― Всегда неплохо иметь наемников, которые верны тебе.

― Для них может появиться ещё одно задание, ― обрубила королева. Серсея заинтересованно подняла на неё взгляд.

― Себастьян? ― догадался быстрее супруги Нострадамус и заметно напрягся.

― Их с Марией вернули в замок, ― огорошила Екатерина.

***

Серсея бежала по коридорам дворца, слегка приподняв платье.

В голове набатом стучали мысли, точно гвозди впиваясь в разум. Мария, королева Шотландии… Возможно, Серсея не могла понять её полностью ― кроме Дианы ей ничто не угрожало в детстве, да и можно ли ненависть фаворитки короля назвать настоящей угрозой для любимой дочери королевской четы? Нет. Серсея росла в достатке и любви, боясь смерти не больше, чем остальные наследники королевского трона.

А Мария стала королевой спустя шесть дней после рождения. Её пытались убить всю её жизнь, и при этом она была королевой ― куда выше самой Серсеи, даже Екатерины, всего лишь родившейся в зажиточной семье и ставшей женой будущего короля. Серсея могла её понять, возможно ― даже стать её подругой. Во многом, душу принцессы Медичи и леди Нострдам грело то, что в сердце Франциска ей всё равно не было равных. Она стояла превыше всех сестёр, и влияние на будущего короля у неё было бы больше, чем у его жены. Они были как отражения в зеркале, и любили себя так же соответственно сильно, поэтому практичная натура королевской кобры говорила о том, что подружиться с молодой королевой было бы не худшим вариантом. Почему, собственно, нет?

А потом появилось пророчество, и все планы были сломлены. Серсее уже тогда было жалко девушку, которая умрёт потому, что Екатерина любила своего сына и не была готова отдавать его смерти из-за любви. Упрямая, самоуверенная Мария была виновна во всех бедах, свалившихся на их семью, даже в той, которую предложила всего несколько часов назад.

Серсее стало плохо, когда Екатерина сказала о том, что предложила Мария. Её решение было наивным и столь же по-детски жестоким. Она просто-напросто решила, что будет достаточно всего лишь отправить Екатерину в монастырь, аннулировав королевский брак и сделав тем самым Франциска бастардом. Бастардом, не обязанным жениться на грозящей ему гибелью девушке. Сделать законным сыном Себастьяна, брата, которого Серсея ненавидела, и чью мать приказала изуродовать. Если шлюха не умрёт в ближайшее время, став матерью законного наследника, она отыграется на Серсее.

Генрих решил обдумать это, но сейчас Серсею больше волновал брат, нежели отец.

Франциск об этом знал. И как бы сильно Серсея не хотела смерти проклятому бастарду, она должна была отгородить брата от того, что в итоге тяжелым грузом ляжет на Франциска в будущем. Поэтому, несмотря на то, что крыльев у неё не было, в темницу, где был заперт Баш, она буквально летела.

Напуганная Мария не рисковала втсинуться между дерущимися, хотя едва ли это можно было назвать дракой ― Франциск просто избивал с определённой жестокостью Себастьяна, который валялся на полу, прикованный цепями к стене. Баш слабо пытался отбиваться, хотя на лице Франциска было несколько царапин. А вот лицо бастарда рисковало превратиться в нечто, похожее на сырое мясо.

― Франциск! ― взвизгнула принцесса, бросаясь между братом и Себастьяном. Дофин замер, когда почувствовал, как тонкие пальцы сестры вцепились в его камзол, как вся она прижалась к нему, ощутив горячее дыхание на шее. Он дёрнулся, желая нанести новый удар распластавшемуся на холодном полу Себастьяну, смести Марию с дороги. Королева Шотландии замерла перед Башем, словно смогла бы заставить Франциска отступить. ― Франциск, брат, прошу, остановись!

― Я убью его! ― рычал Франциск. Лицо его побелело как у смерти, пальцы сжались на плечах сестры, а глаза наливались кровью.

― Он этого не стоит, брат, ― жёстко заявила принцесса, заставив Франциска перевести взгляд голубых глаз на себя. ― Это отребье не стоит этого, ― мягко повторила она. Пользуясь возможностью, она ловко обхватила Франциска одной рукой за плечо, другой сжав его локоть и развернулась. ― Пойдем, Франциск.

Он пошёл за ней, как во сне. Его всё ещё била дрожь, а у Серсеи в голове всё смешалось ― Мария предложила изменить порядок престолонаследия, прикрываясь пользой Франциска, возможно, даже веря в этом. Но знала ли молодая королева, сколько крови придется пролить, чтобы это стало возможным?

Принцесса соображала плохо. Сначала надо было позаботиться о Франциске, поговорить с ним, а уж потом подумать, что делать и кому что говорить. Она привела брата в его комнату, и там он ― совершенно обессиленный ― присел на ковёр перед камином. Бледный и осунувшийся, со сбитыми костяшками, он пробуждал в Серсее самые теплые чувства.

― Она сказала, что это всё ради пророчества, ― внезапно сказа брат, не глядя на Серсею, только в огонь. ― Всё ради суеверия.

― Предсказания Нострадамуса более, чем реальны, и ты это знаешь, ― мягко возразила она, подсаживаясь ближе на тёплый ковёр. Она обняла Франциска за талию и положила голову ему на плечо. Близость другого всегда успокаивал их. Дофин глубоко вдохнул и уткнулся щекой в мягкие волосы сестры. ― Ты можешь не верить Нострадамусу. Но мне ты веришь? Если бы… если бы был малейший шанс сделать тебя счастливым… Или дать тебе долгую жизнь, не разбив тебе сердце… Неужели мы с Екатериной бы не попытались?

Франциск повернулся к ней, облизал тонике, сухие губы, и сжал её ладони в своих руках ― мягко и нежно.

― Ты веришь в пророчества Нострадамуса? ― спросил он, серьезно глядя в лицо, так похожее на его собственное, но которое он считал более прекрасным. ― Вопреки вашему браку, вопреки тому, что Нострадамус ― твой муж… Скажи. Ты веришь? Или ты веришь в то, во что верит Екатерина?

Серсея немного помолчала. Нострадамус сказал, что её изнасилуют, но это не случится. Однако он предсказывал ей скорую свадьбу и первую брачную ночь в объятьях того, кто её любит, а едва ли он мог придумать и как-то подтолкнуть Генриха к тому, чтобы Серсея вышла за прорицателя. Король ненавидел друга своей жены, едва ли он додумался бы до этого… Если бы не увидел их вместе.

Всё случилось так быстро, Серсея даже не успела связать это с предсказанием. Она была довольна, и только это волновало. Но было же ещё много того, что нельзя было объяснить простым стечением обстоятельств. Серсея видела, как сбываются его пророчества всю свою жизнь, и верила в них всегда.

― Я верю, Франциск, ― наконец отважно промолвила она. Брат хмыкнул ― другого он не ожидал, и девушка решила объяснить. ― Я верю всем своим разумом в это. Нострадамус видит будущее. Возможно, не всегда точно, если что-то меняется, меняется и видение. Но в твоей судьбе он так уверен, ― Серсея подумала, а потом продолжила более уверенно. Если Франциск считает это лишь суеверием, она сможет хотя бы логически доказать, что есть такая возможность. ― Да и зачем ему говорить об этом, если это не правда? Екатерина от этой лжи бы только проиграла, она уже проигрывает. Её лишают короны, а её детей ― законного трона. Если бы видения не было… у них с Марией, конечно, были бы сложные отношения, однако она не пыталась бы разбить тебе сердце.

― Я не могу… Я пытаюсь вспомнить любое предсказание Нострадамуса, которое не сбылось, и… Не могу. Неужели всё это действительно возможно? ― он уронил голову на ладони. Как бы он ни сомневался в способностях астрологов, провидцев и магов, уже не раз убеждался в их существовании. Франциск снова протёр лоб, с которого градом катился пот.

Серсея погладила его по мягким кудрям. Пусть она была старше всего на несколько дней, ей всегда нравилось заботиться о Франциске. Они росли вместе, вместе играли, иногда даже вместе спали, и Генрих шутил, что связь между ними такая, что в будущем придется их поженить. Серсея осознавала силу этой связи больше брата ― она могла убедить Франциска в том, что хотела, в том, во что ему надо было поверить. Возможно, это был её особый дар, или же просто Франциск доверял ей больше, чем она того заслуживала, но он всегда ей верил. А сейчас Серсея была как никогда честна с ним.