Серсея сделала несколько глубоких вдохов, но это не помогло.
Совсем неожиданно холодная рука легла ей на плечо и ободряюще сжала.
― Ваша Светлость, ― раздался голос совсем рядом. Королева рассеянно посмотрела на девушку рядом с собой ― Лола. Темноволосая и красивая фрейлина Марии. В её глазах было искреннее беспокойство за королевскую кобру, хотя меньше полугода назад её мать убила возлюбленного Лолы. Вопреки этому, в глазах девушки застыли удивление и тревога.
― Лола, ― наконец, сипло выдавила Серсея, понимая, что дальше молчать было бы уже неприлично и волнительно, но тут же отругала себя. Но Лола, кажется, не обратила на это внимание ― её беспокойные глаза оглядели принцессу, а руки скользнули с плеч и сжались. Серсея выпрямилась, собираясь показать, что с ней всё в порядке и поблагодарить за помощь, и тут же уцепилась за край подоконника ― голова закружилась неожиданно.
― Вам плохо? Больно? Я отведу Вас к лекарю! ― приятный, хоть и взволнованный голос Лолы обволакивал сознание, и Серсея поняла, что ещё немного и сознание ускользнут от неё. Поэтому она больно вцепилась в подоконник, едва не ломая ногти. Лола обхватила её за талию, помогая выпрямиться, и оглянулась в поисках помощи. ― Стра…
― Не надо, ― Серсея помотала головой. Руки Лолы лихорадочно трогали ледяной и влажный лоб. Фрейлина подивилась тому, что в даже таком состоянии принцесса сохраняет королевское спокойствие и рассудительность. ― Если меня в лазарет принесут, я не покину своей комнаты ещё долгое-долгое время, ― она пожалела, что это прозвучало не слишком уверенно, и постаралась пойти дальше с высоко поднятой головой.
Она представила эту картину ― если стражник внесет её в лазарет, Нострадамус потеряет покой. Он не говорил этого вслух, однако жена прекрасно видела задумчивые и испытывающие взгляды, обращенные к ней. Что-то в жене не нравилось Нострадамусу ― излишняя непроходящая бледность после известия о беременности, постоянная тошнота, небольшая потеря веса, слабость… Муж только и ждал возможности оградить её от всех интриг французского двора, но понимал, что сделать это будет непросто. Серсея искренне ценила заботу о себе, однако не могла позволить отдалить себя от дел. Не сейчас. Поэтому лучше, если в лазарет она сходит сама. Нострадамус уже привык к тому, что жена могла беспардонно отвлечь его от дел, да и сам никогда не отказывал ей в помощи.
Серсея прижала руку к груди и ощутила бешеное биение собственного сердца.
― И всё же давайте я помогу Вам дойти до лазарета, ― настояла фрейлина. Серсея подозрительно на неё уставилась ― конечно, её королева была в сложном состоянии, но Мария же не настолько глупа, чтобы посылать к ней фрейлин, чтобы убедить встать на её сторону. Марии должно быть известно, что Серсея Баша никогда не поддержит, и что не пойдет против Екатерины, не поставит под удар её и Нострадамуса. Скорее она самолично затянет веревку на шее Себастьяна, чем согласится встать на сторону бастарда.
Наверное, Лола просто была доброй. И благодарной ― ведь Серсея поддержала её, когда Екатерина убила Колина. И улыбнулась Лола искренней, почти детской улыбкой.
― Не думаю, что я имею право, но… Поздравляю Вас, ― неуверенно сказала фрейлина, когда они прошли какое-то время молча.
― Что? ― непонимающе переспросила леди Нострдам.
― С… Вашей беременностью. Поздравляю.
― Спасибо, ― Серсея кивнула. Она уже приняла все поздравления по поводу своего положения, и теперь думала совершенно о другом. ― Знаешь, я боюсь потерять его, ― внезапно призналась она.
Лола вспыхнула.
― Не думайте так! Вы родите здорового и сильного ребенка. Мальчика. Ведь будет мальчик, м? ― игривая улыбка скользнула по её красивым, пухлым розовым губам. Принцесса заметила, какой Лола всё-таки была красивой ― высокой, стройной, с благородными чертами лица, глубокими, умными глазами, волнистыми густыми волосами цвета горячего шоколада.
Серсея нашла в себе силы улыбнуться.
На пороге лазарета Серсея уже едва стояла на ногах от морального и физического опустошения. Лола крепче перехватила её за талию и толкнула дверь, и сразу принцессу окутал сильный запах трав и каких-то масел. Не находя в себе силы поднять взгляд, направленный на неё и мгновенно ставший взволнованным.
― Серсея!
Её перехватили сильные, хорошо знакомые руки. Нострадамус запрокинул ей голову, всматриваясь в глаза принцессы с расширившимися зрачками. Дышала она часто и прерывисто, и, подхватив беременную супругу на руки, Нострадамус с ужасом осознал, что несмотря на более чем хороший аппетит, принцесса почти ничего ни весит.
― Давай только без лишней паники, ― еле слышно прошептала принцесса, сильнее сжимая руку на плече прорицателя, лишь бы сохранить хоть какой-то контакт с окружающим миром.
― Ей стало нехорошо в коридоре, ― раздался со стороны голос Лолы. Серсея нашла в себе силы ухмыльнуться ― или ей просто показалось.
― Спасибо, теперь меня точно запрут в лазарете до родов. А это шесть месяцев!
Нострадамус не обратил внимание на сарказм жены, усадил её на кушетку и озабоченно бегло осмотрел её.
― Не запру, если дашь себя осмотреть и пообещаешь хорошо себя вести, ― прохладно произнес мужчина.
― Я? Хорошо себя вести? ― Серея фыркнула, оглаживая юбку платья, и удобнее устраиваясь спиной на подушках. ― Ты помнишь на ком вообще женат?
Аккуратность, с которой он опустился на кушетку рядом с ней и нежность, с которой посмотрел на неё, вызывали табун мурашек по телу.
― Позвать повитух? ― неуверенно раздался голос Лолы со стороны, и Серсея поняла, что смущенная таким откровенным проявлением нежности между супругами, фрейлина королевы Шотландии поспешила выяснить, может она чем-то помочь, и если нет ― то поскорее выйти, оставив их наедине. Всё-таки, это было нечто личное, между ними двумя.
― Нет, я сам справлюсь, ― ответил мужчина, благодарно кивнув.
― Хорошо, поправляйтесь, ― улыбнулась Лола.
― Спасибо, Лола, ― сипло проговорила Серсея, слабо улыбаясь. Фрейлина улыбнулась ей в ответ и принцесса проводила её задумчивым взглядом, ещё не осознавая мысль полностью, но чувствуя её зародыши.
― Пожалуйста, не переживай за меня, ― мягко произнесла она, поддавшись ближе, и сжимая его большую ладонь своей хрупкой, бледной рукой. В нос снова ударил самый любимый аромат, который прорицатель готов был нюхать взапой.
― Это невозможно.
Он не сможет жить без Серсеи. Он не сможет дышать без неё. Вся его жизнь была подчинена ей и любви к ней. Нострадамус ждал его долгие десять лет, с того момента, как видения о ней ― такой, какой она была сейчас ― посетили его. С того мига только она имела значение, он всё делал ради неё. Нострадамус любил Серсею большего всего на свете. Не потому, что судьба решила, будто он не имел другого выбора. Вся его душа заключалась в нём. Жизнь без него была невозможна.
Он внимательно, если не сказать дотошно, осмотрел её, и девушка не стала возражать. Нострадамус пристально разглядывал её лицо, попеременно трогал лоб и живот и совершал ещё множество подобных действий, которые Серсея сносила с молчаливой покорностью ― сейчас Нострадамус был не просто её мужем, а врачом, неизменно спокойным, умным и опытным, и она не могла спорить.
Одного только принцесса не могла ему позволить сделать ― когда он между прочим упомянул, что можно провести более детальный осмотр, Серсея дёрнулась в сторону, сжимая юбку платья и молча качая головой. Лучше она подождет повитух, если действительно есть необходимость проверить её изнутри, но не даст это сделать Нострадамусу.
― Самое ужасное, что я даже не знаю, что с тобой.
― Я чувствую себя хорошо. Пока слабость не подкосит меня прямо в коридоре, ― пробормотала она, позволяя обнять и поцеловать чуть ниже стягивающей прическу короны. ― Вдруг это из-за того, что я… Что я сопротивляюсь самому материнству? ― прошептала она, неожиданно заливаясь слезами.
― Что? ― переспросил Нострадамус, удивленный и словами жены, и тем, что она так внезапно расплакалась. Он знал, что беременность действуют женщин сентиментальнее, что слёзы могут появится из-за любой мелочи ― Екатерина во время очередной своей беременности как-то расплакалась из-за того, что ей стало жалко птичку с обрезанными крыльями. Нострадамус был готов к тому, что и у его жены будут подобные всплески эмоций, в конце концов ― особенная или нет, но Серсея всё-таки была женщиной в первую очередь.
