнул колокольчик.

Тут же нарисовалась радушно улыбающаяся продавщица.

– Здравствуйте, чем могу помочь?

– Здравствуйте,– ответила за двоих Динка,– ищем классный купальничек вот на девушку,– она кивнула в сторону Алёны. –Ну, а так посмотрим что ещё приглянется.

– Пожалуйста, мы как раз получили новую коллекцию, – опять улыбнулась продавщица , – прошу сюда.

Она провела их вглубь магазинчика, во второй зал, из которого вход в магазин уже не просматривался и где в художественно – оформленном беспорядке были развешаны вожделенные цветные лоскуточки, стоимостью в хорошие зимние сапоги.

Динка быстренько нырнула в это изобилие цветов и моделей и начала перебирать, периодически выдёргивая и прикладывая то одну, то другую вешалочку то к себе, то к Алёне.

– Ну, не буду вам мешать,– улыбка не сходила с лица девушки,– понадобится помощь – зовите. Что-то выберете- приносите сразу на кассу или позовите меня, я отнесу.

– Спасибо, спасибо, – снова за двоих ответила Динка,– обязательно воспользуемся, – зачем-то добавила невпопад.

Видимо, была вся уже в тряпочках и не желала отвлекаться.

Какое счастье, что время близилось к шести, и скоро с работы должен был нарисоваться великолепный Эдичка, которого нужно было встречать (ну и далее по списку), а то из магазина Динка раньше утра не вышла бы. Перебирание цветастых тряпочек гипнотизировало её почище, чем дудка факира очковую кобру. И только долг перед семейными обязанностями мог противостоять этому наваждению.

Динка уже несколько раз сбегала к кассе, относя туда всё новые и новые вешалочки. В итоге Алёна вот-вот должна была стать счастливой обладательницей ярко-бирюзового и не менее яркого алого купальников, из которых Динка не смогла выбрать, пришлось брать оба.

Для себя она подобрала два роскошных гарнитура с кружевом и корсетами и не менее роскошный пеньюар нежного персикового цвета. «

– Для Эдичи,– сказала она и не сразу поняла, почему так развеселилась Алёна, представив неведомого Эдичку, чёрного и волосатого, во всех этих кружавчиках.

Подойдя к кассе, Алёна собралась было расплатиться, достав кредитку, но продавщица, всё-также улыбаясь, вручила ей два нарядных пакета с логотипом магазина.