По мере затягивания мировой войны пришлось не только взять под контроль экспорт чёрного золота, но и нефтяные цены внутри страны. В последний день 1915 года появилось решение правительства о «предельных продажных цен на нефть». Согласно этому документу в Баку тонна нефти не могла продаваться дороже 27 рублей 53 копеек, в Москве – не дороже 55 руб. 39 коп, а в Петрограде – 58 руб. 75 коп.

Буквально накануне революции, 16 февраля 1917 года властям империи пришлось повысить «предельные продажные цены» – отныне в местах добычи нефть не могла продаваться дороже 36 руб. 72 коп за тонну, соответственно на треть выросли и цены чёрного золота по всей стране. Вскоре после февральской революции уже временному правительству придётся увеличить «предельные цены» еще на 60 %.

Подорожание было вызвано назревавшим кризисом нефтедобычи – уже осенью 1914 года всеобщая мобилизация в армию лишила бакинские и грозненские промыслы трети рабочих рук. Никаких льгот и отсрочек от призыва нефтяникам тогда не полагалось, и под призыв попали наиболее квалифицированные и опытные специалисты. Перевод тяжелой промышленности на производство оружия и блокада портов Чёрного и Балтийского морей лишили российскую «нефтянку» и поставок необходимого оборудования – к 1916 году потребности нефтепромыслов в технике, особенно в дефицитных трубах, удовлетворялись лишь на треть.

Хотя общая нефтедобыча за 1914-17 годы и выросла на 7 % (для сравнения, в США за те же годы рост составил 28 %), но резко сократился ввод в эксплуатацию новых скважин. Если в 1913 году в Баку бурили 921 скважину, то спустя три года – всего 582. Первыми нарастающий кризис почувствовали нефтеперерабатывающие заводы – к 1916 году объём их продукции сократился на 18 % по сравнению с довоенным.

За месяц до февральской революции, 25 января 1917 года крупнейшие нефтепромышленники обратились в правительство Российской империи с письмом, в котором сообщали, что сложившаяся ситуация «угрожает возможностью полнейшей дезорганизации нефтяного хозяйства». Но даже авторы этого мрачного прогноза не представляли насколько болезненными и страшными окажутся ближайшие годы как для нефтяной промышленности, так и для всей страны.

В 1913 году на долю Соединённых Штатов приходилось 64 % всей нефтедобычи в мире и 49 % всего нефтяного экспорта. Крупнейшая держава Америки в то время являлась безусловным лидером в сфере добычи и торговли чёрным золотом. Начавшийся с 1914 года мировой конфликт лишь усилил американское лидерство – ведь в Европе разбушевалась первая в истории человечества «война моторов».

Массовое появление на полях сражений новой техники – авиации, танков, автомобилей – привело к взрывному росту спроса на нефтепродукты. Если в начале войны в армиях Франции и Англии было менее 10 тысяч автомашин, то спустя три года на фронте их насчитывалось уже в 22 раза больше. За 1917 год только сухопутные войска Англии и Франции потребили 1 млн тонн горючего, а в следующем году они расходовали уже 500 тыс. тонн нефтепродуктов ежемесячно.

Но ни англичане, ни французы не владели достаточными запасами чёрного золота, чтобы обеспечить такие потребности войны. Не удивительно, что в декабре 1917 года французский премьер-министр Жорж Клемансо обратился к президенту США Вудро Вильсону с просьбой о нефти в самой патетической форме: «Необходимо чтобы сражающаяся Франция была обеспечена горючим, которое ей требуется так же, как кровь солдатам…»

Власти США немедленно откликнулись на просьбу европейских союзников, и коммерческие соображения тут значили не меньше политических расчётов. Не случайно главой «нефтяного комитета», ответственного за поставки в Европу, стал Альфред Бедфорд – руководитель «Стандарт ойл оф Нью-Джерси», центральной компании в огромной нефтяной империи знаменитого Рокфеллера.

Для самого Рокфеллера мировая война началась с потерь – до 1914 года его крупнейшим филиалом в Европе была германская фирма «Дойч-Американише петролеум гезельшафт» со штаб-квартирой в Гамбурге. Установленная британским флотом морская блокада Германии рез сократила обороты немецкого филиала американской корпорации, а после того как в апреле 1917 года США официально вступили в войну, Рокфеллеру пришлось продать свой германский актив. Продажа, однако, была фиктивной – новым собственником стал Вильгельм Ридеманн, прежний директор «Дойч-Американише петролеум».

Однако любые потери на германском рынке Рокфелелр с лихвой компенсировал по другую сторону фронта. Только за 1918 год воюющие Англия, Франция и Италия потребили свыше 9 млн тонн нефти и нефтепродуктов. «Нефть стала кровью победы, – говорил тогда французский сенатор Анри Беранже, – Германия слишком полагалась на свое преимущество в железе и угле и недостаточно учла наше преимущество в нефти…» Министр иностранных дел Великобритании лорд Джордж Керзон сразу после капитуляции Германии дополнил высказывание своего французского коллеги: «Союзники приплыли к победе на гребне нефтяной волны».

Большая часть обеспечившей победу нефти была американской, из скважин Рокфеллера – именно поставки США обеспечили в 1914-18 годах около 80 % «нефтяного баланса» противников Германии. За четыре года Первой мировой войны добыча нефти в США увеличилась с 38 до 54 млн тонн, доля североамериканских нефтяников в мировой добыче выросла с 64 до 73 %. Тоннаж американских танкеров, поставлявших нефть в Европу, за то же время вырос в семь раз. К исходу войны, не смотря на потери от германских подводных лодок, США владели почти половиной всех танкеров в мире.

Но ещё внушительнее росли прибыли нефтяных магнатов. В 1917 году в Пенсильвании, старейшем центре нефтедобычи США, чёрное золото достигло цены 3 доллара за баррель – пик стоимости за предыдущие сорок лет. Если за первый год мировой войны чистая прибыль четырёх крупнейших компаний из империи Рокфеллера – «Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Стандард ойл оф Нью-Йорк», «Стандард ойл оф Калифорниа» и «Стандард ойл оф Индиана» – составила 55,8 млн долларов, то в 1918 году она уже выросла до 144,4 млн. Общая же чистая прибыль всех 32 нефтяных компаний Рокфеллера в 1918 году достигала фантастической суммы в 450 млн долларов (или свыше 28 млрд в современных ценах).

1917 год в истории отечественной нефти

Февраль 1917 года вошёл в историю не только революцией, но и нараставшим экономическим кризисом, затронувшим и нефтяную промышленность страны. Когда в столице Российской империи бунт хлебных очередей перерос в свержение монархии, в Петрограде дефицитом были не только батоны и булки – не хватало четверти нефтепродуктов от довоенной нормы.

Главной причиной «топливного кризиса», как и хлебного и иных кризисов тех дней, был коллапс железнодорожного транспорта. Но негативные явления назревали и непосредственно у источников чёрного золота – в Баку, нефтяном центре империи, добыча по итогам 1916 года упала на 5 %. Цифра, на первый взгляд незначительная, но отражавшая глубинные экономические процессы.

Продолжавшаяся третий год мировая война оставила российскую нефтяную промышленность без новой техники, а с марта 1917 года к экономическим проблемам добавились политические. Узнав 15 марта о революции, рабочие нефтепромыслов Баку объявили однодневную «приветственную» забастовку. Но антимонархическую революцию тогда приветствовали и собственники чёрного золота. Глава крупнейшей нефтяной корпорации страны Эммануил Нобель 21 марта 1917 года на встрече с членами Временного правительства, патетически заявил: «Я говорю от имени всей русской нефтяной промышленности. Твердо веруя в могучие силы обновленной России, мы ставим себе ближайшей задачей своевременное обеспечение нефтяными продуктами…»