Политеизма в здешних цивилизациях как такового не было никогда – другие боги существовали в неотрывной связи с Главным и Единственным. И одним из таких подчиненных, но очень важных божеств была дочь Огня Яснодева – Езоэевель. Земля...

Всегда эгроси видели над собой эту большую голубоватую звезду, вокруг которой ходила другая, меньшая. Когда у них возникли зачатки астрономии, они сравнивали эллиптическую орбиту своего мира вокруг Центрального огня с круговой земной. Потому круг был для эгроси идеалом, в их мире достижимым лишь умозрительно. На Езоэевели, понимали они, сезоны сменяются равномерно – в отличие от Эгроссимойона. И все там подчинено этой гармонии, а значит существа, живущие там, блаженны.

В то время на Земле динозавры рвали друг друга в клочья – шел меловой период.

Они вымерли после космического удара. А на другой пострадавшей планете на многие века установился мрак и хаос. В принципе, эгроси привыкли жить в подземных водах, они и до катастрофы больше времени проводили в морях и реках, чем на воздухе. Но переход в подполье всей цивилизации дался тяжело.

Уже тогда многие эгроси размышляли над причинами постигшей их беды. А потом стали замечать, что в гроты проникают странные пришельцы. Сразу после катастрофы они обнаруживали существ, совершенно не похожих на тех, что жили там раньше. Большая часть из них умерла, но какие-то прижились и стали частью их мира. Однако те не имели разума и не менялись. Более странными оказались другие, очень немногочисленные – появившись здесь, они обретали облик эгроси, но не были ими.

Их стали называть Прохожими, и очень скоро выяснилось, что приходят они с Езоэевели. Их рассказами представления местных жителей о гармоничности Яснодевы были сильно поколеблены. Однако еще перед катастрофой – после страшных войн, сопровождавших завоевание планеты Огненной империей – Езоэевель превратилась в сознании эгроси из нежной сестрички в скорбящую по погибшим сыновьям мать. И доныне она существовала в обеих этих ипостасях.

Что касается Прохожих, вскоре стало понятно, что их существование в мире Яснодевы не синхронно во времени их появлению в мире Эгроссимойона. К тому времени марсианская цивилизация могла наблюдать за космосом, выведя несколько телескопов на мертвую поверхность планеты. Было совершенно ясно, что сейчас никаких разумных существ на Езоэевели нет. Но вот – они приходили из других времен и жили рядом. Это породило несколько оригинальных религиозных концепций.

Нэон-гоо становилось важнейшим для эгроси метафизическим феноменом. До сих пор их наука не имеет даже гипотезы о его природе, воспринимая Мембрану как данность. Довольно скоро стало понятно, что она работает в оба конца. Некоторые Прохожие исчезали, а потом появлялись вновь, и рассказы их были удивительны. Получалось, они возвращались на Яснодеву в разные эпохи – не в те, в которые уходили.

Похоже, пространственно-временной энергетический тоннель, соединивший две планеты после катастрофы, начинался на Земле, в месте, куда врезался обломок кометы. Когда разумные – только разумные – существа попадали на чужую планету, они невероятным образом принимали облик ее обитателей. Но вот временнАя точка их прибытия плавала с неподдающимся анализу ритмом. Впрочем, у эгроси было слишком мало информации для такого анализа, а земляне по большей части о Мембране не ведали.

По всей видимости, пройти сквозь нее могли лишь особые существа, изначально предназначенные для этого. Эгроси окружали Прохожих вежливым почетом, но в общем и целом относились к ним довольно равнодушно. Как и ко всему вообще.

Обилие поглощаемой информации стало утомлять Благого. Он расслабил все мышцы, поудобнее растянулся на софе и стал ровно и сильно втягивать в жабры воду, стараясь уравновесить свой мозг. Постепенно в нем возникали странные видения, о которых он, будучи человеком, не имел понятия. Видения сопровождались смутными мыслями, вплетались в них и тянулись в неведомые бездны его существа.

«Кто создал Нэон-гоо? Неужто слепые силы природы? А если нет, то зачем? Какой во всем этом смысл?..»

- Сообщающиеся сосуды, - воспринял он чужую мысль, вздрогнул и поднял голову.

Рядом возник незнакомый эгроси. Но удивительно было не это – гроты познания всегда полны посетителями. Слова незнакомца появились перед глазами Благого, они словно плавали в воде, написанные здешними знаками. Бывшему человеку Кромлеху это что-то напомнило...

Благой лишь недавно стал различать эгроси на вид – первое время все они были для него одинаковы. Но теперь понимал, что незнакомец несколько помельче его самого и старше, хотя тоже молод. Собственная молодость, кстати, не переставала удивлять Евгения. Хотя объяснилось это легко: физически став эгроси, он получил и их биологическое время. А жили они гораздо дольше людей – до трехсот лет по земному летоисчислению. То есть, со своими земными почти шестьюдесятью в образе эгроси он физиологически был юнцом. Что иногда приводило к неловким ситуациям – если собеседник не знал, с кем имеет дело.

У незнакомца, как и у Благого, почти не было покрывающих зеленоватую кожу черных чешуйчатых узоров, проявляющихся во второй половине жизни и с возрастом становящихся все запутаннее и гуще. Но его тело, хоть он и был ниже Благого, выглядело более кряжистым, чем по-юношески тонкая, как бы вытянутая фигура Кромлеха. И головной гребень у него был выше, и черты лица резче, и голова массивнее, чем у Евгения – ее не уродовала даже сохранившаяся и здесь вмятина.

- Прости, что прервал твои видения, Благой-дио, - передал незнакомец с изысканной вежливостью, и его слова тут же возникли между ними. – Меня зовут Хеэнароо, пусть тебя радует наша встреча. Давно твои мысли видеть мечтал.

Благой широко зевнул, обильно пропустив воду сквозь жабры – естественная реакция эгроси на неожиданность.

- Ты... меня не... смутил... – ответил он, транслируя довольно неуверенно. – Мне... хорошо видеть тебя... здесь.

И его словомысли тоже возникли зримо. Хеэнароо не обращал на это ни малейшего внимания. Он упруго развернулся, в движении включив кончиком хвоста кнопку активации водяной софы, и с видимым удовольствием растянулся на ней.

- Чему внимаешь? – спросил он, доброжелательно прижимая гребень к черепу.

- Истории... Культуре... Цивилизации эгроси.

- Тебе и дОлжно, - согласился Хеэнароо. – Желаешь познать этот мир. И себя в нем.

- Трудно, - пожаловался Кромлех.

Странно: он и в человеческом облике не любил откровенничать с незнакомыми, но этот эгроси почему-то пробудил в нем доверие.

- Полегчает, - заверил Хеэнароо.

Он посмотрел на Кромлеха, приспустив третье веко – признак раздумья.

- Ты хочешь быть здесь? Или грезишь свой мир?

- Я не знаю, - сам удивляясь своей откровенности, ответил Евгений. – В том мире... на Земле у меня была цель... путь, по которому я к ней шел. Но зашел совсем не туда, куда мыслилось.

- Ты любишь быть здесь? – незнакомец продолжал откровенно допрашивать, что для эгроси было страшной бестактностью, да и на человеческий взгляд чересчур прямолинейно.

Однако Кромлех по-прежнему не ощущал никакой неловкости или раздражения. Он пошевелил перед своим лицом когтистой кистью, что означало неуверенность.

- Здесь спокойно... Комфортно. Мне нравится, - наконец произнес он.

На самом деле эти мыслеобразы представляли собой разные метафоры приятного ощущения вкусной, мягкой, насыщенной кислородом воды.

- Не так, как в мыслях, - заметил Хеэнароо, высовывая кончик тонкого языка общения – ирония.

- Да, я знаю про День гнева, про Периоды страданий...

- Это было давно. Планете твоей тогда досталось чуть меньше только. Вы не помните, хотя там уже ваши пращуры были. Но я о днях этих и здесь. Не светлы они, нет.

- На Эгроссимойоне ныне светлых дней быть не может... – пришла очередь Кромлеха показать собеседнику язык.

Тот шумно выпустил воду из жабр – рассмеялся. Но разговор вел все в ту же сторону: