Мальчики по стойке смирно выпрямлялись, развернулись, Аарен быстро поцеловал подругу в щеку, после этого пошел за всеми остальными. Брюс подмигнул Грейс и растворился в толпе, и только Эрика продолжал сохранять позу, не прерывая между нами зрительно контакта.
Я не хотела уступать ему, подводить себя, лишь бы вызывать в Эрике победную ухмылку и терпела до раздражения настойчивость. Затем неожиданно парень подтянулся, губами задел меня за щеку, от чего кровь начала циркулировать и жар бросил в лицо. Щетина колет участки нежной кожи, вызывая ответную реакцию организма, ― поддаваться вперед. Зажмуриваю глаза, когда губами еле уловимо касается моего уха через волосы.
― Если ты хочешь поиграть, ― дрожь пробегает по спине и уходит в эпицентр разгорающегося предвкушения, ― то дождись окончания тренировки. Тогда и узнаешь прелести настоящего мужского члена.
Он максимально близко ко мне. И я не могу отстраниться от него. Никак. Словно приклеена к нему.
Лизи не могла забеременеть от него, так как Эрик подходил к сексу с полным контролем над процессом…
Эрик бывает иногда козлом, но он любит тебя больше, чем кого-либо другого. Пожалуйста, не сомневайся в нем, выслушай его.
Слова Зары врываются в голову с болью.
Эрик отстраняется, натягивает на лицо беззаботное выражение, при этом на губах играет наглая ухмылка, ибо он знает, за какие звенья стоит давить, как умело изловчиться в нашем противостоянии. Руками до хруста костей впивается в бортик и отпрыгивает, напоследок бросив многозначительный взгляд. Разворачивается и устремляется за всеми в центр зала.
Девочки не теряя времени наваливаются на меня с потоком своих ощущений от открывшийся картины:
― Девочка, да вы друг в друга так втюрились, что оторвать не возможно. Почему же ты его игноришь, Ханна? Ты же сама чуть не отдалась перед всеми этому парню, а все равно строишь из себя великую нацистку, ― возмущается Грейс, закидывая мне на плечо руку.
― Потому что не все так просто, ― высказываю все, что есть в моих силах. Я будто ослабела за эти маленькие минуты, будто из меня высосали всю энергию, оставляя внутри меня последние бездыханные возможности что-то выдавить из себя.
― Ты уже который день ходишь хуже хмурой тучи. Не хочешь поделиться с нами своими переживаниями? ― взмолившись, просит Ким, пересаживаясь и садясь с другой стороны от меня. Девочки волнующе смотрят на меня, только вот из меня выкачали весь кислород, ведь мне предстоит рассказать то, что поставит под удар нашу сплоченность. ― Ханна, пожалуйста. Обещаю, мы никому ничего не скажем.
Вздыхаю, понимая, что отвертеться уже не смогу. Я хотела это сделать чуть позже, видимо, момент настал.
― Девочки, ― поднимаю глаза на каждую и, столкнувшись сначала с голубой бездной, затем с перламутровой ракушкой, слова застревают на языке. Открываю и закрываю рот.
― Ханна, ― успокаивающе гладит меня по руке Грейс.
― Я перевожусь в Лондонский колледж со следующего семестра.
Говорю очень монотонно и быстро и тут же зажмуриваюсь, боясь посмотреть на реакцию подруг. Боюсь увидеть в их глазах осуждение и непонимание. Прочитать то, как им не нравится мое решение и взамен ему приходит злость. Но ничего не происходит.
― Боже, Ханна, это же прекрасно! ― восклицает первая Ким, обнимая меня. ― Это же такой шанс попасть в страну, которая является одной из точки центра моды. Я так за тебя рада, подруга!
― Ахренеть, поздравляю! Ты заслужила это.
Приоткрываю глаза, недоуменно уставившись на них.
― И вы не станете меня за это ругать?
Они обе смеются, явно забавляясь открытым изумлением, считавшиеся на моем лице.
― Мы бы не стали тебя загонять в ловушку, убеждая в том, что должна остаться с нами и наплевать на этот колледж. Каждому из нас предстоит сталкиваться с новыми надеждами, и нужно уметь принимать и поддерживать человека, пусть горькое расставание останется отпечатком на нашем расстоянии друг от друга. ― Грейс поддается и за шею обнимает, заставляя носом уткнуться в изгиб ее тонкой шеи и вдохнуть сладкие духи.
― Грейс, права. Мы за тебя очень рады и гордимся. Не каждый способен взять себя в руки и следовать мечте…
― А что говорит на этот счет твоя мама?
― Она рада, ― неуютно пожимаю плечами, вспоминая, какая обстановка сейчас сосредоточена в «дружной» семье. ― Она хоть и пытается меня поддержать, но в связи с появлением отца…все как-то заострилось.
― Что?! ― восклицают одновременно подруги.
Обе хлопают глазами. Грейс наклоняется, словно за нами кто-то подслушивает и спрашивает:
― Почему ты нам об этом не сказала? ― возмущается рыжая, откидывает волосы назад и злобно посматривает на меня. ― Ханна, я думала, мы с тобой подруги…
― Простите, я правда собиралась вам сказать, только все пошло кувырком. Бофорт, экзамены, отец, начало практики, теперь еще наши недомолвки с Эриком. ― Роняю обессилено лицо в руки, громко застонав. ― Меня сделали чертовым метеоритом, готовым упасть на мирных жителей, никого не пощадив.
― Хорошо, успокойся. Объясни, что случилось…
Я им рассказываю все в подробностях, не упуская вставить в рассказ о приглашении, которым щедро разбросался мой отец день назад. И поэтому прошу помощи у девочек, так как одной принимать в этом участии равно неэквивалентности. Боже. Я разрываюсь между: послушать маму или зов, что со всех сторон давит на меня, заставляя сердце подчиняться ему; явиться туда и оказаться в глазах матери разочарованием. Столько лет я грезила мечтами о нашей целой семье, придумывала сказки, надеялась встретить в один из дней своего папу и вместе с ним поехать кататься на роликах или коньках, а сейчас…это стало ужасным пустословием.
― Почему ты не хочешь познакомиться со своим отцом и братьями поближе? Может, ты так найдешь разгадку в этой путанице, ― предполагает Ким, нежно погладив меня по спине.
В зале раздается громкий свисток, и я вжимаю голову в плечи от резкого взрыва в ушах. Я совсем забыла, что мы сидим на трибуне и должны смотреть на последние минуты тренировки футболистов, вот только все перевернулось куда-то в другую сторону.
― Самой бы знать, какая муха меня укусила послать его к чертям.
― Ханна, сходи на этот ужин, ― твердо просит Грейс. ― Все равно, что твоя мама станет ругаться, просто пора уже узнать, с какого этапа все пошло через одно место много лет назад. Возможно, твой папа и не отрицает того, как сильно он продолжает твою маму любить. Просто…что-то помешало ему сделать шаг к ней.
― Ты такая мудрая, аж тошнит, ― фыркаю я и театрально кривлюсь в лице, после чего получаю удар от Грейс локтем в руку.
― Не все же тебе нам байки рассказывать, ― приподняв подбородок, усмехается рыжая бестия. Джонсон хмыкает. ― Так что, ты пойдешь?
― Пойду. Аж мерзко становится, как представлю их богатый и сверкающий дом.
― Это зависть, ― попевает как бы невзначай Грейс.
― Иди ты.
Слегка ее толкаю, улыбаясь впервые за несколько дней умиротворенной улыбкой, и одновременно поднимаем головы, рассматривая парней, носящихся по залу со сверхскоростью. Скрипы от ботинок врываются в нашу уединившуюся идиллию и разрывают нити некоего тайного перешептывания теней. От былого разговора не остается и следа.
Я фокусирую внимание за перебегающим на другую сторону парня под номером 1, являющийся капитаном команды, который в следующий миг ловит ловко мяч, подпрыгнув, и делает пас другому, начиная снова лавировать меж других. Сглатываю, чуть не подавившись от слюней. Чем дольше начинаю смотреть на блестящую кожу и сканировать фигуру парня, тем сильнее разносится по венам смертельная доза возбуждения.
Следую по длинному и узкому проходу, проходящий под землей и выходящий с другого конца в другой корпус, все никак не могу отделаться от странных чувств: паника, страх, боязнь, уверенность, скептицизм. Боже, моя голова настоящий металл, раз выдерживает столько мысленных потоком и парадоксов.
