– Не хочу, чтобы ты думал, что я толкаю на подобное безумство как путешествие на другой конец страны за поисками призраков, – ответил Аарон и сделал глоток чая. На мгновение его лицо искривилось от боли, но это длилось не больше мгновения, потом его лицо снова приобрело безмятежное выражение. – Но если как следует вдуматься, только так из этой истории можно вытащить все драгоценные камни. Изучи обстановку, поживи в городке, съезди к старой тюрьме, где люди прятались от стихии. Потом найди всех, кто смог пережить бурю, и попроси их рассказать тебе то, что они видели. Наверняка мистер Уоллес дал тебе имена хотя бы нескольких их них.
На самом деле Адам дал мне имена всех, кто ту длинную ночь прожил вместе с ним. Их имена были записаны в блокноте, который я всегда носил с собой. Мне понравилось, что наши с Аароном мысли в этом вопросе сходятся.
– Мне придётся уволиться с работы, – сказал я. – Едва ли меня отпустят в отпуск на неопределённый срок. Никто не знает, сколько это расследование займёт времени.
– Составь полноценную картину произошедшего в своей голове, – посоветовал Аарон. – Изучи всё, что расскажут тебе очевидцы. Тот ураган 1955 года достаточно известен, чтобы о нём было написано множество статей, наверняка этим вопросом занимался не один десяток журналистов и исследователей. Уверен, что не все из них были настолько небрежны, что ничего странного в этой истории не заметили.
Аарон больше ничего не добавил, но я понял, к чему он клонит. Он мог бы сказать, что из всего множества исследователей хотя бы один, но мог обратить внимание на те жуткие вещи, что происходили под покровом урагана. Могли бы, если там действительно что-то было. Но вполне возможно, что Аарону пришла та же самая мысль, что приходила неоднократно мне за те долгие часы, что я провёл в компании семьи Уоллесов, слушая их историю. Люди видят то, что хотят видеть, и верят в то, во что хотят верить. Если ни один из всего того множества людей, что изучали этот вопрос, не хотел найти в темноте демона, он его там и не нашёл, даже если смотрел ему прямо в глаза.
– Я поеду, – сказал я. – Съезжу в Паддингтон и изучу всё, до чего смогу добраться. У меня есть небольшие сбережения, думаю, на первое время хватит. И пусть я даже ничего не найду, я всё равно поеду туда.
Но думаю, что тогда я уже был уверен, что найду очень многое. Это было странное и пугающее чувство. Ещё меня пугало ощущение, что эта история прямо-таки рвётся наружу. Она звала меня за собой, и я не мог осмелиться отказать ей.
Потом я допил чай, который Аарон любезно предложил мне, и уехал на поиски сокровищ. Когда в следующий раз я навестил домик Аарона, мой друг был уже мёртв, а мой роман лежал на полках всех книжных магазинов от Атлантического до Тихого океана. Я очень жалею, что Аарон так и не успел прочитать о том, что же мне удалось разузнать о той долгой ночи, что опустилась на небольшой южный городок Паддингтон в 1955 году. Мне очень хочется рассказать своему наставнику, что из этого эксперимента я вернулся живым, потрёпанным и испуганным, но всё же живым.
ПРОЛОГ
– Будет буря!
Старик посмотрел на безоблачное небо и сдвинул шляпу на лоб, чтобы защитить глаза от палящего солнца. Его кожа была загорелой до черноты от постоянного пребывания на открытом воздухе, а руки длинными, худыми и мозолистыми, волосы даже под широкой соломенной шляпой выгорели так сильно, что стали почти прозрачными, но глаза по-прежнему оставались яркими, живыми, с искринкой. Многие в маленьком сонном городке П. считали старика чудаком и обычно с улыбками выслушивали его истории из древних времён, которые он с удивительной для его возраста чёткостью помнил в великом множестве, несмотря на то что при этом часто забывал дорогу домой. По большей части его считали безобидным и наполовину выжившим из ума, но вот в его умении предсказывать погоду никто не сомневался.
Мальчишки во главе с Томом Беккером, стоявшие вокруг старика, не сговариваясь, одновременно подняли головы и посмотрели на синее без единого облачка небо. Свинцовая жара буквально вдавливала их в землю, а воздух вокруг был таким сухим, что любая разлитая вода испарялась почти мгновенно. Но всё равно на их лицах появилось задумчивое, почти испуганное выражение.
– Буря? В такую жару? Я не вижу ни одного облака. Уверен, не будет даже небольшого дождика, – сказал Эндрю Робертсон. – Хотя отец и говорит, что если такая жара простоит ещё неделю, с посевами будет покончено.
Все мальчишки посмотрели на Эндрю, но ничего не сказали. Что с него взять. Он был новичком в их городке. Их семья переехала в П. только в прошлом месяце, и Эндрю ещё не успел узнать, что все пророчества старика насчёт погоды сбывались со стопроцентной точностью.
Увидев молчаливое несогласие, Эндрю почувствовал, как в него начинает проникать страх. Он опять посмотрел на небо, но в этот раз ему показалось, что вдалеке на самом горизонте в серовато-голубой дымке он что-то увидел, что-то тёмное, огромное и опасное.
– Неужели и правда будет буря?– спросил он слабым голосом.
Мальчишки стояли вокруг норки суслика и ждали, когда зверёк выглянет проверить, безопасно ли вокруг. Старик учил мальчишек ловить сусликов на металлическую петлю, и ещё час назад это было, наверное, самым интересным занятием за последние месяцы. Но сейчас все забыли о своей ловле и отошли от норки чудом спасшегося зверька. Рядом с ними, насколько хватало глаз, тянулось жёлтое кукурузное поле. Но кукуруза, пусть и сухая, не качалась, шурша на ветру, потому что никакого ветра не было. Она щёлкала, нагретая яростным солнцем, и в этом щёлканье все услышали голос, и этот голос был безрадостным и грустным.
Все мальчишки посмотрели на Тома, ожидая, что он скажет.
– Нужно сообщить родителям, – проговорил он неуверенно.
АДАМ
Адам Уоллес, фермер со стажем, без всякого выражения смотрел на свои гибнущие без влаги поля, и только крепко сцепленные на старом кожаном поясе руки выдавали его чувства. Кукуруза могла продержаться ещё пару дней, но вот бобы, и особенно пшеница, уже погибли. В последнем он не сомневался. Адаму столько раз доводилось убирать урожай, что он с закрытыми глазами мог определить, как обстоят дела с его посевами. В этот раз дела были плохи, и он уже в уме просчитывал, во сколько ему обойдётся аномальная жара в начале лета.
Адам знал, что его жена Мэри наблюдает за ним из окна, и старался не показывать, как сильно он опечален. Он сделал вид, что направляется в хлев, но на самом деле зашёл за дом и, опустившись на корточки, взял в руки немного высохшей земли. Во дворе земля превратилась почти в камень, а там, где ездили телеги и машины, – в кирпичного цвета пыль. Адам растёр пыль пальцами и поднёс их к носу. Эта пыль ничем не пахла. В ней не было жизни, как не могло быть жизни и в том, что на ней росло.
Дождя не было почти два месяца, а палящее солнце высушило даже мелкие водоёмы и озерца. Река Кендинг, обычно полноводная, так обмельчала, что её теперь можно было, перейти, даже не намочив колен. Адам смотрел на безоблачное небо и яростное солнце, и в душе у него зарождалась тревога. Взгляд его перешёл на верхушки деревьев и затянутый сероватой дымкой горизонт. На мгновение ему показалось, что он увидел что-то тёмное и огромное, но потом моргнул, и небо снова стало ярко-голубым, а дымка на горизонте светло-серой.
Даже за домом, в тени, было невыносимо жарко, а о том, чтобы стоять под солнцем, не могло быть и речи. Адам стёр пот со лба и задумался. Деньги на кредит у него были отложены, спасибо удачному прошлому году, и он мог не переживать, что его дом и землю отберут. Конечно, придётся немного подтянуть пояса, чтобы продержаться до следующего года, но если кукуруза вызреет, они с Мэри, может быть, даже смогут позволить себе съездить на свадьбу к дочери в Роузвилл. Адам знал, что Мэри об этом мечтала с того дня, когда Лиза позвонила с радостной вестью. Он и сам ничего так сильно не хотел в последние годы, как увидеть свою любимую дочку идущей счастливой под венец.