========== Пролог ==========

Все, как и вчера. И позавчера. И двумя днями ранее.

Все тот же серый вид за окном. Серое небо и серая пустошь, простирающаяся до самого края горизонта.

Наверное, и внутри у нее… тоже все серое.

Каждый день один и тот же сценарий: пробуждение, еда без вкуса, пустые взгляды, безразличные лица. После дневная работа на грибной ферме в подвале. Снова безвкусная еда и сухие разговоры с соседом напротив о вечерней работе. И вновь работа. А после время, проведенное у окна перед сном, и созерцание выжженных заброшенных земель. А как только серое небо темнело, и на горизонте показывался яркий диск луны, она ложилась спать.

А после все начиналось по новой.

Пробуждение и долгий взгляд на пошарпанный серый потолок.

Завтрак. Мужчина, шедший к столу с подносом вдруг уронил еду на пол и схватился за сердце. Вскоре он и вовсе упал лицом в пол. Похрипел немного и затих. А она лишь скользнула по нему взглядом и продолжила методично есть.

Работа. Напарница сообщила ей, что часть урожая придется выкинуть из-за поразившей ее болезни. Плохо, значит порции пищи на некоторое время сократят.

Второй прием пищи. Тело мужчины убрали только сейчас. Он загораживал собой проход.

Вечерняя работа.

И снова окно и вид на острые серые камни на фоне серого песка. А после — сон.

Пробуждение.

Завтрак. Порция действительно стала меньше.

Работа. На этот раз нужды в разговорах не было.

Второй прием пищи.

Вечерняя работа. Порезала руку. Промыла рану только тогда, когда закончились часы работы.

Сон.

Пробуждение. Завтрак. Работа. Второй прием пищи. Работа. Сон.

Возможно, это трудно назвать полноценной жизнью. Быть может, она задумывалась бы об этом, уставившись пустым взглядом на безжизненный горизонт. Кто знает, может даже загрустила бы по этому поводу.

Если бы только вообще хоть что-то чувствовала.

Но человеку, ни дня за всю свою жизнь не испытавшему ни одной эмоции, это и в голову не могло прийти, верно?

Она чувствовала голод, усталость, жажду. Но не ведала, что значат такие обыденные когда-то слова, как жалость, грусть, радость, желание, сострадание… Никто из живущих в Убежище уже очень давно не ощущал ничего подобного.

Она с холодным безразличием рассматривала свое мутное отражение в окне, и было ощущение, что она видела эту светловолосую девушку в первый раз. Ей было наплевать, красива она или нет? Какого цвета ее глаза? А волосы? Молода она или стара?

Все, что она знала — это то, что должна работать каждый день, чтобы жить. Работа помогала выращивать грибы, чтобы питаться ими. А питаться нужно, чтобы продолжать жить. А жить нужно, чтобы…

Кажется, они последние люди, оставшиеся в живых на земле. Убежище — последнее пристанище живых на земле мертвых. Это здание уходило высоко вверх бесчисленным количеством этажей. И каждый из живущих здесь знал — выходить наружу нельзя. Там — смерть.

Сколько себя помнила, Люси всегда жила здесь. Сначала с людьми, которые произвели ее на свет. А после она вдруг стала засыпать в комнате одна. Кажется, она видела этих людей во время приема пищи. А может, это были и не они вовсе. Ей было все равно.

Этим вечером все было не так, как всегда. Она была ужасно голодна из-за уменьшения порции пищи. Порез на руке неприятно саднило. А солнце сегодня, казалось, опускалось за серый горизонт гораздо медленнее обычного.

Наверное, из-за этого она и чувствовала себя так плохо физически. Глаза слипались, а где-то в районе солнечного сплетения появилось странное жжение, неведомое ей ранее. Наверное, она умирала. Она часто слышала, что люди чувствовали себя странно прежде чем умереть.

Оторвав взгляд от бледного диска луны, показавшегося на небе, она повернулась к окну спиной. Четыре стены, окно, дверь и кровать в углу. Вот и вся ее комната. Жжение в животе становилось все ощутимее, поэтому она просто забралась под одеяло и закрыла глаза, ожидая наступления привычной пустоты во время сна.

Но на этот раз эту привычную пустоту наполнил сияющий золотой свет. Сначала она и не замечала его. Он робко появился в самом центре пустоты маленьким сгустком. А после начал стремительно расширяться, заполняя собой весь ее сон.

Открыв глаза, она долго не могла понять, что с ней происходит. Что-то прямо внутри нее — в центре груди — громко стучало. И этот гул все ускорялся, резонируя и в шее, и в голове. Было трудно даже просто сглотнуть вязкий ком, скопившийся во рту.

Было еще темно. Настолько темно, что она не видела даже своих рук, вытянутых перед лицом. Все, что она могла сейчас — тяжело дышать. И ждать того момента, когда ее жизнь оборвется.

Но время шло, а она все еще рвано дышала, сжимая ткань пижамы в районе груди, наивно полагая, что это сможет остановить тот сумасшедший гул во всем теле.

Жжение в районе солнечного сплетения снова напомнило о себе с утроенной силой. Это было похоже… на голод. На страшный голод. Когда готов съесть что угодно, хоть побелку со стен, лишь бы прекратить это.

Именно это чувство заставило ее подняться с кровати. А ноги сами понесли ее к окну. Будто невидимая нить лишила ее собственной воли и тянула, тянула, тянула. Но куда?

За окном все было, как и всегда. Темное — невероятно темное — небо. И единственный источник света — округлый диск луны. Но она все равно протянула к нему руку, будто пытаясь поймать немного этого слабого света для себя. Но ее пальцы больно ударились о прохладную гладь стекла, так и замерев на ней.

И в тоже мгновение, с другой стороны, откуда-то снизу, аккурат напротив ее пальцев легло нечто.

Девушка интуитивно отпрянула, сделав шаг назад. А «нечто» продолжало карабкаться выше. Оно не было похоже на человека. Лишь его очертания напоминали ей фигуру, похожую на ее собственную. Голова, туловище и два отростка — руки. И все это было охвачено сияющим золотым светом, ослепившим ее.

Зажмурившись, она открыла рот в приглушенном крике. Потому что гул в груди делал ей больно. А чуть ниже вдруг зашевелилось что-то вязкое и неприятное.

Но что-то заставило ее открыть глаза. Что-то заставило ее протянуть вперед руки и сделать шаг вперед, завороженно наблюдая за этим сиянием. Что-то манило ее. Звало за собой. И не было сил противиться этому.

Когда она прислонила ладони к холодному стеклу, «нечто» приложило свои отростки прямо напротив. И ладоням вдруг стало горячо. И этот жар перекинулся на все ее тело, разливаясь по венам, проникая в легкие, заставляя ее пораженно застыть на месте. Она не могла оторвать взгляд от этого сияния, и вскоре оно заполонило собой все. Больше не было маленькой серой комнаты. Теперь и она превратилась в одно большое сияние, которое окружило ее, подхватило и закружило.

А после все снова погрузилось в темноту.

***

Открыв глаза, она еще долго не могла пошевелиться, пораженно пялясь на свой потолок. Потому что он больше не был серым. Он был белоснежным. А на его поверхности вырисовывались странные фигуры, создаваемые тенью от оконной рамы.

С ней явно творилось что-то крайне странное. У нее в груди все еще что-то билось. Не так быстро и рвано, как ночью, но все еще ощутимо. А еще она чувствовала холодный пол под спиной, потому что очнулась не в своей кровати. И ей это… не нравилось.

Захотелось встать, и она сделала это. Теперь, уже сидя, она обернулась на окно, ожидая увидеть там то же сияние, что и вчера. И когда ее взгляд скользнул в ту сторону, стук в груди на секунду замер, распространяя по ее телу странные волны, заставляющие ее дыхание сбиваться. Это было так… странно. Пугающе и будоражуще.

Если это не болезнь и не смерть… То что?

За окном не оказалось сияния. Зато было кое-что, заставившее ее вновь пораженно замереть на месте.

Небо. Оно было голубым, а не серым. И таким прекрасным.

По нему медленно проплывали огромные белые облака, казавшиеся ей мягкими на вид.

Поднявшись на ноги, она пораженно застыла перед окном. И как она не видела всего этого раньше? И что это за странные порывы внутри, поднимающиеся в ней какими-то сладостными волнами, от одного лишь вида в окно?