… Осень 1965. Базовая реальность. Подмосковье, Изварино

Подвал был погружен в полный мрак и тишину. Лишь где-то в отдалении с потолка мерно капала вода, действуя на обостренные до предела чувства и натянутые нервы.

— Ушел, ур-род! — сквозь зубы прорычал Роман в портативную рацию. Рация захрипела и вырубилась.

— Седьмой, жив? — донесся мысленный вопрос командира.

— Жив, — отрывисто бросил в ответ Роман, цепким взглядом оглядывая помещение. — А вот рация сдохла.

— В Бездну рацию, где объект?

— Потерял. Порталом ушел, сука!

— Проклятие! Уходим. Третий, Девятый, взять сейф и зачистить тут все.

— Второй, тут подарочек, — ворвался в эфир женский голос. — До взрыва четыре минуты.

— Химера?

— Бля, не успею, — отозвалась женщина.

— Уходите, — прорычал Второй и скрипнул зубами. Операция, на подготовку которой ушло около года, накрылась медным тазом. А через четыре… нет, уже три минуты сорок секунд взрыв уничтожит все следы и улики. Они опоздали. Проклятый террорист снова оставил их с носом.

Роман ушел со связи и молниеносно рванул обратно, прочь из проклятого лабиринта подвалов, как чуткое обоняние оборотня оглушил насыщенный запах крови. Человеческой. Оборотень колебался лишь долю секунды, прежде, чем броситься в сторону от спасительного выхода, туда, откуда доносился запах.

Хищник в человеческом обличье, не первый год служащий в спецподразделении “Тайфун”, за свою жизнь повидал всякого. Но от картины, открывшейся его глазам, в звериной ипостаси у Романа бы шерсть встала дыбом. На грязном полу, прикованная наручниками к батарее, в луже крови скорчилась обнаженная женская фигурка. Спутанные золотисто-каштановые волосы едва прикрывали истерзанное тело. Девушка еще дышала, отрывая у смерти последние три минуты десять секунд.

Думать было некогда, решение за Романа принял Зверь. Оборотень одним рывком разорвал стальные оковы, забросил неожиданную находку себе на спину, перекинулся в огромного волка и стрелой помчался к выходу, бросив ненужное оружие и снаряжение, сейчас ставшее лишь помехой. Внутренний таймер безжалостно вел обратный отсчет.

Три.

В прямоугольник дверного проема ворвался свежий ветер.

Два.

Под лапами хрустит мокрый после дождя гравий и осколки разбитого стекла. Но горящий в венах адреналин не дает чувствовать боль.

Один.

Овраг. Прыжок. Взрыв.

***

— Как ты, волчара?

— Да уж получше, чем она, Игорек, — рыкнул Роман, армейским ножом выковыривая из руки осколки стекла.

Магически усовершенствованный уазик на предельной скорости пожирал километры дороги. Но серая лента под его колесами казалась бесконечной. При взрыве Роман успел в последний момент накрыть девушку своим телом, приняв на себя ожоги и осколочные ранения. Теперь каждый ухаб на дороге причинял оборотню мучительную боль.

— Веселишься, значит, на больничный можешь не рассчитывать, — прищурился коротко стриженный зеленоглазый Игорек, лениво поворачивая руль.

— На больничный у нас не ходят, — огрызнулся волк. — Либо на задание, либо за Грань. Третьего не дано.

— Остынь, Барсик, — рявкнул на водителя Второй. — Или строгача впаяю и отправлю в казармы мышей ловить.

— Молчу, Второй, — поумерил пыл Игорь. — А те двое ублюдков так же молчат?

— Молчат, — нехотя процедил командир спецподразделения.

— Ничего, это временно, — хмыкнула гибкая, как кошка, брюнетка с пронзительно-фиолетовыми глазами.

— Химера права, — прищурился Девятый, мощный мужчина, отдаленно напоминающий медведя. Сейчас — вполне спокойного, сытого и добродушного. — У Михалыча и памятник заговорит. А у Полкана — так вообще запоют. Или завоют, тут уж как получится.

— Отставить пустую болтовню, — приказал Второй. — Барсик, ты у нас почти что врач, как оцениваешь шансы?

Командир взглядом указал в сторону девушки, замотанной в плащ-палатку и зафиксированной на носилках простым заклинанием. Насколько смогли, бойцы спецотряда оказали ей первую помощь, но девушке был необходим врач. Или маг-целитель. От профессиональных убийц толку в спасении человечки было чуть. Плащ-палатка успела насквозь пропитаться кровью. Запах крови не забивал даже едкий сигаретный дым вперемешку с гарью.

— Сдохнет, — покачал головой тот, кого командир назвал Барсиком. — Зовите Полкана, иначе до госпиталя не дотянет.

— Полкан вам что, целитель, мать вашу? Он разве что добить может, чтоб не мучилась, — вздохнул Третий, любовно оглядывая пистолет с глушителем. — И нас заодно, чтоб операции не проваливали.

— Целитель не целитель, а душу в теле удержит. До допроса — уж точно, — хмыкнул Роман, прищуривая светящиеся в полумраке желтые глаза.

— Котяра прав, если сейчас не вызвать Полкана, через десять минут можно будет смело вызывать Седого, — прервал дискуссию подчиненных Второй, исполнявший обязанности руководителя проваленной операции. Мужчина понимал, что Полкан ни его, ни остальных за такую работу явно по головке не погладит, но и скрываться от начальника не видел смысла. Полкан при необходимости из-под земли достанет.

— Не стоит дергать Седого, штатный некромант — слишком узкий специалист, чтобы вызывать его по пустякам, — одновременно услышали все. Посреди кабины уазика, раздавшейся в стороны до размеров волейбольной площадки, засеребрилась дымка портала, пропустившего высокого темноволосого мужчину в невзрачной одежде. На первый взгляд ему можно было бы дать около тридцати лет, но ранняя седина, посеребрившая виски, прибавляла ему как минимум лет десять. Никто из бойцов доподлинно не знал, сколько же на самом деле лет полковнику Ивашину, которого спецы между собой неформально называли Полканом.

Цепкий бесстрастный взгляд серебристо-стальных глаз зафиксировал одновременно всех присутствующих и малейшие детали, вплоть до мельчайших пятен крови на полу и сиденьях, вопросительно скользнул по умирающей девушке и остановился на Втором.

- “Износ”, побои. Черепно-мозговая травма, сломанное ребро, множественные ушибы и повреждения внутренних органов, сильное кровотечение. До госпиталя, скорей всего, не дотянет, Андрей Аристархович, — доложил Второй. Боевого командира каждый оперативник понимал без слов. Сам полковник понимал своих бойцов не хуже, этих нескольких слов и воспоминаний подчиненного ему вполне хватило для того, чтобы вникнуть в ситуацию со всеми нюансами.

— Дотянет, — отрезал полковник Ивашин, внимательно разглядывая девушку магическим зрением. — Она — ценный свидетель. Я сделаю все возможное, ваше дело — довезти до базы, телепортацию она не перенесет. Не убережете — головы поотрываю. За неиспользование.

***

Полина медленно тонула в океане боли. Все тело казалось одной сплошной оголенной раной, а душа… Ее просто больше не было. Какая-то часть сознания, чудом не соскользнувшая в безумие, уже ощущала ледяное дыхание смерти и ждала ее, как избавления от мук, как освобождения. Не чувствовать. Не видеть. Не помнить. Не существовать. Страха тоже больше не было — ей уже нечего бояться и совершенно нечего терять, растоптанная жизнь ничего не стоит. Чужая жизнь, потому что к ней самой это слово больше не имеет отношения. Чужая жизнь, которая не стоит и ломаного гроша.

Откуда-то издалека до нее доносились обрывки слов, которых она не понимала, сменившиеся тряской и гудением мотора. Ее куда-то везут? Плевать. Они могут сколько угодно издеваться над телом, но душу — или то, что от нее осталось — им не пленить. Совсем чуть-чуть, и все будет кончено. Перед внутренним взором девушки медленно проступал черный тоннель, в конце которого вспыхнул яркий свет. Из глубины тоннеля послышались какие-то голоса, среди которых вдруг она ясно различила голос погибшей матери. Почти забытый, любимый, до боли родной голос.