Серсея пробежалась по сплетению шнуровки на его груди, развязывая её, распахивая ворот и осыпая поцелуями оголившиеся участки кожи. Нострадамус сжал её плечи, прижимая к себе, стиснув на миг в стальных объятиях. Его руки прошли по спине, останавливаясь на бёдрах, сминая и притягивая. Он приподнял её и развернул, усаживая на стол, устраиваясь между ног и перехватывая инициативу на себя.
Серсея тихо выдохнула, откидываясь на руках, вцепляясь ими в дерево стола, сминая бумаги, так некстати подвернувшиеся под руку. Горячие губы прорицателя уже оставляли влажные следы на груди, следуя за рукой, распутывающей завязки корсета. Пальцы слегка сжали нежную вершинку, уступая место языку, вызывая тихий стон. Серсея испуганно замерла, встречаясь взглядом с Нострадамусом, но вовремя вспомнила, что сама позаботилась о том, чтобы свидетелей не было. И всё-таки не стоило давать слугам мысли для сплетен. Да и хорошо, что дверь она додумалась закрыть.
Она почувствовала, как Нострадамус улыбнулся куда-то ей в живот, прикусывая кожу, и в тот же миг горячие руки заскользили по шёлку чулок, поднимая атлас юбок, сбивая их к бедрам. Она тихо заскулила, чувствуя, как он прижался к ней напряженной плотью, грозящейся разорвать ткань брюк. Ставшими вдруг непослушными руками Нострадамус спешно освободил себя от мешавшей одежды, подхватив Серсею под спину, впиваясь жадным поцелуем в её губы. Слитный стон приглушённо зазвучал в тишине, когда прорицатель плавно начал двигать бедрами, отрываясь от губ принцессы лишь для того, чтобы набрать воздуха в лёгкие.
Она обвила его ногами, вцепившись в плечи, запустив руку в волосы. Движения стали резче, быстрее, заставляя Серсею выгнуться дугой, откидываясь на холодную поверхность стола. Одной рукой она судорожно шарила по поверхности, пытаясь найти точку опоры в стремительно разлетающемся мире вокруг, вторую прикусила, пытаясь удержать рвущиеся наружу стоны. Чернильница со звоном упала на пол и покатилась по холодному мрамору, оставляя за собой глянцевое пятно.
Нострадамус замер на миг. Он закинул ноги Серсеи себе на плечи, откидывая голову назад и стискивая зубы. Принцесса судорожно забилась под ним, хватая воздух как рыба, выброшенная на берег. Спустя несколько секунд прорицатель впился ей в предплечье влажным поцелуем, сдавленно рыча.
Они медленно приходили в себя, глядя друг на друга немного шальными глазами. Наконец Нострадамус с облегчением вздохнул, поднимаясь и помогая Серсее принять вертикальное положение. Они принялись молча приводить в порядок одежду, одновременно потянувшись к шнуровке. Встретившись взглядами, супруги не удержались и улыбнулись.
— Никогда не думал, что буду заниматься любовью в лазарете на столе, — пробормотал прорицатель, аккуратно затягивая корсет Серсеи. Сейчас он казался ей нашкодившим мальчишкой, гордым за свою проделку. Принцесса запоздало залилась краской, стыдливо опуская глаза и испуганно ахнув.
― Посмотри, какой погром мы устроили у тебя на столе! — Нострадамус проследил взглядом за её рукой, заканчивая приводить себя в порядок, и усмехнулся.
Её тихий голос неожиданно разрушил всю атмосферу спокойствия.
― Я ничего не скажу Екатерине. Но я хочу, чтобы ты мне доверял. Любую информацию я обращу в нашу пользу, ― сказала она, и глаза её решительно сверкнули. Нострадамус был её мужем, её семьей, а Екатерина всегда учила, что семья важна в жизни человека. Вот только у Серсеи она сейчас была другая.
========== двадцать. я убью его ==========
― Доброе утро! ― Екатерина распахнула двери, заставив и Серсею, и Нострадамуса недоумённо уставиться на королеву. Женщина явно пребывала в прекрасном расположение духа. ― Как поживает наша троица?! Отец, мать и нерождённый сын. О Боже, пусть первым будет сын, а дочери будут потом!
― Может, я хочу девочку? ― язвительно спросила принцесса, перехватывая десерт в виде вкусного пирожного с тарелки. Нострадамус, независимо от своей жены, пришёл к мнению, что Серсее надо было больше есть, поэтому каким-то загадочным образом сегодняшним утром девушка съела почти полную тарелку овсяной каши с ягодами, жареного каплуна, хлеб с ветчиной и яйцами, и при этом не собиралась отказываться от тёплого чая с пирожными из хрустящего теста, взбитых сливок и сахарных ягод.
Екатерина хмыкнула и присела рядом с дочерью, кивком пожелав приятного аппетита ей и Нострадамусу.
― Женщина сильна своими сыновьями. Кроме того, моя мама верила, что, если первым рождается мальчик ― он приумножает красоту матери, а девочка лишь увеличивает, ― вдруг добавила она, и Серсея замерла. Если она когда-то и спрашивала про своих бабушку и дедушку Медичи, то это было так давно, что она уже и забыла, но мать хранила каждое воспоминание о родителях, которых не знала, тщательно и скрупулёзно. Серсее трудно было представить, что она чувствовала, будучи круглой сиротой, ведь она сама всегда оставалась окружена и вниманием родителей, и десятью братьями и сестрами.
― И всё равно… Я не королева. Мой сын не претендует на трон.
Серсея взяла второе пирожное и третье, потом четвертое.
― Но он ― мой единственный наследник, не говоря уже о том, что единственный сын Нострадамуса, ― фыркнула Екатерина. ― Все мои дети носят фамилию Валуа, но будущий Нострдам ― единственный, кто будет хоть немного Медичи. Медичи больше, чем Валуа.
Серсее было что на это ответить, но она не решилась. Король Франциск был слишком горд, чтобы принять помощь от родственников невестки большую помощь, чем предписывали приличия, поэтому Екатерина не разрешалось завещать свои богатства детям, другое дело ― Серсея и её дети.
― Вы не за этим сюда пришли.
Екатерина кивнула.
― Ты слышала, что случилось с Дианой?
― Нет, ― легко и просто солгала Серсея. Мерзкая сука покинула дворец неделю назад, сразу после разговора Габриеля и Серсеи, и вчера вечером принесли хорошие новости ― бывшую королевскую фаворитку в дороге изуродовали, разбойники напали на карету, ограбили и изрезали женщину, стаскивая с неё драгоценности. Ходили слухи, что Диану де Пуатье даже изнасиловали. Серсея не знала, так ли это, но она не стала делать выговор людям Габриеля ― они получили свою оплату за проделанную работу, и ― ни дать, ни взять ― сделали её прекрасно. Подгадали момент, разыграли нападение, обогатив себя ещё больше и найдя причину того, что случилось. Обычное ограбление, а мерзкая сука так цеплялась за украшения, что пришлось её резать.
Никто не станет подозревать, что нападение ― дело рук принцессы Серсеи и тех наёмников, что похитили её.
― Слышала, не надо лгать, ― Серсея не стала отрицать. Она потянулась к другой чаше, и Екатерина вопросительно изогнула бровь, посмотрев на зятя. ― Кофе?
― С большим количеством молока, ― пояснил Нострадамус. Он молчал весь разговор. Конечно, вчера Серсее пришлось рассказать о том, что Габриель теперь её личный наемник, и не сказать, что эта новость обрадовала её мужа. Особенно его не радовало принятое ею решение, но как он мог запретить дочери отомстить матери, которая покалечила её? Нострадамус до сих пор с ярким гневом вспоминал о синяках на шее возлюбленной, оставленных когтями Дианы.
Своё она получила. Но наличие наемников всё равно настораживало.
Крепчайший кофе, зёрна которого везли специально для принцессы с далекого Юга, её любимый кофе. Сегодня на вкус он был слаще греха и мести.
― С таким лицом, как у неё, при дворе больше не появишься, ― сказала Серсея и не сдержала хитрую усмешку. ― Она вылечила шрамы, посмотрим, как она справиться с этим.
Нострадамус и Екатерина посмотрели на неё с недоверием. Диане и вправду сожгли чем-то лицом, но это было будто много месяцев назад… Как раз перед свадьбой Серсеи. Все во дворце поговаривали на Екатерину ― кто, как не королева Медичи знает все способы отравления людей. А яд значит был подсыпан идеальной рукой Серсеи.
― Кому ты приказала это сделать? ― требовательно спросила Екатерина. ― Людям Габриеля? Он тебе служит? ― ей было интересно, какими силами обладала её дочь.
