Ей было стыдно следить за тем, как бережно Нацу стягивает с нее куртку, но в то же время, она не могла оторвать от него взгляд, закусив губу. Даже сквозь боль она чувствовала, как его пальцы то и дело мимолетно касаются ее кожи, видела, как отчаянно он справляется с собственными эмоциями, стараясь причинить ей как можно меньше боли, при этом сделав все быстро. И это было странное чувство. Смесь смущения и странной дрожи по всему телу.

Его пальцы оказались на удивление мягкими и такими невероятно теплыми на контрасте с холодом ночи, да еще и после проливного дождя.

Видимо, она просто не привыкла, чтобы кто-то помимо нее самой касался ее кожи. А ведь раньше, когда она только обрела душу, в ней не было стеснения. И вот оно охватило ее с головой. Интересно, как это вообще работает и где выключается?

Все подобные мысли покинули ее голову в одно мгновение, едва Нацу резким движением затянул у нее под грудью свою футболку, завязывая узел на здоровом боку. Она не сдержалась и громко охнула.

Стало легче. Конечно, боль никуда не ушла, но по крайней мере зафиксированная грудная клетка избавила ее от резких приступов.

— Спасибо, Нацу, — смущенно улыбнувшись, она подняла на него взгляд, встретившись с его зелеными и смущенной улыбкой. — И прости…

— Да брось, — махнул рукой парень и резко поднялся на ноги, попутно натягивая обратно свою куртку. А после помог подняться Люси, которая так же спешно застегнула молнию на своей куртке.

— Так, ну все, футболками и любезностями обменялись, можем идти дальше? — нетерпеливо бросил им Грей и первым пошел дальше. По влажным листьям папоротника, освещаемого лишь одинокой луной. До лагеря оставался еще не один час.

Шли они молча. Измученные и уставшие. Даже мысли отказывались вязаться во что-то связанное. Все перемешалось в голове Люси. Пропажа Эфириона, за который она рисковала собственной жизнью, арест Эльзы, заговоры. Враждебные лагеря, человеческая злоба и кровожадность, насилие. Реальная опасность во имя кого-то другого. Неожиданные поступки, новые, волнующие ее, эмоции.

В какое-то мгновение она мысленно отключилась. Будто уснула, но продолжала идти исключительно на автомате.

И очнулась лишь когда небо начало окрашиваться рассветом, а вдалеке показался лагерь Хвостатых. Ее лагерь. Ее дом.

Возвращение домой омрачало лишь предстоящее расследование — кто все-таки повинен в аресте Эльзы? И зачем ему или им это нужно?

На входе их, как обычно, встретил вечно сонный Бикслоу. Едва завидев плачевное состояние троицы, он начал засыпать их вопросами. А так хотелось просто дойти до дома и поспать хотя бы часок.

— Что, иксид меня подери, с вами случилось? Вы как будто штурмом брали чужой лагерь, не иначе! — воскликнул он, едва отворив ворота. От его последней фразы Люси захотелось истерично расхохотаться. Но ее остановила боль в сломанном ребре.

— Ничего интересного, — равнодушно пожал плечами Грей. — Просто блондинка всю дорогу уверяла нас, что сможет метнуть нож в мишень над головой у Нацу.

— И что? — лицо Бикса озарила любопытная улыбка. — Попала?

— Как видишь, — парадируя его интонацию, вздернул бровь Грей. — Нет.

— Ааа, — разочаровано протянул Бикс, метнув быстрый взгляд на Люси. — А с рукой-то у тебя что?

— О, эта история еще захватывающее первой! Потом как-нибудь расскажу, — Грей стукнул сторожа ладонью по плечу. — Но виновата опять блондинка.

И, развернувшись, побрел по сонной пустынной улочке лагеря.

— Эй, так, а со шпионами что? Поймали? — крикнул им вдогонку Бикс, явно не желая снова оставаться здесь в одиночестве.

— Не дошли. Не видел что ли, какой ливень был? — на этот раз обернулся Нацу, подхватив ложь Грея.

Бикслоу понимающе закивал, возвращаясь на свое место, а Люси вдруг стало его ужасно жалко.

Но думать об этом долго она не смогла, потому что вскоре они, наконец, добрели до своего маленького, но такого уютного домика. У Люси было ощущение, что она не была здесь целую вечность!

Только сейчас, вернувшись из долгого приключения, она поняла, как же сильно успела полюбить этот дом. И дом, словно живой, ответил ей взаимностью, едва она переступила его порог. Приветливо скрипнули половицы, по-своему говоря ей «добро пожаловать». Длинные полоски света, проливающиеся под окнами, протягивали к ней свои теплые руки. И даже настойчивый запах пыли будто говорил ей, как сильно дому не хватало ее женской руки.

— Ну что, сразу в бой, или для начала залижем раны? — излишне бодро пропел Нацу, проходя в сторону кухни и усаживаясь верхом на стол.

— Пожалуй, я просто снова представлю, что вас здесь нет, — хмуро отозвался Грей, проходя мимо него и зарываясь с головой в навесном ящике кухни.

— А я-то думал, что теперь мы лучшие друзья, — хмыкнул Нацу, проводя пальцем по столешнице и внимательно рассматривая слой пыли, который им собрал.

— Кто это сказал?

С громким «чпоком» полетела на пол пробка черной бутылки, к которой Грей тут же и приложился. После, подумав, он плеснул немного и на обожженную руку, видимо тут же об этом пожалев и сморщившись.

— Я бы не отказалась от небольшого отдыха, — честно призналась Люси, не став корчить из себя героя. Нацу тут же перевел на нее взгляд, а улыбка медленно сползла с его лица.

— Я поднимусь с тобой, — пожевав губу и что-то решив для себя, сказал он и спрыгнул со стола.

— Что, плохо разглядел ее белье в темноте? — хмыкнул Грей и сделал еще два больших глотка.

— Кто это сказал? — парировал Нацу, первым взбегая на скрипучую лестницу.

Оказавшись в комнате, Люси застыла в дверях, рассуждая — попытаться ли ей помыться или просто лечь спать? А боль в боку продолжала наполнять собой каждую клетку ее уставшего тела. Да, пожалуй, мягкая кровать и сон пока лидировали.

А тем временем Нацу бодро (и откуда в нем столько энергии?) подлетел к углу, заваленному подушками, бесцеремонно откинул их назад, и оторвал кусок пола.

Люси удивленно заморгала, подозревая, что возможно уже уснула. Лишь бы это случилось не в лесу под елкой.

Но сон все продолжался, и тогда Нацу, достав что-то из тайника в полу, обернулся к ней и протянул руку. Она послушно приняла небольшую прямоугольную корочку с тонкой полоской Эфириона по середине.

— Никому не показывай, что я тебе дал, — тут же попросил Нацу, продемонстрировав ей, что и у него в руке остался точно такой же прямоугольник. — Я за эти штуки четыре своих жалования отдал, они ужасно редкие.

— А что это? — не поняла Люси, покрутив штукенцию у себя в руке. К слову, теперь она держала ее с большей бережностью.

— Рации, — пояснил Нацу и за нитку достал из-за ворота свой кристалл. — Смотри, просто прикладываешь свой медальон к голубой полоске на рации, — Нацу проделал то, о чем говорил, и она вдруг отшатнулась, услышав его голос из этой черной коробки, — и сможешь сказать мне что-то, даже когда я буду в другой комнате. И я услышу.

— Как это работает? — воодушевившись новой находкой, Люси достала из-за пазухи свой медальон, и проделала тот же трюк, что и Нацу. И у нее получилось.

— Если бы я знал, как именно это работает, то был бы богачом, — хмыкнул Нацу, а на его щеках расцвели глубоки ямочки.

— Почему ты даешь мне это? — Люси не удержалась и улыбнулась ему в ответ, хотя мгновение назад у нее было желания делать это.

— Ну, — пожав плечами, Нацу взъерошил слипшиеся на затылке волосы, — просто на случай, если тебе опять станет плохо.

— Спасибо, — все, что она смогла выговорить, вдруг проникшись к нему искренней теплотой и благодарностью. Внутри зародилось непреодолимое желание сказать ему что-то еще. Не важно что. Но весь ее словарный запас отчего-то вдруг сократился до одного слова.

К счастью, на Нацу это чувство не распространилось.

— И я все равно позову Лисанну. Если, конечно, она до сих пор сама не прибежала.

И словно в подтверждении его слов, дверь комнаты бесцеремонно отворилась, впуская взъерошенную девушку с растрепанными пепельными волосами и фартуке, который она забыла снять. Видимо, новость о их возвращении настигла ее прямо на работе.