Однажды в институт поступил высокопоставленный больной, генерал-полковник Жуковский. Машину скорой помощи, на которой его доставили, сопровождало несколько черных лимузинов, на консилиум собрались все известные медицинские светила. У пациента Жуковского, командующего Военно-воздушными силами Белорусского военного округа, определили обширный инфаркт, осложненный отверстиями в сердечной перегородке.

Консервативное лечение не давало шансов на успех, единственный выход – операция. Но в то время такие операции никто не делал, а учитывая высокий статус пациента, ответственность мог взять на себя только сам директор института профессор Бураковский. Но и он опасался, что оперативное вмешательство только ускорит конец. Таким образом, и ничего не делать – летальный исход, и делать – то же самое. Профессор не находил себе места от волнения и неизвестности, не зная, что предпринять. Татьяне Лунгиной позвонил Мессинг, хорошо знавший Жуковского:

– Тайбеле (так на польско-еврейский манер он ее называл), передай Бураковскому, чтобы немедля приступил к операции, – промедление смерти подобно!

– Да он, Вольф Григорьевич, сомневается в успехе…

– Никаких сомнений, все пройдет как нельзя лучше, а он за эту операцию будет представлен к награде!

Это пророчество Мессинга также сбылось. Операция была успешной, а профессору присвоили звание члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР и вручили орден за спасение жизни известного военачальника.

После Татьяна спросила Мессинга, как ему удалось «увидеть» такой благополучный исход.

– У меня в мозгу сразу возникла картинка: совершенно здоровый командующий и слова: «Жуковский – операция – жизнь».

Госпоже Лунгиной удалось присутствовать и на юбилейном вечере друга, то есть на праздновании его 65-летия через два года. Возле одного из крупнейших залов столицы собралась толпа желающих попасть на вечер: как обычно, был полный аншлаг. Женщина обратила внимание на плохой внешний вид и нездоровое, тяжелое дыхание обычно бодрого и подвижного юбиляра.

– Что с вами, Вольф Григорьевич? По-моему, вы больны. Это я вам как врач говорю. Давайте я вызову «скорую»!

– Не волнуйся, Тайбеле. Да, у меня приступ хронического аппендицита. Но – никакой «скорой»: я не могу подвести столько людей, которые уже сидят в зале. К тому же я в состоянии отключить боль на время вечера.

На следующий день в крайне тяжелом состоянии маэстро был доставлен в клинику им. Боткина. Диагноз – гнойный перитонит. Татьяну, навестившую больного, обрадовала его знакомая, чуть ироничная, улыбка. Но, приветственно поцеловав его в лоб, она отшатнулась: температура была не меньше 40 градусов!

– Не думай, Тайбеле, что меня так легко отправить на тот свет! Мы еще повоюем, а вот мой сосед по палате – тот скоро умрет.

Последние слова он произнес шепотом и показал на здоровяка, который, казалось, попал в больницу совершенно случайно: настолько он был полон жизни.

В следующий визит Татьяна обратила внимание на пустующую койку: сосед Мессинга умер.

Чародей иногда говаривал, что ему еще рано уходить, поскольку его ждут дельфины. В конце 50-х годов в научно-популярной и более серьезной литературе стали появляться статьи об этих животных, которых по интеллекту приравнивали чуть ли не к людям. Заинтересовался исследованиями и Мессинг: он просил знакомых собирать все вырезки из газет и журналов о дельфинах. Татьяна также утверждает, что он и сам планировал проводить с ними опыты в грузинском дельфинарии. Какую цель он преследовал – узнать предел их или своих возможностей, – теперь никто сказать не может. Но Лунгина обладает достоверными сведениями, почерпнутыми из их частых бесед. Мессинг мечтал длительное время общаться с одним и тем же дельфином, отдавать ему приказы телепатическим способом. Ухудшившееся в последнее время состояние здоровья не позволило ему осуществить эту мечту…

Многие журналисты, писатели, ученые интересовались природой уникального дара Мессинга, и для многих он по-прежнему оставался загадкой. Однако маэстро охотно общался и с обычными людьми, весьма далекими от политики и научных исследований.

Так, гастролируя по северной части Советского Союза, он в конце 60-х годов познакомился с семьей Дроздовых. Чтобы укрыться от любопытствующих, Вольф Григорьевич поселился в профилактории шахтерского города Истры. Валентина Леонидовна Дроздова заведовала этим учреждением, но знакомиться со столь знаменитым гостем поначалу не хотела. Страшновато было: ясновидящий, телепат, легко читает мысли других, обладает даром внушения… «Мало ли что ему взбредет в голову», – так думалось женщине, воспитанной в стране воинствующего атеизма и материализма.

Но тут ассистентка Мессинга, работавшая с ним с 1961 года, после смерти жены и до последнего периода жизни, сама обратилась к хозяйке профилактория:

– Вольф Григорьевич чувствует, что вы не хотите с ним знакомиться. Почему? Да вот он и сам уже пришел.

И тут к ней в кабинет вошел худенький невысокий пожилой мужчина. Он слегка прихрамывал и говорил по-русски с акцентом, так что иногда ассистентке приходилось выступать в роли переводчицы. В дальнейшем они подружились, и Валентина Леонидовна с мужем неоднократно присутствовали на его выступлениях. Ее поразил контраст: при первом знакомстве Мессинг как будто еле ходил, плохо говорил, а здесь – бегал по залу, говорил быстро, напористо. От хромоты не оставалось и следа. Лишь позже она узнала, что мэтр усилием воли способен на период выступлений отключать боль.

Как и все прочие зрители, Дроздовы изумлялись чудесам, которые проделывал чародей. Городок Истра небольшой, возможность подтасовок исключалась, но все равно выбирали жюри из нескольких человек. Индукторы, то есть те, кто передают задания, писали записки, а потом повторяли их мысленно. Держа индуктора за запястье, он выполнял все задания с необычайной точностью.

Например, сослуживица рассказчицы загадала: подойти к женщине в 11-м ряду, открыть ее сумочку, достать из нее конфету и съесть. Телепат сделал все, кроме одного: он не стал есть конфету, пояснив, что это задание он не выполнит, поскольку не любит сладкого. А другая задача заставила его выйти вместе с индуктором из зала. Их не было так долго, что зрители уже начали волноваться. Наконец, появился Мессинг, прижимающий к груди голубя, и со словами: «Я люблю мир» отпустил его. А задание, как потом прочитало жюри, было таким: выйти из здания, пройти на соседнюю голубятню и поймать там голубя.

В конце выступления он просил подняться тех зрителей, у который болит голова, – как по мановению волшебной палочки, боль проходила.

После первого же концерта Вольф Григорьевич настолько понравился Дроздовым, что был приглашен к ним в гости. Как принято говорить, вечер прошел в теплой, дружественной обстановке. И хотя после выступлений администрация обычно устраивала роскошные банкеты, он говаривал: «Нет, спасибо, я лучше пойду к своим друзьям, у них я спокойно отдохну». Такие посиделки стали регулярными.

Гость рассказывал о своей прошлой жизни, вспоминал встречи со Сталиным и прочими известными людьми. Смеялся, что, несмотря на почтенный возраст, в каждом гастрольном городе его одолевают «невесты»: «Мечтают, что я буду воспитывать их детей».

Одна знакомая Дроздовых страдала онкологическим заболеванием. Зная о дружеских отношениях семьи со знаменитым гастролером, она попросила познакомить их.

– Вольф Григорьевич, я тяжело больна, но умирать мне не хочется. Внушите мне равнодушие, а еще лучше – отвращение к жизни, умоляю вас!

– Уважаемая, вы не о том думаете. Ваше дело сейчас – улучшить отношения с мужем.

И действительно, больная стала грубой, капризной, постоянно нервировала мужа, что, конечно, накаляло обстановку в семье, не прибавляя ей здоровья. А внушать безразличие к жизни он ей, конечно же, не стал.

У Дроздовых был сын Женя, двенадцати лет. Вроде уже не маленький, он боялся и не любил оставаться дома в одиночестве. Однажды Вольф Григорьевич пригласил подростка к себе на концерт, а затем он проводил маэстро до гостиницы. Вернулся Женя очень довольный: