― Действительно. Но я тут по-другому поводу, ― ровно ответила Серсея, смело глядя отцу в глаза. Она качнула головой, отгоняя непрошенные мысли. ― Я хочу принести немного радости в этот мрачный день.

― И каким же образом? ― удивленно спросила Екатерина, и девушка порадовалась тому, что её шпионы не донесли раньше, то ли занятые другими делами, то ли уважая право принцессы рассказать самой.

― У меня будет ребенок, ― она попыталась придать голосу максимум веселья и торжества, и широко улыбнулась. ― Я беременна!

Екатерина тихо вскрикнула. Генрих застыл, глядя на дочь расширившимися глазами, а потом внезапно громко рассмеялся, привлекая внимание всех аристократов в зале. Генрих взошёл на свой трон.

― Дамы и господа! ― громко и торжественно объявил он. ― Господь милостив к нам, он преподнёс нам подарок. Скоро, дом Валуа получит первого наследника. Моя дочь Серсея ждёт ребёнка.

Все взгляды неумолимо обратились к ней. Сначала кто-то один, а потом все громко захлопали, и со всех сторон посыпались поздравления и пожелания счастья, удачи, здоровья. Екатерина радостно сжала плечи Серсеи руками и поцеловала в макушку.

― Серсея, подойди сюда, ― он протянул руку, и принцесса, приблизившись, вложила в неё свою. ― Я найду подарок, который подходил бы к твой молодости и красоте, а пока ― ты и твой муж получаются титул герцога и герцогини Шательро, Этампа и Ангулема. Живите счастливо. В честь этого события мы устроим праздник как можно скорее.

«Когда беглая королева Шотландии вернётся», ― мысленно добавила Серсея, но ничего не сказала. Отец, не скрывая счастья, крепко, но осторожно обнял её, и зал взорвался ещё более громкими криками одобрения.

Принцесса выходила из зала в приподнятом настроении. Она довольно жмурилась, поглаживая животик и думая о скором счастливом будущем, как вдруг в её потоки мыслей влезли без всякого разрешения.

― Как быстро ты забеременела. Ни мне, ни Екатерины этого не удалось, прошли годы.

В голове стоял дикий шум, мысли бились о черепушку, как рой взбесившихся пчел. То и дело они жалили. Нет, даже не пчелы, а шершни, ведь пчелы умирают после первого укуса. А Серсею жалили одни и те же.

К этому теперь прибавилась ещё и Диана де Пуатье.

Серсея надменно посмотрела на фаворитку. Тонкие шрамы на шее заставили её усмехнуться, и Диана побледнела от ярости. Конечно, она не строила иллюзий по поводу того, кто приказал изуродовать её. Вариантов не так много ― Екатерина, Кенна, или Серсея. Диана верила, что это была дочь, и ведь не ошибалась, ведьма.

Странно, Серсея думала, что женщина уже покинула замок. Что же она тут до сих пор делает?

― Я не похожа на вас, на тебя ― уж точно, ― Серсея решительно шагнула, но Диана тоже шагнула следом, перекрывая путь. ― Уйди с дороги, не порть мне настроение, ― зашипела она.

― Иначе что? ― высокомерно спросила фаворитка. Серсея пожалела, что у неё нет ничего подходящего под рукой, чтобы воткнуть ей прямо в горло.

― Иначе я могу случайно взять какой-нибудь яд Екатерины, и рука слуги дрогнет над твоей едой.

― Отравишь собственную мать?

Боль и унижение, которые Серсея переживала много лет подряд, о которых её заставили забыть, вернулись с такой силой, словно всё произошло совсем недавно.

― Ты не моя мать! ― мгновенно вспыхнула Серсея, и Диана даже сделала шаг назад, пугаясь той ярости, что засверкала в очах принцесса. ― Ты бросила меня, отказалась, предлагала нянькам утопить меня в колодце. То, что ты меня родила, не даёт тебе право называться моей матерью. Ты мать для Баша, не моя.

Она нашла в себе силы не ударить старую ведьму, лишь взмахнула золотистыми волосами, которые так ненавидела Диана, и гордо прошествовала в свою комнату. Там она наконец смогла выдохнуть.

Серсея впилась ногтями в собственную руку, пытаясь совладать с эмоциями, с бешеной скоростью менявшихся от жалости и страха к ненависти и свирепой решимости. Еще совсем немного, совсем чуть-чуть, и проклятая ведьма лишится всего и уйдёт с дороги… Наконец-то.

― Камила, ― холодным голосом позвала она. Служанка с опаской скользнула в комнате. Этот голос она знала слишком хорошо. ― Сообщи Габриелю, что я хочу его видеть.

Габриель прибыл через несколько часов. Серсея его ждала чуть в стороне от того места, где недавно разговаривала с его отцом. Она сидела на каменном бортике фонтана, нагретым тёплым солнцем, и рассматривала, как в кристально-чистой воде резвятся маленькие, забавные рыбки.

Габриель явился в тёмно-синих и серых одеждах, её цветах ― как любой бастард, Серсея выбрала себе герб сама. Серая королевская кобра обвивает золотую флорентийскую лилию Медичи на синем фоне. Она оценила знак уважения. Наёмник выглядел куда лучше, чем с их последней встречи. Побои сошли, Габриель прибавил в росте, он был в чистой, хорошей одежде, его тёмные волосы были собраны назад, а карие глаза смотрели с уважением, спокойно. От него приятно пахло лесом.

― Ваша Светлость, ― он поклонился и, не давая Серсее вставить даже слова, тут же сказал: ― Поздравляю со свадьбой. И позвольте сразу сказать о том, что я высоко оценил пожалованные мне деньги.

― Спасибо за поздравления, ― кивнула девушка, отстранённо рассматривая метавшихся в воде ярких рыбок. Габриель неуверенно приблизился ― он не получил разрешения, однако Серсея явно благоволила ему. Парень уселся на бортик на некотором расстояние от принцессы и начал молча ждать, пока она выложит ему свою просьбу. ― У меня есть кое-что для Вас, задание, которое можно доверить только Вам, ― сказала она тихо и мягко, и Габриель уже понял, приказ какого характера ему будет отдан. ― Нужно сделать всё быстро и надежно. Так, чтобы Вас, а с Вами и меня, никто не заподозрил.

― Я слушаю, ― голос его был тихим, чуть ли не умоляющим. Даже тембр поменялся, стал более гортанным, не таким ритмичным.

На мгновение между ними воцарилась вязкая тишина.

― Ты или кто-то из твоих людей… они должны изуродовать королевскую фаворитку, ― в наступившей тишине отданный почти шепотом приказ принцессы прозвучал громом.

Габриель не выглядел удивленным. Все знали о том, какие отношения связывают королевскую кобру и её мать, поэтому наёмник не был удивлен, получив такой приказ.

― Диану де Пуатье? ― уточнил он. Серсея поняла его замешательство ― ведь теперь была ещё и Кенна.

― Да, ― кивнула принцесса. ― Завтра она отправляется вон из дворца. Оставьте её в живых, но изуродуйте. Её нужно изрезать так, чтобы мой отец больше никогда на неё не посмотрел, чтобы при дворе с таким лицом она не появилась. Разукрасьте её как следует, прижгите огнём, выдерите волосы… Видеть не могу эту шлюху! ― не сдержавшись, скривилась Серсея, и на тонких губах Габриеля промелькнула слабая улыбка. Ему нравилась решительность, с которой эта женщина отдавала приказы. И ее изобретательность тоже нравилась — ведь больше всего на свете, Диана де Пуатье хотела находится при дворе рядом с королём. Серсея собиралась лишить ее всего этого.

― Будет сделано… ― он какое-то время молчал, а потом аккуратно продолжил: ― Ваше Величество. Мои люди ждут, когда могут встретиться с Вами, они восхищены тем, что такая девушка, как Вы, пожелала их службу.

― Как только с Дианой всё будет выполнено, я лично встречусь с вами и заплачу, ― пообещала принцесса.

― Благодарю Вас. Ещё раз поздравляю со свадьбой, надеюсь, брак Ваш счастливым будет, ― он выразительно глянул на её живот, и Серсея поняла, что новости о скором пополнении в её семье дошли и до него. Впрочем, Габриель оказался тактичен, чтобы не говорить об этом, но в его пожелании счастливого брака Серсея угадала нужный, двоякий подтекст. Он внезапно спохватился и вынул из складок плаща деревянную резную шкатулку, протягивая ту принцессе. ― Примите этот скромный браслет от ваших покорных слуг. Скоро Вы получите приятные новости.

Он ушёл, не дожидаясь, пока девушка откроет подарок. Принцесса колебалась, но всё-таки аккуратно открыла резную крышку ― вся шкатулка явно была расписана вручную. На тёмном бархате лежал довольно простой, но изысканный тонкий браслет из бирюзы и чёрного янтаря.