Я непонимающе нахмурилась.

— В прямом смысле слова «держит»: садилась на порог у двери, и обнимала меня за ноги, не давая выйти.

— Это лечить надо было, — женщину было жалко, у нее явно была очень слабая нервная система.

— Лечили. Антидепрессанты, наблюдение у психолога, затем у психиатра. В общем, в один момент ей посоветовали просто сменить образ жизни. То есть мужа, — с грустной улыбкой сказал Илья. — И она решилась. Молодец. И мне спокойнее за нее, и ее психологическое состояние нормализовалось.

— А где она теперь?

— Переехала, нашла другую работу. Пару лет назад вышла замуж, сейчас сидит в декрете. Вполне счастлива, по крайней мере, насколько я могу судить. Муж каждый день дома в 17:00, экономист вроде бы… Или бухгалтер. В прочем не важно.

— Она вам по-прежнему звонит? — тихо спросила я.

— Звонит. Ночами.

Это звучало одновременно и грустно, и интимно. Я представила внутреннее состояние женщины — этот мужчина, как катком переехал ее, оставив в ее сердце, вероятно, все еще живую, пульсирующую тоску. Вроде уже и замуж вышла, и родила, а все ровно рука периодически сама тянется к телефону. Я остро ощутила ее эмоции: как жутко хочется услышать ЕГО голос. Глубокий, успокаивающий, с хриплыми нотками. Мне на секунду стало страшно: я уже была безвозвратно влюблена в Илью, и еще надеялась на ответные чувства, но вдруг ничего не получится… И Елена Сергеевна хотя бы имеет основание для ночных звонков (их общее прошлое), а я кто такая? Даже горло стянуло от подступившего кома горечи.

— Вы точно не злитесь, что я прочитала эти письма?

— Если бы я вообще про них помнил… — с усмешкой ответил Илья, и спросил надуманно серьезным тоном. — В них нет ничего, порочащего мою честь и доброе имя?

— Вроде нет, — в ответ улыбнулась я.

— Значит, я не против, чтобы их кто-то читал. Иначе я бы сжигал их сразу после получения.

Я на автомате продолжала листать фотографии: вот их свадьба, Илья даже улыбается. Вот фото с отдыха: его жена в купальнике, позирует возле пальмы. Вот… Я ближе поднесла фотографию к глазам. И, открывая рот, как рыба, затрясла фотокарточкой.

— Что? — Илья нахмурился.

— Кто… Кто это?!

— Это мой друг, Витя Семенов, опер из центрального ОВД — мужчина настороженно вглядывался в мое лицо. — Лена, что такое?

На фотографии был Илья, он смеялся, по-дружески обнимая… Того самого мужчину с балкона Лиханского.

— Это… Я… — я от шока не могла сказать ни слова.

— Лена, — Илья сел на корточки передо мной и слегка встряхнул.

— Я видела его. Это он был на балконе. Мертвый.

— У Лиханского? Ты уверена? — я снова впала в ступор. — Лена, говори, мать твою!

— Да, — закивала я.

— Уверена?!

— Да, это точно он. О боже, это ваш друг!?

Вараксин отошел к окну, достал сотовый из кармана. Набрал номер, ответа не последовало. Затем набрал другой номер.

— Люба, привет. Витька у тебя давно был? Когда? А после? Ты ему звонила? Да знаю я, блядь. — Я впервые слышала, как мужчина ругался. — Да что ты говоришь? Если бы меня интересовало мнение шлюхи, то я бы только к тебе обращался. Нет, нормально. Я тебе потом позвоню.

Илья снова набрал чей-то номер.

— Валентина Степановна, добрый вечер. Не спите? Как ваше здоровье? А Витюха не у вас? А когда был в последний раз? Нет, ничего, просто соскучился по нему, — Илья изобразил смех. — Опера? А вы молодец! Зовите меня, я буду вашим партнером по походам на оперу. Валентина Степановна, да ладно! Хорошо все. Добро! До свидания!

Снова звонок.

— Олежа, здравия желаю. Семенов не появлялся? Что-то я его давно не видел-не слышал. Ты тоже… Ладно, давай.

Илья опустил руку, нахмурившись.

— Его давно никто не видел. Даже у матери и бабы своей не появлялся.

Пару минут я думала, как себя вести. Уйти? Молчать? Говорить? Успокаивать? Сочувствовать? Но, снова подняв глаза на Илью, я наконец-то приняла единственное верное решение. Встала, подошла к кровати, на которую тяжело опустился мужчина, села рядом с ним, и, решившись, взяла его ладонь. Он равнодушно позволил это сделать, без споров и сопротивлений принимая этот незамысловатый знак поддержки. Я погладила длинные пальцы, тыльную сторону руки, остановившись на лучевой артерии. Постепенно сердечный ритм мужчины пришел в норму.

— Мы знакомы с армии.

— Мне очень жаль…. — искренне сказал я.

Мы молча просидели так около получаса. Я просто гладила мужчину по руке, затем перешла на плечи и спину, а он, глядя в пустоту, о чем-то думал. Затем поднялся, подошел к двери и остановился.

— Лена… — но не договорил, и ушел.

Я бы отдала все на свете, чтобы узнать, что он хотел сказать. Но настаивать, выспрашивать в этих условиях было бы непростительно.

Так и не смогла начать что-либо делать, долгое время сидела, глядя на фотографию. Друг Ильи, Виктор Семенов, улыбался той открытой улыбкой неисправимых оптимистов, вечных весельчаков. Я даже представила его голос, смех, вечные анекдоты. Илья тоже улыбался, но сдержанно, однако, очень искренне. Я сжалась в комок на кровати Вараксина, и заплакала. Мне стало жаль Илью. Он и так был в какой-то степени одинок, а смерть близкого друга еще больше может отвратить его от окружающих.

В 12 ночи хлопнула входная дверь. На время воцарилась тишина. Звуки открывающейся дверцы кухонного гарнитура. Мужчина явно пил алкоголь. Я ни на минуту не осуждала его. Я даже ожидала, что он напьется… Звук льющейся воды. Разбился стакан. С кухни потянуло сигаретным дымом… Через 20 минут Илья зашел в спальню, лег рядом со мной.

— Мне уйти? — шепотом спросила я.

Ответ не заставил ждать: Вараксин притянул меня к своей груди, с силой сжимая. Я осторожно погладила его по щеке, в ответ, прижимаясь к мужчине. Обхватив меня, он полностью перекрыл мне воздух, но в то же время как бы закрыл меня от окружающего мира.

— Илья, — я мягко позвала его по имени. Впервые.

Но мужчина молчал. Я не настаивала.

Весь следующий день Ильи не было дома, и ночью он тоже не пришел. Только под утро я услышала звук открывающейся двери, и тихие шаги. Подождала пару минут, и зашла следом за мужчиной на кухню. Он сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. Мне показалось, что за эти двое суток на его лице появились морщинки. Он выглядел уставшим, каким-то почерневшим, но, тем не менее, я искренне любовалась им.

Осторожно подошла, и, осмелев, погладила мужчину по голове. Он подтянул меня к себе, прижав голову к моей груди. Илья молчал, но у меня было такое ощущение, что ему нужно общение.

— Поговорите со мной? — мягко спросила я.

— Давай уже на «ты». Говори, — глухо ответил мужчина, не открывая глаз.

— Что-то прояснилось?

— Пока нет. Искали тех, кто последним видел Виктора, обзвонили всех его друзей, больницы, морги, просмотрели все сводки по неопознанным трупам. Пока безрезультатно. Он взял за свой счет отпуск, и просил его пока не трогать. И я понятия не имею, что он делал у Лиханского. Последнее время он был постоянно чем-то занят, отказывался от встреч, говорил, что сильно занят. Но так и не рассказал, чем…

— И что дальше?

— Дальше… Ждать. Когда появится тело. Ты уверена, что он был мертв?

— Да. И расположение раны, и поза…

— Да, наверное, если он был жив, и у него были проблемы, он давно бы дал мне знать, — тяжело констатировал Илья. — Хватит пока об этом.

— Может, спать? — усталый вид Вараксина пугал меня.

— Не могу уснуть, — честно признался мужчина. — Уже пытался в дежурке.

Я потянула его за руку, завела в спальню. Осторожно потянула край футболки, помогая снять ее. Параллельно потянула бинт, размотав его, осмотрела порез. Хотела помочь Илье раздеться дальше, чтобы он спокойно лег, но он неожиданно понял мои действия по-другому, и сказал:

— Лен, у меня сейчас нет на это сил.

— Я не это имела в виду, — я легла рядом. — Давай просто поговорим?