Марианне хотелось размять ноги, но она не решалась смешаться с толпой, хотя и подметила, что взгляды скорее любопытствующие, чем враждебные. Ни в коем случае нельзя показывать робость. Никогда, ни за что. Она придала лицу самоуверенное, почти рассеянное выражение. Не смотреть ни на кого в особенности, просто скользить взглядом по общей картине.

Чтобы отвлечься, она стала думать о другом. Завтра они явятся. Они, трое копов, приходивших к ней на свидание. Она хотела было вначале вовсе продинамить их. Но тоненький внутренний голосок подсказывал другое. Я потребую больше подробностей. Надо выяснить, что у них на уме. Распознать очертания ловушки, которую для меня готовят, чтобы не угодить в нее. И чтобы не пожалеть потом, что сказала «нет»… Ибо она все равно откажется, в любом случае. Она уже давно не верит в Деда Мороза. Никто не припас для меня подарка, на всем белом свете. За все нужно платить. За все… А там, наверное, придется заплатить какую-то ужасную цену. Еще ужаснее, чем та, какую я плачу сейчас. Но я все равно увижусь с ними завтра, просто из любопытства. Чтобы дать пищу уму. И сигаретами разжиться вдобавок.

Вдруг Марианна почувствовала, что на нее пристально смотрят, грубо нарушая течение ее внутреннего монолога. Три девицы свирепо взирали на нее. Марианна сразу все поняла. Одна из них – смотрящая. Главная над заключенными. Правящая этим народцем заблудших овечек. Волк в овечьем стаде для одних, гуру для других. Как и у мужчин, у женщин тоже есть главари.

Белая женщина средиземноморского типа, лет тридцати пяти, росла явно не в тепличных условиях. Выше ростом, чем Марианна, немного сутулая. Мужеподобная. Взгляд жесткий, полный боли. И ненависти. Но сейчас она смотрит с вызовом: видит в Марианне соперницу. Разглядывает с ног до головы, примеривается. Прикидывает, есть ли шанс ее положить на лопатки, боится утратить престол. Марианне известны правила. Она встает, начиная первый раунд:

– Ты – Марианна де Гревиль, ведь так?

– Верно. А ты кто такая?

Две другие что-то залопотали.

– Знаешь, как меня зовут?

– Я очень долго ни с кем не общалась… так что нет, не имею чести тебя знать.

– Меня зовут Джованна.

– Красивое имя! – съязвила Марианна.

– Дай-ка мне сигаретку.

Марианна стиснула зубы. Ничего не давать. Ни малейшей слабины.

– Не дам, – ответила она без затей.

Джованна раскрыла ладонь, в которой сверкнуло лезвие.

– Я сказала – дай сигаретку.

– А я сказала – не дам. Ты глухая?

Рядом прошла Дельбек, Джованна спрятала ножик, но продолжала наседать:

– Думаешь, ты круче всех, Марианна? Думаешь, тебе все можно, раз ты завалила копа?

И пальцем ее не трогать. Стоять глазом не моргнув.

– Кто тебе это наплел, Джованна?

– Не в твоих интересах залупаться, вот тебе мой совет…

– У меня и в мыслях не было. Просто хотела погреться на весеннем солнышке!

– Так-то лучше. Будешь умницей, может, получишь право со мной говорить!

– О! Великая честь – служить тебе верой и правдой!

– Ты надо мной смеешься?

– Догадалась? Значит, ты не такая уж дебилка, Джованна…

– Вот погоди: станем подниматься, я тебе устрою праздник!

– Ты ничего не устроишь! – отрезала Марианна. – Мне не нужны склоки! С меня только что сняли наручники, я не хочу, чтобы их снова надели… Не беспокойся, я не намерена тебя затмить. Властвовать над кем-то – не в моем вкусе! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, о’кей? Но если ты настаиваешь, если в самом деле хочешь трепки, это плохо кончится для обеих. Ты просто помрешь, а меня посадят в карцер и потом запихнут в тюрьму еще гнуснее этой. Усекла?

– Слыхали, девочки? – Джованна озиралась по сторонам, явно обескураженная.

– Да за кого она себя принимает?

Это сказала арабка, громко хлюпающая жевательной резинкой. Марианне вдруг захотелось шаролезского бифштекса с кровью. Непонятно почему.

– Ты меня ни на секунду не запугаешь! – заговорила Джованна с прежним апломбом. – Но насколько я поняла, ты не хочешь неприятностей. Тогда не высовывайся, и ничего не будет.

– Гениально! Хорошей прогулки, дамы.

Троица удалилась, Марианна тяжело вздохнула. Эта первая стычка не обещала ничего хорошего. Нужно было покориться, чуть-чуть прогнуться. Ей же удалось только отсрочить развязку. Это ясно читалось во взгляде Джованны. Придется принимать бой. Снова.

Подошла Жюстина:

– У тебя проблемы?

– Джованна пыталась наехать, крутую из себя строила.

– Тебе лучше ее избегать, Марианна.

– Не дергайся: я на эту удочку не попадусь! Я не хочу драться… За что она сидит?

– Она – жена одного мафиозо. Занималась девочками…

– Содержала бордель? Час от часу не легче!

– У нее полно денег.

– Поэтому она – смотрящая!

– Да. И еще она сильная и очень подлая.

– Ну, не сильней меня!

– Остерегайся ее… Не делай глупостей, Марианна.

Марианна краешком глаза наблюдала за Джованной и ее подручными, которые терроризировали какую-то несчастную зэчку, совершенно запуганную. И тут она заметила женщину у самой решетки, вдали от прочих. Та завершала серию отжиманий. На одной руке в довершение всего.

– Кто это там? Лицо кажется знакомым…

– Блондинка? Это ВМ.

– ВМ!.. Черт! Я и не знала, что она здесь!

– Прибыла к нам три недели назад…

– Почему она не в централе? У нее ведь пожизненный срок?

– А у тебя? Можно подумать, у тебя не пожизненный!

– Она разбила морду охраннице?

– Нет. Пыталась совершить побег. Она у нас временно. Несколько недель, самое большее – месяцев. Она в одиночке, но на прогулку выходит вместе со всеми.

– А… И какая она?

– Очень спокойная. Очень вежливая. Тут ничего не скажешь. Она вроде как… вроде машины. Но Джованна к ней даже близко не подходит! Да собственно, и никто другой. От одного ее взгляда холод пробирает до костей.

Марианна засмеялась. Хотела скрыть, что чуточку раздосадована. Почему мне не удалось запугать Джованну? Я остановила ее, обозначила дистанцию, только и всего.

– Надо бы с ней сойтись, – сказала она. – Хочется услышать ее голос… Почему у нее нет права носить наручники, подобно мне?

– Думаю, ты – единственная заключенная во всей стране, заслужившая право носить наручники!

– Это нечестно! – в шутку заныла Марианна, словно обиженная девочка.

– ВМ никого пальцем не тронула. С тех пор, как сидит в тюрьме, я хочу сказать… Это не твой случай, Марианна.

– Ты знаешь… Тебя, Жюстина, я бы никогда и пальцем не тронула.

– Знаю, – прошептала та.

Вероника Мобрэ. Член террористической группировки, действовавшей в восьмидесятые годы, с полдюжины убийств на ее счету. Бизнесмены, политики, хладнокровно застреленные прямо посреди улицы. Ей было далеко за пятьдесят, но двадцать последних лет, проведенных в тюрьме, не слишком отразились на ней.

– Не знаешь, кого мне подселят в камеру? – вдруг спросила Марианна.

– Знаю только, что ее зовут Эмманюэль Оберже…

– Вот так имечко!

– Давай, начинай ее ненавидеть, даже не познакомившись!

В глубине двора разгорелась ссора, и Жюстина, оставив Марианну, пошла посмотреть. Эмманюэль Оберже. Марианну тошнило. Снова терпеть чье-то соседство? Санчес в самом деле преподнес ей отравленный дар. Но всегда можно все отыграть назад. Достаточно отправить Эмманюэль к дантисту.

Марианна встала, стараясь не замечать лиц, повернувшихся к ней. Направилась к Мобрэ, которая сворачивала папиросу. Та подняла глаза. Взгляд в самом деле леденящий.

– Привет, меня зовут Марианна.

– Знаю. Все наслышаны о тебе, Марианна! Чего ты хочешь?

– Ничего… Сегодня я в первый раз вышла вместе со всеми…

– Сколько ты пробыла в одиночке?

– Почти год…

– Довольна, что все закончилось?

– Даже не знаю, честно. Это неплохо, но…

– Ну да, проблема знакомая! Присаживайся.

Марианна села по-турецки напротив нее. Не показывать, насколько потрясла ее эта женщина. Чуть ли не приворожила. Просто посидеть, поболтать с четверть часика. Сбросить груз одиночества. Вот только ВМ больше не произнесла ни слова. Но предложила свое общество, несколько загадочных улыбок. И папиросу. Просто чтобы обозначить, что компания девушки ей приятна.