Она вновь протянула вверх руку, в надежде дотронуться до этой мягкой массы хотя бы кончиками пальцев… Но вновь встретила преграду в виде ледяной поверхности окна. И это… Сделало ей неприятно в самом центре груди. Она испытала это снова. Что-то вязкое двигалось у нее внутри, но быстро исчезло.

Оно исчезло, как только ее взгляд упал на отражение собственного лица в стекле. Губы чуть приоткрыты, а брови странно приподняты вверх, создавая на лбу едва заметные складки. Большие темные глаза взирали на нее, и что-то происходило в их глубине. Она видела это, и чем больше думала об этом, тем отчетливее это проявлялось.

Это была она. С растрепанными после сна светлыми волосами, длинной чуть ниже плеч. С припухшими губами, которые — она видела это в отражении — отчего-то начала неосознанно покусывать. С впавшими от недоедания щеками и очерченными скулами. И огромными карими глазами, которые — теперь она знала точно — принадлежали ей.

Это была она. И сейчас она впервые это осознала. И от всего этого осознания у нее начала кружиться голова.

К ней в черепную коробку ворвалось бесчисленно количество мыслей. Столько вопросов, на которые она не знала ответа. И это сводило ее с ума. Поэтому она вновь осела на пол и обхватила голову руками, с силой оттянув пальцами волосы. Больно.

И ей не нравилось, когда становилось больно.

Ей не нравилось чувствовать холод от пола, на котором сидела. Ей не нравилось, что она была ужасно голодна. Ей не нравилось то липкое чувство, шевелящееся в груди. Не нравилась саднящая боль от раны на руке.

Но в тоже время, ей нравилось слышать этот бум-бум в груди, который то и дело менял свой темп. Ей нравилось чувство тепла на коже в тех местах, на которые попадали лучи дневного солнца. Ей нравилось странное тепло в груди и какой-то внутренний покой, когда она наблюдала за тем, как не спеша проплывают за окном облака.

Что-то произошло с ней этой ночью. И у нее было чувство, будто она спала все время до этого момента. А теперь вдруг открыла глаза. Но абсолютно не знала, что ей с этим делать. Хорошо ли это или плохо?

Она стала видеть то, чего не замечала раньше. Ткань на ее рабочем комбинезоне была ужасно колючая. Подошвы на ботинках имели какой-то странный и невероятно интересный рисунок. А запахи… Ее вдруг окружило бесчисленное количество запахов. Ей нравилось то, как пахнут ее волосы после душа. Но вот еда во время завтрака показалась ей просто отвратительной. И не только на запах, но и на вкус. В голову закралась безумная мысль, что побелка на стене и та вкуснее. А сразу после этого из ее рта вырвался странный дребезжащий звук. Издав его, ей захотелось провалиться сквозь землю, и она опустила глаза в тарелку, прикрывая лицо, которое вдруг стало гореть, волосами. Но уже очень скоро она поняла, что никто даже не обратил на это внимания. Только сейчас она поняла, что движения всех, кто находился в столовой, были… синхронны. Все они держали ложки одинаково. Одинаково наклонялись к тарелке, одинаково долго прожевывали. И лишь она одна сидела в полной растерянности и озиралась вокруг. Отложив ложку на стол рядом с порцией, которую впервые не доела.

С каждым новым часом, проведенным здесь, она чувствовала себя все страннее. Это не было похоже на все то, что с ней происходило ранее. Это чувство… Она не знала, как охарактеризовать его, но от него ей хотелось бежать. Без оглядки, как можно быстрее. Мимо однотипных коридоров, мимо людей в одинаковых серых одеждах. Но самое главное — мимо этих пустых взглядов и каменных лиц.

И ко второму приему пищи, это чувство начало сводить ее с ума. Нервно сжимая вилку, она обернулась к рыжеволосой девушке, которая работала вместе с ней. И всегда садилась рядом во время еды.

— Могу я обратиться к тебе? — звучание собственного голоса показалось ей чужим и незнакомым. Потому что он звучал гораздо громче, чем обычно. Чувство, раздувшееся у нее внутри до невероятных размеров, заставляло ее говорить быстрее. Рванее. С нотками чего-то незнакомого.

— Ты можешь обратиться ко мне, — точно так же звучал и ее голос когда-то. Ровно и спокойно. Девушка медленно отложила ложку и повернулась к ней в пол оборота, сложив руки на коленях. И ни один мускул на ее лице не дрогнул. В отличии от лица Люси. Она не видела своего отражения, но чувствовала, как сами собой шевелятся ее брови и расширяются глаза. А дыхание стало еще чаще и прерывистее.

— Я чувствую себя очень странно. Думаю, что заболела, — она изо всех сил старалась придать голосу твердость, но, казалось, начни она кричать на нее, и девушка даже и глазом не моргнет. — Ты не знаешь кого-то, кто смог бы мне помочь?

— Люди иногда болеют, — моргнув, сухо ответила девушка. — Надеюсь, это не помешает твоей работе.

Договорив, она просто отвернулась, возвращаясь к еде. Тогда девушка просто обхватила себя руками, в слепой надежде сдержать всю эту бурю внутри. Запереть ее там и просто надеяться, что скоро это прекратится.

На вечерней работе она не выдержала. Все это — затхлая вонь подвала и плесени, липкая грязь по всему телу, недостаток кислорода, ужасный голод, и бесконечная череда пустых лиц и глаз… Это сводило ее с ума.

Что-то внутри нее не исчезало, а напротив, лишь увеличивалась. Одно ощущение накладывалось на другое, а за ним еще одно. И так снова и снова до бесконечности. Ее разрывали изнутри вопросы, какие-то мысли. Она слышала собственный голос у себя в голове! Он кричал на нее, сбивал с толку. Каждое новое ощущение сбивало ее с толку. А взгляд, как на зло, продолжал цепляться за новые детали окружения, которых раньше она не замечала в упор.

Родинки на лице проходящего мимо парня.

Звук падающих с потолка капель.

Невыносимая вонь.

Пот на собственном лице.

Гулкий стук чужих шагов.

Отдаленный шум.

И этот сумасшедший бум-бум в груди.

Понимая, что не выдержит этого больше ни минуты, она что есть сил сорвалась с места и побежала. Кажется, она толкнула кого-то по пути, но человек лишь молча поднялся на ноги и пошел дальше, даже не взглянув на нее. Зато ее плечо от этого начало неприятно саднить. Схватившись за него, она побежала дальше, а из ее рта вырывались странные всхлипы.

Вверх по бесконечной лестнице, затем по коридорам, снова вверх по лестнице. А после новое чувство в центре груди, когда она увидела перед собой дверь собственной комнаты.

Захлопнув за собой дверь, она начала мерить комнату шагами, не в силах прекратить то, что творилось с ней, запутываясь пальцами в волосы, смахивая капли пота и грязи со лба. А после и вовсе забилась в угол у кровати и что есть сил закричала. Стало немного легче, и она снова закричала, зажав уши руками. Рана на руке вновь начала кровоточить. Но, как ни странно, боль помогала отвлечься от того, что разрывало ее изнутри.

Но лишь ненадолго.

А завтра ее ждал новый день. А за ним еще одни, похожий на предыдущий как две капли воды. И так снова и снова.

Зачем все это?

Эта мысль заставила ее «бум-бум» внутри до боли сжаться. Она ощущала эту боль, разрывая ткань одежды на своей груди.

Она абсолютно точно умирала. Больше не было никаких сомнений.

Слишком яркими стали цвета. Слишком много запахов витало вокруг. Слишком оглушительны окружающие ее звуки. Слишком странные ощущения во всем теле. Когда что-то сжимает тебя изнутри, и ты понимаешь, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это. Но не знаешь, что.

Поэтому она стянула с ноги тяжелый ботинок и с силой запустила его в окно. Но тот лишь отскочил от него и закатился в угол.

Тогда она схватилась руками за изножье кровати и с силой дернула. Оно не поддалось с первого раза, но она продолжала тянуть снова и снова.

Потому что точно знала одно. Если ей суждено умереть, то она не хочет, чтобы это случилось здесь. В тесной серой комнате со спертым воздухом. Она не хотела, чтобы после через ее тело равнодушно переступали до тех пор, пока оно не помешает кому-то и его просто не оттащат в сторону. Она хотела, чтобы это случилось там. Под синим небом и теплым солнцем, ласкающим кожу.