Да, и важный Post Post Post Scriptum

О кличках, о взаимонепонимании и о ЖЕМЧУЖИНЕ.

Про наши имена и клички я тебя, наконец, поняла. Все-таки ведь можешь ясно выражаться, если захочешь. Главнее всех из четырех правил два – сохранение секретности и точная передача всего, в том числе разговоры надо цитировать как они были. Значит, если придется, надо нарушать два других: что заочно по кличке, а в лицо по имени, – если их выполнение нарушит два главных. Поскольку при разговоре ничего не нарушалось, называли по имени. Значит, в письме так же. Значит, не надо по кличке в письме называть того, кого назвали по имени в описываемом разговоре. Все просто.

А вдруг так – по имени, когда остальных по кличкам – назвали только одного? Или, наоборот, троих? Оставшийся будет определен! А если двоих, то нет. Но если в другом письме опять двоих, разбитых на пары по-другому, то тоже. Например, в одном письме упомянуты: фрау Мем и я, фий Тес, ой, то есть фам Сомех, а также Мирей и Августина. А в другом – фрау Мем и монсеньора Тов, а также я, Юлия, и Августина… Легко сказать, зная все четыре имени и четыре клички, кто из нас кто. А по одному из этих писем не получилось бы…

В общем, тебе не удалось придумать, как соблюдать все четыре правила, и ты решил свалить это на меня, хотя я тебе написала уже раньше, что это вообще невозможно. Дело твое. Ты у нас лицо духовного звания, не я. Тебе и рассчитывать на чудо: что все как-то, с Божьей помощью, образуется, и твоя игра в тайных агентов с секретными кличками кого-нибудь, кроме самих агентов, запутает…

А вот насчет моих помощниц, я согласна, ты лучше имена предложил. Я просто пыталась соблюдать правило, как я его поняла, а поняла, видно, плохо. Не беспокойся, никаких трудностей с их перезыванием и запоминанием новых кличек не будет, спасибо что я еще им и прежних – как чувствовала, что с ними что-то не так – не сказала. Да и не знаю, надо ли? Ведь я должна их так звать только заочно: могу ли я сказать им в лицо их клички? Вообще, зачем кому-то знать свою кличку? Лучше я их так буду для секретности называть в письмах и разговорах с другими заговорщицами, и хватит того. Нет? Если нет, напиши, я им скажу их клички, мне нетрудно.

Ты прав, что о жемчужине написал заново, принимая в соображение – можешь перечитать свои письма, у тебя ведь наверняка есть копии – ты предлагал присылку ее тебе именно как обманный предлог для выманивания ее у фрау Мем, а если и имел в виду ДРУГОЕ, так надо было понятнее писать, а если не вышло, то не надо сваливать с больной головы на здоровую.

Вот и в последнем письме ты пишешь (не поленюсь переписать): «забота о тебе вынуждает… временно… прекрати миссию… хорошо, … что ты не отдала именно фрау Мем жемчужину (впрочем, и никому другому тоже не давай, но ей – особенно). Не внемлешь этому предупреждению – пеняй на себя!» Я, правда, поняла, что слова о предупреждении, которому я должна внемлить (внемлеть?), это про то, чтобы пока что прекратить Миссию. Но только ПОТОМУ, что предупреждение запоздало, и опасность, о которой ты намекал, уже успела обрушиться на меня. Тебе бы надо было заключительные слова вставить сразу после тех, к которым они относились. А то можно было бы так понять, что твое главное предупреждение – не отдавать жемчужину никому, а в особенности – фрау Мем. И пенять на себя я должна, если пренебрегу этим предупреждением. Ты бы перечитывал свои письма перед отправкой, что ли, и смотрел, все ли так удалось сказать, как хотелось, или хотелось как лучше, а получилось не совсем.

Но, что касается жемчужины, теперь все это неважно. Получив твое совершенно ясное указание, я НЕМЕДЛЕННО отправила бы ее тебе, но нуждаюсь сначала в разрешении трех проблем, связанных с этим. И каждая, не будучи решенной, не велит мне так рисковать.

Первая проблема. Являясь очень большой ценностью, жемчужина требует очень осторожного обращения с собой. Что, если письмоносец, не знающий о том, неосторожно в какой-нибудь момент допустит ее повреждение? Придет ему в голову отдохнуть на длинном пути, сядет он в каком-нибудь лесу, скинет груз с плеча – с НЕМАЛОЙ высоты, как ты себе представляешь! – да на камень. И конец королеве жемчужин. Ты в этом совсем не заинтересован.

Вторая проблема. Если я попытаюсь как-то предупредить письмоносца, он, вместо того, чтобы стать осторожнее, может, чего доброго, что-то заподозрить и проверить груз. Более того, он может заподозрить и проверить и без такого предупреждения. До сих пор он так не делал, но теперь, как ты понимаешь, после твоего запоздалого предупреждения и прочих событий… А если бы и не теперь – РИСК был все равно и раньше. Стоит ли рисковать? Стоит ли ставить Миссию под угрозу из-за простой торопливости или желания обогатиться?

Третья проблема – это вторая, но касательно не Миссии, а опять, как в рассуждении о первой проблеме, самой жемчужины. Ввиду того, что не только Миссия пострадает, но и жемчужина будет потеряна. Мне кажется, ПРЕДПОЧИТИТЕЛЬНЕЕ подождать.

Прости, если я неправильно поняла твое указание прислать ее как слишком торопливое – как мне самой кажется. Ведь ты не упомянул ни о какой из этих проблем, потому я подумала, что ты мог о них не подумать. Если ты на самом деле о них подумал, напиши, что хочешь присылки жемчужины НЕСМОТРЯ ни какой риск для нее или Миссии. Если буду к этому времени жива, а не съедена кецалькўецпалином, и не буду сидеть в каком-нибудь подвале на хлебе и воде, или что там еще придумает Тенкутли, а буду пока на свободе и иметь возможность читать письма и отвечать на них, я пришлю. Хотя мне будет жалко, если она при этом ПРОПАДЕТ.

Думающая о твоей выгоде даже в смертельной опасности,

сестричка Юлия.

Post Post Post Post Scriptum

О тоске по родным и черствости и упертости некоторых начальников, несмотря на вред для боевого духа подчиненных.

Я уже поняла, что не стоит и надеяться, что ты снизойдешь до выполнения моей слезной просьбы передать письмо родителям.

Может, ты и пожалеешь о своем запрете отправить ПОСЛЕДНЮЮ весточку родным, когда задумаешься, не произошло ли крушение твоих планов из-за того, что мне не хватило куража, а не хватило потому, что я в угнетенном состоянии духа, а это понятно почему и из-за кого. А может, и нет.

Грустная дочь наверняка горюющих родителей Юлия.

от Юлии из семейства Сент-Эмбре

находящейся в Циуатлане Тепанкальи в Тепецалантепетле,

в Сент-Этьен на Луаре, дом на Купцовой улице ВТОРОЙ от площади.

родителям означенной Юлии

Воскресенье 7 апреля 1477 года от Р.Х.

––

Дорогие мои папенька и маменька!

По-прежнему ли «мой брат» противный Клод не дает вам читать моих писем, тем более, что теперь даже может думать, что вы не знаете, когда он их получает? И продолжает нагло делать вид, что меня и в живых-то нет? На костре сгорела, говорит. Что осталось – кецалькўецпалин сожрал, дракон то есть. Что не доел – с собой унес и докушал в логове. Если не сразу, то после того, как про заговор инков против него узнал.

Нет, впрочем, про заговор против кецалькўецпалина он вам точно не скажет. Но что он меня съел, мог соврать. Там, мол, в логове дракона ищите объедки, то есть останки, если хотите похоронить по христианскому обычаю. А только осужденную ведьму все равно в церковной ограде хоронить не дадут. Да и где это логово – неизвестно, так что, мол, сидите тихо… Угадала, нет?

Вот ведь характер у доминиканца… суровый! И не боится, что из-за него вы можете грех на душу взять. Поставите в церкви свечку за упокой любимой дочери – а я-то жива! Правда только то, что меня и впрямь в тепанкальи, то есть "логове" дракона найти можно, и что вам сидеть нужно тихо, инков не злить попусту. А вот хоронить меня рановато, и свечки ставить пока нужно за здравие. Да и что я вовсе не ведьма, а – поневоле – их подсыл к Тенкутли, Клод сотоварищи отлично знают.

Но я не о том.

В письме, которое я послала ему одновременно, но отдельно от этого, а он вам, наверное, опять о нем даже не сказал, я ему докладываю, как – только не пугайтесь раньше времени – здешний управитель замка доктор Акон, которого в Циуатлане все зовут меж собой Тенкутли, понял, что я ему не случайно попалась, стоя у столба на поленнице дров. Что все подстроено инками и что я послушно им все про его тепанкальи рассказываю и вообще. И что он, – пишу, – меня на этом поймавши, и изобразив (в облике дракона), что вот сейчас съест, даже в пасть взял, пока что снова меня отпустил свободно ходить по тепанкальи и тепецалану – а куда я тут денусь? – впрочем, приказавши идти к себе в комнату и писать последнее письмо, пока он мне придумает наказание, но следить за мной не стал.