Они тоже весело поздоровались. Собрались пока не все, двух доярок ещё не было, опаздывали.

– Хочу узнать, какие проблемы у вас, чем смогу помочь?

– Чем вы поможете? – с иронией сказала пожилая доярка. – Кокорин тоже обещал помочь, но полы никто не ремонтирует, транспортёр для раздачи кормов уже год не работает. Приходится сено таскать вручную.

– А директору вы об этом говорили? – спросил парторг.

– Что с директора взять? Он человек, как и вы, новый, скромный, ни с кого спросить не может. Главный зоотехник сюда почти не показывается, мы уже забыли, как он выглядит.

Вадим думал, что в совхозе дела идут хорошо, а получается, что специалисты плохо работают. Хотя главный зоотехник не являлся коммунистом, он решил заслушать его отчёт о работе на ближайшем заседании парткома.

Когда доярки ушли работать, он тоже прошёлся вдоль фермы, видел, как они надевали доильные аппараты на соски коровам, перед этим обмывали коровам вымя. Работая в райкоме комсомола, он тоже посещал фермы, где работали комсомолки, и знал, как надо мыть коровам вымя. Тут он обратил внимание, что некоторые доярки вымя моют кое-как, или совсем не моют. После окончания дойки, пастух выгнал стадо на пастбище.

Вадим высказал свои замечания старшей доярке, о том, что плохо моют коровам вымя, но она оправдалась, что ей некогда за всеми смотреть, самой работать надо. Впечатление от этой фермы осталось у парторга плохое, воздух тяжёлый, сплошной аммиак, вентилятор не помогает. Кругом на полу навоз, скотники, вечно выпивши, чистят навоз плохо. Пол во многих местах прогнил.

Под этими впечатлениями он решил ехать в село Молотово и поговорить с директором. Но сначала он зашёл домой позавтракать, так как время было ещё девять часов утра.

– Фу, как от тебя навозом пахнет, – сказала жена, когда он вошёл в квартиру.

– Ничего страшного, привыкай, теперь мне придётся иногда бывать на фермах. Зато зарплата у меня будет большая, – с довольным видом произнёс муж.

– Ты поросёнка и кроликов накормила, – спросил он.

– Ещё не успела. Может, сам сходишь в сарай?

Позавтракав манной кашей, которую жена приготовила, Вадим пошёл кормить своих животных. Сараи находились за сто метров от четырёх многоквартирных домов. Для каждого дома были построены из белого кирпича длинные сараи гаражного типа. Задуманы они были для хранения дров, чтобы топить титаны в ванных. Однако люди стали в них держать скотину, телят, поросят и даже баранов. Строили эти дома и сараи работники передвижной механизированной колонны, в которой до этого времени работал Мальков инспектором отдела кадров. Рабочих в ПМК не хватало, и директор Фроловский велел принимать на работу всех подряд, даже с тремя статьями за прогулы и пьянство. В связи с этим обстоятельством и дисциплина в ПМК была плохая. Качество строений тоже желало лучшего.

Идти до сараев приходилось в резиновых сапогах по грязи, часто ноги грязь засасывала, и сапоги приходилось с трудом вытаскивать из этой жижи. Причём в руках Мальков нёс небольшое пластмассовое ведро с кашей для поросёнка. Борясь с грязью, он жидкую кашу из ячневой крупы, частично расплескал. «Зачем в деревне строить многоквартирные дома? – с возмущением думал он, – лучше бы строили одноэтажные дома нового проекта». Он слышал разговоры начальства о том, что строили по устаревшим планам, которые навязывало областное руководство для экономии средств. Видимо, многоквартирные дома обходились дешевле одноэтажных котеджей.

Поросёнок ещё был двухмесячный и ел не много. Тёлку он, перед посещением фермы, передал пастуху. У кроликов в клетках было пусто и пришлось идти косить траву с картофельным мешком, на клеверное поле, расположенное неподалёку. Там он встретил соседку по лестничной площадке Лиду Мясникову. Она тоже пришла косить клевер для своих баранов.

– Здравствуйте, Вадим Николаевич, – с испугом произнесла она, – главный агроном ругается, что мы тут косим. А где нам косить? Вы уж похлопочите за нас, чтобы не ругались. Лёвин даже хочет штрафовать за это.

– Ладно, Лида, похлопочу, – пообещал Мальков. Ещё недавно, он сам воровато оглядывался, когда косил клевер, а теперь он здесь самый главный и никого не боится.

В четверг, с одиннадцати часов, как было запланировано, в кабинете директора, состоялось заседание парткома. Петров уступил парторгу место за своим столом, и сказал:

– Давай, начинай. А то работать надо, время идёт, – сказал он.

Мальков, встав с директорского стула, объявил: «Поскольку все члены парткома и приглашённые специалисты собрались, предлагаю начать заседание». Он уверенно говорил без бумажки:

– Я, как новый человек, обошёл всё хозяйство и пришёл к выводу, что надо улучшать работу нашим специалистам. Особенно много недостатков в животноводстве. Главный зоотехник Разживин редко бывает на своём рабочем месте, на совхозных фермах.

Разживин, сидел в углу на стуле, прячась за спины других специалистов. Предварительно, до заседания парткома, Вадим уже с ним побеседовал. Разживин понял, что его будут ругать, сказал, что не придёт на партком, но всё же пришёл. Мальков продолжил перечислять все недостатки в животноводстве и указал, что большая ответственность ложится на главного зоотехника совхоза.

– Это не правда, что я не бываю на фермах, – стал оправдываться Разживин, – доярки наговаривают на меня. Я бьюсь, как рыба об лёд, но ремонт оборудования на фермах я сам не могу делать. Заявку в управление сельского хозяйства на запчасти к оборудованию я давно подал, но пока нам ничего не выделили. Говорят, что очередь не подошла.

Но директор задал ему свой вопрос:

– А почему наше молоко с завода хотели недавно вернуть из-за грязи в молоке? Я из своей зарплаты купил коробку конфет и бутылку коньяка директору молокозавода, чтобы наше молоко не вернули. Как ты это объяснишь?

– Потому что доярки плохо моют бидоны из-под молока, – ответил Разживин. – Я им постоянно указываю на это, но они не слушают меня. Двадцатого мая я написал вам докладную на бригадира Никольской фермы, что она не выполняет свои обязанности, но вы никак не отреагировал на мою докладную.

На это директор нервно ответил:

– А что я должен делать? Больше никто не хочет там быть бригадиром.

Заседание парткома продолжалось долго. Все присутствующие переругались между собой и не пришли к единому мнению. Главный агроном Лёвин просил секретаря парткома заняться воспитанием механизаторов, которые часто устраивают пьянки в рабочее время и коммунисты в том числе. Мальков ничего ему обещать не стал и закрыл заседание.

– Беспартийные могут идти по своим делам, а коммунисты ненадолго останьтесь,– сказал он. Среди присутствующих специалистов был коммунист, снабженец, Барабанов и кандидат в члены партии, зоотехник Яковлев. Барабанов достал из кармана партбилет, деньги и обратился к Станицкой:

– Тамара, возьми у меня взносы за май. Сколько с меня?

Она достала из папки ведомость и сказала: «Как всегда пять рублей сорок копеек».

– А сколько он получает? – спросил её парторг.

– Оклад сто восемьдесят рублей.

– Надо брать взнос полтора процента. Это будет два рубля семьдесят копеек.

Барабанов обрадовался: «Значит, с меня ты не правильно брала взносы. Тогда верни мне переплату». Но парторг возразил:

– По Уставу переплата взносов не возвращается.

Затем он прочитал выдержку из Устава о порядке уплаты членских партийных взносов.

«Ежемесячные членские взносы для членов партии и кандидатов устанавливаются в следующем размере: коммунисты, имеющие заработок в месяц:

до 50 рублей      вносят      10 копеек

от 51 до 100 руб.      »      0,5 процента

от 101 до 150 руб.      »      1,0 процента

от 151 до 200 руб.      »      1,5 процента

от 201 до 250 руб.      »      2,0 процента

от 251 до 300 руб.      »      2,5 процента

свыше 300 руб.      »      3,0 процента месячного заработка.