Тома передёрнуло от её слов.
– Старик не бродяга!
– Старик не бродяга, у нас в городе все это знают, – передразнила брата Адрианна.
Она налила себе в кружку холодного чая и, весело глядя на брата, сделала глоток.
Ещё минуту назад Тому казалось, что он одержал сокрушительную победу, но Адрианна так всё устроила, что вместо радости он чувствовал одну неловкость. И как ей это только удаётся.
В этот момент откуда-то с улицы раздался нетерпеливый гудок.
Адрианна поставила стакан на столик и ущипнула Тома за щёку с такой силой, что это место мгновенно покраснело.
– Прости, братишка, но мне некогда с тобой разговаривать. Меня ждут приключения!
Хохотнув, Адрианна убежала в дом. А Том, подойдя к окну своей спальни на втором этаже, видел, как она выбегает на улицу и садится в ярко-красный «форд мустанг», дожидающийся её в тени вязов. За рулём «форда» сидел парень со светлыми, будто недозрелая пшеница, волосами. Конечно же, Том знал этого парня. Чарли Адам, сын адвоката Бенджамина Адама, держащего контору в центре города недалеко от офиса их отца. Том никак не мог понять, что в Адрианне привлекло Чарли. По его скромному мнению, Адрианна была совсем не красавицей, и скверный характер едва ли добавлял ей привлекательности. По словам же Денни, друга Тома, работающего на лесопилке, не было в городе девушки, которая не мечтала, чтобы Чарли хотя бы на мгновение обратил на неё внимание. Чарли был не только капитаном школьной футбольной команды, он был молод, хорош собой и принадлежал к одному из самых знатных и влиятельных семейств города. На семнадцатилетие отец подарил ему новенький, сверкающий хромом мустанг, на который с завистью заглядывался весь город.
Подумав о Денни, Том вспомнил, что ещё не успел предупредить своего товарища о надвигающейся беде. Он знал, что сегодня у Денни был выходной, и он наверняка отправился на рыбалку, а значит, не знает последних новостей. Тома даже в дрожь бросило от мысли, что Денни мог попасть в ураган, сидя где-нибудь на берегу речки и не подозревая об опасности. Его следовало предупредить и как можно быстрее.
Том сорвался со своего места и кинулся уже к двери, когда возле входа его перехватил отец.
– Я сейчас разговаривал с мэром, – проговорил своим неторопливым и размеренным голосом судья. – Они уже готовят старый дом собраний в Верхнем городе на случай затопления.
– Затопления? – Том не мог понять, о чём говорит отец.
– Да затопления. Ты не помнишь, что было в 1947 году, ты был ещё слишком мал. Тогда дождь шёл такой силы, что Кендастинг вышел из берегов и затопил Нижний город. Всё то, где сейчас стоит наш город, было под водой. Все жители тогда спасались в Верхнем городе. Часть из нас даже пришлось размешать в тюрьме, потому что домов надзирателей не хватало на всех. После того наводнения и возвели дамбу выше по течению.
Том смутно помнил те события, о которых говорил отец. Он помнил, как они сидели вместе с другими людьми, собравшись в огромном зале. Том помнил, что в зале было темно, и он освещался только несколькими масляными лампами, расставленными по периметру. Но самым ярким воспоминанием тех дней был вой ветра за стенами и ощущение гнетущего страха, которое он читал на лицах собравшихся. Мама крепко прижимала его к себе, но он чувствовал, что она тоже боится. Он тогда не понимал, чего боятся все эти люди, он слышал, как люди говорили, что внизу вода, но разве вода могла добраться до верхнего города? Тому казалось, что это невозможно. Но возможно, что дело было не в вышедшей из берегов реки, которая затопила их город. Всё дело было в урагане, который выл и стонал за толстыми стенами, как дикий и голодный зверь. Возможно, в те долгие часы, что люди были заперты в четырёх стенах, вынужденные слышать эти пугающие звуки и не способные думать ни о чём другом, решили, что ураган – это не просто дождь и ветер, а мифический зверь, огромный и безжалостный, пришедший из мира, недоступного богу, чтобы разрушить их дома и убить их самих. Конечно, при свете дня такие страхи кажутся пустыми и надуманными, но сидя в темноте под оглушающий шум ветра и треск домов, которые рушатся под напором воды, самые страшные мысли кажутся реальными.
– Поэтому ближе к вечеру мы все отправимся в Верхний город, – продолжил отец. – Отправятся все без исключения. Возможно, буря, которую предсказал старик, далеко не такая сильная, как была летом сорок седьмого, но такой аномальной жары я давно не видел, поэтому нелишним будет подстраховаться. Ты понимаешь, о чём я? Ты должен сидеть дома и никуда не выходить. Когда наступит время, мы все оставим дом и поднимемся в Верхний город. Я не хочу потом бегать по округе и искать тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что это не шутка?
Том, немного удивлённый тем, что обычно немногословный отец проговорил с ним больше минуты, кивнул головой, показывая, что понимает, что все его слова не шутка.
– Кстати, где твоя сестра? – задал следующий вопрос отец.
– Я видел, как она уехала с Чарли Адамом, – ответил Том.
Отец никак не показал, что слова сына удивили его.
– Если она с Чарли, значит, прибудет в Верхний город вовремя, – проговорил отец. – Отец Чарли проследит за этим.
Отец ещё мгновение постоял в проходе, задумчиво глядя себе под ноги, потом развернулся и направился к себе вниз. Но на верхней ступеньке лестницы он остановился и посмотрел на Тома.
– Надеюсь, ты запомнил мои слова. Сидишь в своей комнате и из дома ни на шаг. Я приеду через несколько часов и заберу тебя и твою сестру, если она к этому моменту вернётся. Но ты к моему возвращению должен быть дома.
Том кивнул головой и стоял в дверях своей комнаты, слушая, как стихают шаги отца, потом хлопнула входная дверь, и в доме стало необыкновенно тихо. Эта тишина показалась Тому тягостной и гнетущей, предвещающей беду. Он прошёл в библиотеку и долго рылся в пыльных папках, просматривая старые газеты прошлых лет, которые отец любил собирать. Он пролистал толстые свёртки до 1947 года и увидел свидетельства правдивости слов отца. На первой же газете, которая попалась ему на глаза, была огромная фотография, изображающая улицу, затопленную по самые крыши, в грязной воде плавали обломки мусора и вырванные с корнем деревья. Следом шли другие фотографии, показывающие ужасные разрушения и воду. Столько воды Том никогда не видел. Даже не верилось, что на фотографиях Кендастинг река, которую он видел почти каждый день и в которой любил купаться после школы, когда жара становилась почти невыносимой. На фотографиях, пусть и выцветших и затёртых, вода была грязно-коричневого цвета, а не синего, но самое главное, что её было много, очень много. Если бы Том не знал, что речь идёт о Кендастинге, он бы решил, что сам океан поднялся, чтобы разрушить их городок и другие городки, которым не повезло оказаться на пути стихии. Но хуже всего, что эта грязная вода на фотографиях, полная мусора и обломков, выглядела опасной. Едва ли кто-то в здравом уме захотел бы в ней оказаться. У Тома от одного её вида скрутило живот.
Надписи над фотографиями соответствовали происходящему на них. МАЛЕНЬКИЙ ГОРОДОК ПАТТЕРСОН СМЕТАЕТ СТИХИЯ! РЕКА КЕНДАСТИНГ ВЫШЛА ИЗ БЕРЕГОВ. ДАМБА РАЗРУШЕНА! БУРЯ СТОЛЕТИЯ! УЦЕЛЕВШИЕ ЖИТЕЛИ СПАСАЮТСЯ НА КРЫШЕ ТОРГОВОГО ЦЕНТРА!
Том закрыл подшивку и посмотрел в окно. Первые тучи уже появились на выцветшем голубом небе. Они не выглядели опасными и даже наоборот, но их безобидный вид не обманул Тома. Он подумал о Денни, который, не зная о надвигающейся беде, сидел, наверное, в самом опасном месте – на берегу реки и ловил рыбу. Перед глазами ещё стояли газетные вырезки, поблекшие, но от этого не менее яркие. Раздумывать у него не было времени, он подбежал к окну и посмотрел на залитый ослепительным солнцем сад. Он не знал, предупредил ли отец слуг, чтобы они не выпускали Тома из дома. Он видел сгорбленную спину старшего садовника, чёрную от загара, по которой градом катился пот. Садовник так увлёкся кустом роз, что, казалось, ничего не замечал вокруг. Где находился его помощник, Том не знал. Из окна его не было видно.
