― Нострадамус, ― рассмеялась Серсея, шутливо пихнув мужа в бок.

Покои и правда расширили, Серсея с удовольствием оказалась в уже знакомых комнатах. Она, в мгновение ока вернувшись от лучины доброй и любящей дочери и жены в облик требовательной кобры, с поразительной энергией отдавала приказы о том, какие вещи куда ставить и раскладывать. Слуги, как быстрые мыши, сновали туда-сюда, выполняя распоряжение или передавая их другим. Серсея вздохнула, понимая, что дел предстоит немало.

Нострадамус, посмеиваясь над этим, передал сопротивляющуюся жену её фрейлинам, которые уже притащили ванну и вскипятили воду, и пообещал самому во всём разобраться. Серсея колебалась ― она, как и её мать Екатерина, привыкла всё держать под своим контролем ― но вскоре расслабилась, погрузившись в приятное тепло ароматной воды, мысленно выбирая платье и гадая, зайдет ли за ней Франциск или она встретиться с ним позже.

Одна из её фрейлин, что оставались здесь, передавали последние новости ― совсем не те официальные посылы, что доходили до принцессы во время её медового месяца. Конечно, доносы всегда оказывались веселее, интригующе и волнительнее ― между Франциском и Марией действительно был раздор, но вот только дофин почти на полном серьезе вернулся к бывшей любовнице, а королева Екатерина всячески этому потыкала, советуя богатой девушке быстрее забеременеть. Правда, её планы полетели насмарку, когда незадачливая девица сбежала, не сумев помочь королевам выбраться из замка во время осады. Сейчас между дофином и его невестой вроде как было всё хорошо.

Между Башем и еретиками из леса произошёл какой-то разлад, из-за чего бастард короля был вынужден принести жертвы. Эти факты подтверждены не были, но слуги шептались именно об этом. Правда, после этого Баш как-то отстранился от всех, но причину этому фрейлина пока не знала.

Через пару дней ожидался приезд посланника Папы Римского, кардинала Тессона. Очевидно, речь шла про Англию, поэтому король уже несколько дней был в приподнятом настроении, ожидая хороших новостей. Сегодня с утра, ещё до приезда дочери, он взял Франциска и отправился на охоту, чтобы немного развеяться. Очевидно, с братом и отцом Серсея увидится либо завтра с утра, либо сегодня вечером, хотя обычно Генрих и Франциск не возвращались с охоты раньше полуночи.

На обед Серсея отправилась к Екатерине. Стол был накрыт на балконе на две персоны, и королева ожидала свою дочь.

― Мама, ― приветствовала она Екатерину легкой улыбкой и реверансом. Екатерина улыбнулась и кивнула на место напротив себя.

― Садись. Ну, рассказывай, ― она грациозно перегнулась через стол, становясь ближе к дочери, и сжала её руку в своей. ― Как прошёл медовый месяц?

― Перигор прекрасен, мама, ― с готовностью откликнулась Серсея. Рядом с Екатериной всегда было тепло и спокойно, даже если и не всегда безопасно. ― Тихо и спокойно, очень красиво. Там большие поля для верховой езды, красивые сады. Мне кажется, я там заново родилась. Нострадамус хороший муж. Кажется, он задался целью исполнить все мои желания.

― Ты еще не беременна? ― в лоб спросила Екатерина. Серсея поперхнулась кусочком перепелки, который успела отправить в рот. Она действительно проголодалась.

― Ваше Величество, ― укоризненно, но с теплотой произнесла принцесса, однако же королева совершенно не смутилась.

― Прости, что я спрашиваю, но мне действительно интересно, ― сообщила Екатерина. ― Прошло уже четыре месяца, а ты всё такая же стройная и красивая. Надо родить ребенка, милая. Я хочу, чтобы ты поскорее испытала радость материнства.

― Только ли это? ― с подозрением спросила Серсея.

Екатерина отняла руку.

― Да, ― твердо ответила королева. Дети всегда были её главной привязанностью и слабым местом, ради них она была готова на многое. Сейчас у Серсеи было так много для счастья, но королева, страдавшая от бесплодия долгие десять лет, искренне полагала, что полное счастье возможно только после рождения ребенка. Это была её какая-то странная мечта ― увидеть свою дочь матерью. Екатерина так много хотела для дочери, но так мало могла дать Серсее сейчас, и это бессилие несколько раздражало королеву. ― Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты же останешься при дворе?

― А где я ещё могу быть? ― удивленно спросила Серсея, задумчиво ведя вилкой по тарелке. Она действительно не помышляла себя где-то кроме королевского двора. Тут была вся её жизнь, весь смысл, вся её семья.

Екатерина ответила не сразу. Она положила кусок мяса себе на тарелку, разделала на маленькие кусочки, положила один в рот, прожевала, и только потом перевела взгляд на дочь.

― Туда, куда велит ехать муж, ― наконец сказала она. Серсея не нашлось, что ответить. Она просто неопределённо качнула головой и перевела разговор в другое русло.

После обеда, оставив Екатерину с её загадочными делами, Серсея решила прогуляться. Ноги сами понесли её в замковый парк. Желание поговорить испарилось, осталась необходимость отвлечься. Принцесса прогуливалась по парку почти в полном одиночестве – по её указанию свита плелась далеко позади. Желая уединиться, почти сразу она ступила на тёмные и скрытые деревьями тропинки… Пока вдруг её не оглушил внезапный визг.

― Серсея! ― раздался громкий, радостный крик со спины. Девушка развернулась, и практически сразу же на неё налетел маленький тёмный «ураган». Ребенок обхватил её за ноги и прижался к ней, а Серсея, посмотрев на тёмную взлохмаченную макушку, воскликнула с радостным изумлением:

― Карл! ― принцесса опустилась на колени, не заботясь о дорогом платье, и крепко обняла мальчика, прижимая к себе. Карл обнял её в ответ, крепко сжимая на спине маленькие ладошки. ― Мой дорогой брат, ― ворковала Серсея. ― Как ты изменился. Ты стал ещё красивее и выше. Покажи мускулы, ― Карл с готовностью закатал рубашку и сжал тонкую, бледную ручку. Серсея рассмеялась и потрепала мальчика по щеке. Потом, не поднимая взгляда, поинтересовалась: ― Генрих и остальные в детской?

― Да, Ваша Светлость, ― послушно ответила служанка за спиной Карла, склонив голову. Серсея поднялась и отряхнула платье.

― Пойдём, ― она протянула руку и Карл с готовностью ухватился за неё. ― Хочу повидаться с нашими братьями и сестрой.

Все младшие дети Генриха и Екатерины обожали свою сестру, поэтому, когда Серсея пришла к ним, тут же пришли в полный восторг.

В детской её встретили повзрослевшие братья и становившаяся всё более кокетливой Марго. Генрих кинулся к ней с радостью, как обычно, готовый принять её любой, просто радуясь тому, что сестра пришла. Старшие, как и родители, не так часто баловали детей своим присутствием, и Серсея иногда чувствовала за эту вину.

Генрих улыбался и прижимался к юбке сестры. За прошедший год принц заметно вытянулся, и его волосы перестали быть такими же светлыми, как у неё, Франциска и их матери. С каждым мгновением Серсея всё больше убеждалась, что Генрих похож на отца, а вот Франциск собрал черты обоих родителей, потому ему и удалось полностью подчинить её себе.

― Марго, ― улыбнулась Серсея девочке, которая быстро приводила себя в порядок у своего зеркала. Мягко отстранив от себя упорно липнувшего Генриха, она прошла к сестре. Судя по тому, как покраснели её щечки, Марго была смущена ― очевидно, ей хотелось предстать перед сестрой в лучшем виде, а её застали врасплох.

― Серсея, здравствуй, сестра, ― Марго встала, кокетливо поправила волосы и изящно присела в реверансе. Серсея улыбнулась и повторила её жест.

― Теперь ты должна говорить «леди Нострдам», ― подал голос Эркюль, самый младший среди детей Генриха и Екатерины. Марго совсем не по-королевски показал ему язык. Эркюль прохладно посмотрел на сестру, а потом перевел взгляд на Серсею и оттаял. ― Как ты себя чувствуешь, сестра? ― вежливо поинтересовался он.

― Я прекрасно себя чувствую, Эркюль. Благодарю за внимание, ― улыбнулась Серсея. Она присела прямо на пол рядом со столиком Марго, и Генрих с готовностью влез к ней на колени. Карл присел на мягкий стульчик принцессы, а Эркюль напротив Серсеи.