– Мытников тебе, значит, всё объяснил и ты согласен. Завтра я буду в конторе совхоза и представлю тебя директору. Буду там часам к одиннадцати. А сейчас поезжай на работу в ПМК и оформляй своё увольнение. Постарайся сегодня же отдать трудовую книжку в сектор учёта райкома.

– Николай Степанович, а какие обязанности у меня будут в совхозе? – спросил Вадим.

– Ты должен будешь проводить в совхозе линию партии, отвечать за воспитательную работу среди рабочих. Директор по партийной линии тебе должен подчиняться. Будь с ним построже. Остальные подробности партийной работы тебе расскажет инструктор райкома партии Иванова. Всё, поезжай в ПМК.

––

В этой строительной организации, Вадим отработал около трёх лет. К работникам давно привык и чувствовал себя здесь комфортно. Подойдя к зданию конторы, он на миг остановился, как бы прощаясь, и поднялся на второй этаж. Его кабинет отдела кадров находился в конце коридора, надо было пройти мимо бухгалтерии. Дверь в бухгалтерию часто находилась открытой, и он поздоровался со всеми. Пока он не стал сообщать о своём переходе на другую работу.

В кабинете отдела кадров было уютно и тихо. Вадим сел за свой письменный стол и задумался. На него нахлынули воспоминания о проделанной здесь работе. В его обязанности входило оформлять трудовые книжки работников. Обычно человек приходил устраиваться на работу в отдел кадров и предъявлял ему, как инспектору, свою трудовую книжку. Начальник ПМК Фроловский говорил ему, чтобы принимал всех без разбора, так как рабочих на стройке не хватало. А план надо выполнять любой ценой. И приходилось брать даже таких, у кого имелось по три статьи за прогулы. Через некоторое время таких работников приходилось тоже увольнять за пьянство и прогулы, а потом принимать назад.

Свою трудовую книжку Вадим вынул из общей стопки в ящике и сделал авторучкой запись: «Уволен из ПМК в порядке перевода». Теперь осталось дать трудовую книжку директору на подпись, но его, как обычно с утра в кабинете не было. Он ездил на уазике по строительным объектам, разбросанным по всему району. До обеденного перерыва оставалось ещё больше часа. Обедал Вадим в столовой при ПМК. Там было всё дешевле, чем в городских столовых, потому что организация доплачивала за своих работников.

Делать было нечего, да и не хотелось сегодня ничего делать в последний день. Он пошёл сначала в плановый отдел, чтобы передать Любови Васильевне свои партийные дела, так как она была его заместителем. Узнав о его переводе на должность штатного секретаря парткома, она радостно встретила эту новость и две других сотрудницы планового отдела тоже начали его поздравлять с повышением. Всё это выглядело искренне, и Вадим растрогался. Затем он пошёл в бухгалтерию и там тоже все радовались за него. А главный бухгалтер Крапивин Сергей Александрович сказал: «Если хотите, то я вам поставлю печать и без директора, если он не приедет сегодня».

Крапивин пользовался в коллективе большим уважением, он был уже пенсионером, с седой головой, ветеран войны. Он сообщил, что сегодня утром Малькова искал шофёр ПМК Соколов.

– Он хотел у вас, как у юриста, проконсультироваться, но о чём не сказал.

Затем они с Сергеем Александровичем решили, что дела в отделе кадров надо временно передать Николаю Васильевичу, диспетчеру ПМК. Раньше он уже кадрами занимался. К шестнадцати часам Мальков успел прийти в райком партии и отдал свою трудовую книжку в сектор учёта.

Домой в Кленовики Вадим вернулся на последнем автобусе. Жены дома не было, а Вова с Надей смотрели по телевизору мультфильмы. Вадим знал, что Вероника должна быть на работе в клубе, но спросил детей: «Где мама?» Они хором ответили, что она в клубе. С виноватой улыбкой он поцеловал Надю, и она продолжала смотреть телевизор, делая вид, что не обижается. Тогда он достал из своего дипломата две шоколадки и дал детям.

– Я дойду сейчас до клуба, мне надо маме сказать, что меня переводят на новую работу. Вы посидите одни? – спросил отец.

– Ладно, иди, мы подождём, – согласился Вова.

Клуб находился в самом конце деревни, на расстоянии от дома около восьмисот метров. Подходя к клубу, деревянному зданию, похожему на жилой сельский дом, Вадим услышал звуки музыки и голоса из динамиков. Значит, в клубе шёл какой-то фильм. Летний вечер был прохладным, но от быстрой ходьбы он вспотел.

Вероника обычно пропускала в зал по билетам, которые продавал киномеханик, и сидела возле дверей. Как он и ожидал, в затемнённом зале он сразу увидел жену, сидящую в заднем ряду с краю.

Она повернула голову в его сторону и тихо спросила: «Что случилось? Что с детьми?»

– Дети смотрят телевизор, скоро будет передача «Спокойной ночи малыши». А меня переводят сюда в совхоз, на должность секретаря парткома, – тихо сообщил Вадим. – Пойдём на улицу поговорим.

Они вышли на улицу. Солнце спряталось за крышами деревенских домов, но было ещё светло. Вероника жмурилась после темноты и Вадим её спросил:

– Что за фильм идёт?

– «Кингконг» – ответила она. – Новый американский фильм, очень интересный и страшный. Про гигантскую обезьяну.

Она посмотрела со стороны на мужа и сказала:

– Ты слишком молод для такой трудной должности. Вряд ли справишься. А твоего предшественника Кокорина куда переводят? – спросила она.

– Его переводят в другой совхоз на должность директора. Если всё будет нормально, то и меня поставят куда-нибудь директором.

– Это было бы замечательно, – согласилась она. – Пойдём домой. Я сейчас скажу киномеханику, чтобы он запер клуб после сеанса. Сегодня танцев не будет.

Вероника зашла в аппаратную пристройку и через минуту вышла оттуда. «Всё, я договорилась. Пошли».

Уже через пятнадцать минут они подходили к своему дому. Открывая ключом дверь в квартиру, они услышали работу телевизора, но дети не прибежали их встречать, как обычно. Не снимая обувь, Вероника заглянула в комнату и тихо сказала Вадиму: «Они спят». Только спали дети не на своём месте. Надя уснула в одежде прямо на полу, на мягком ковре, а Вова уснул на диване и тоже в одежде. Пришлось их сонных будить, раздевать и переносить на свои кроватки в маленькую комнату. У Мальковых была двухкомнатная квартира. В большой комнате–гостиной стоял раздвижной диван, чёрно белый телевизор, стол, сервант для посуды и кое-что по мелочам. Из этой комнаты вела дверь на маленький балкон. Вторая комната, двенадцать квадратных метров, была поменьше гостиной, и в ней стояли две детские кроватки, у окна письменный стол с настольной лампой, стулья и коврик на полу. На стенах в обеих комнатах висели ковры, доставшиеся от умерших родственников. Кроме комнат, в квартире имелся туалет с унитазом, отдельно была ванная комната с дровяным титаном для нагрева воды в ванну и кухня, пять квадратных метров. Возле входных дверей имелась маленькая прихожая и возле туалета кладовка.

– Ты, наверное, хочешь поесть? – спросила Вероника.

– Нет, я поел в столовой, – успокоил жену муж. – Давай попьём на кухне чаю с бутербродами и пойдём спать. Завтра Фёдоров будет знакомить меня с директором совхоза.

Утром Вадим вместе с детьми поехал на совхозном автобусе в село Молотово. Автобус был рассчитан на двадцать сидячих мест, Но народу набилось в автобус до отказа. Еле дверь закрыли. Кроме детей сели и несколько человек взрослых, в том числе три доярки. От них на весь автобус стало пахнуть фермой, хотя одеты они были в чистую одежду. Видимо, они насквозь пропитались этим запахом. В Молотове Вадим отвёл Надю в детский сад, а Вова сам дошёл до школы.

Контора совхоза находилась в кирпичном двухэтажном здании, старой застройки, видимо, здесь жил до революции купец. Село Молотово в центре сплошь состояло из таких домов, и здесь была полуразрушенная церковь без колокольни.

Вадиму раньше уже приходилось бывать в конторе, и он зашёл в бухгалтерию на первом этаже. Там за письменными столами сидели пять человек женщин. В левом углу была отгорожена ещё комната. Из неё вышел мужчина и обратил внимание на появившегося Вадима.