На самом деле они не так уж и часто общались. Раз в неделю в лучшем случае. Малфой вообще минимизировал их взаимодействие. И если сразу казалось, что он даёт Поттеру пространство для самостоятельности и самодостаточности, то позже Гарри стал сомневаться в этом.

Малфой всё реже выглядел по-настоящему расслабленным, всё реже позволял себе «читать мысли» Гарри, словно осекал себя от излишней внимательности, проницательности. Нет, он читал Поттера всё так же, скорее, даже всё лучше и лучше, но останавливал себя от демонстрации этого своего таланта. Их разговоры в Аврорате ограничивались короткими и содержательными совещаниями, но Поттер всё так же, как и раньше, ничего не знал о Малфое. Ему иногда всё же удавалось вытянуть слизеринца в «Старый як», используя его же слизеринские приёмы. О чём его Малфой и спросил однажды.

— А я и не пытался этому научиться. Шляпа предлагала мне идти в Слизерин. И это стало первым моим сознательным выбором в магическим мире. Я попросил её распределить меня в Гриффиндор. Неужели ты ни капли не удивлён?

— Нет, — улыбнулся Малфой и отпил из бокала вино. Красное. — На самом деле это очень похоже на тебя. Твои решения всегда были не искренне гриффиндорскими. А только такими выглядели. Но было и двойное дно.

— Откуда столько уверенности?

— Я, Поттер, всегда наблюдал и умел видеть. Просто в детстве и юности это особенного значения в моей жизни не играло. Там было всё определено за меня. Но выключить глаза и мозги я ведь не могу. Хотя иногда очень хочется.

— Сочувствую. У меня наоборот. Мне, чтобы включить их, понадобилось почти всё потерять.

Они помолчали немного, и Малфой всё же спросил.

— Как Гермиона?

— Ну… Когда прошёл токсикоз и она научилась справляться с бурей гормонов в крови, Гермиона объяснила мне, почему скрывала и беременность, и отношения. Колин Криви — это, наверное, самый необычный выбор из всех. Она боялась осуждения, того, что я её выбор не приму. И если честно, я бы, наверное, так и сделал до тебя. Но… Она объяснила, что Колин, хоть и младше её, хоть и занимается легкомысленной по мнению многих профессией, научил её видеть красоту. В мелочах, в мире, в себе. И она его любит. За то, что он показывает ей другой мир, другой свет. Не только закат или капли росы. Они часто бывают у магглов. И словно соединяют два мира. Я, скорее всего, до конца не всё понял. Но то, что она его любит, оказалось для меня достаточным, чтобы я её поддержал. О свадьбе я не заикаюсь. Но буду за них рад. Гермиона всегда была очень серьёзной. А сейчас она немного девочкой стала. Такой… Девочкой-девочкой, понимаешь. И я почему-то думаю, что такой она стала именно рядом с ним. Она счастлива. И мне этого хватает, чтобы за неё радоваться.

— Я рад. Это действительно здорово, что вы поняли друг друга. Она выглядит очень счастливой. И самое главное, что она осталась твоим другом.

— Да… С Роном всё сложнее. Он занят. Так занят своей жизнью, свадьбой, карьерой, что ему некогда писать… И я это понимаю. Понимаю, ведь и сам жил в таком колесе. Я только надеюсь, что он в своём колесе счастлив по-настоящему, а не обманывается, как я… У меня не было времени, чтобы остановиться и посмотреть на свою жизнь. Понять что-то о ней… А теперь, благодаря тебе, я могу хоть весь день напролёт посвятить себе. Своей жизни. Тедди. Андромеде. Гермионе. Могу посидеть с тобой вечером, не думая о том, что на работе происходит. Я знаю, что со всем разберусь, но позже. В рабочее время. Что надо жить. Жить каждый день. И мне жаль, что Рон сейчас повторяет мои ошибки.

— Всему своё время, Поттер. Ты не можешь никого заставить критично посмотреть на свои будни.

— Зато ты смог…

Малфой улыбнулся и допил бокал. Ронни тут же принёс новый, чистый, полный того же красного вина, и Поттер словил на себе его затянутый поволокой взгляд. И ему показалось, что Ронни смотрит на него с осуждением.

— Не надо причислять мне чужие заслуги. Чтобы всё получилось, нужно чтобы ты сам был готов к изменениям. А они приходят к тебе только тогда, когда на самом деле нужны.

После этого разговора прошло почти две недели, а Поттер всё никак не мог выловить Малфоя, чтобы обсудить что-то вне работы. И задумавшись о том, что давно ему ни с кем не было так интересно общаться, вдруг почувствовал себя неловко. Будто навязывается. Будто своим положением заставляет Малфоя с ним дружить. Он тогда прогулялся в «Буба-Бинс» и провёл весь вечер в весёлой атмосфере аврорских посиделок. И всё равно пришёл домой неудовлетворённым. Общение с Малфоем было качественно другим.

— Скажи-ка мне, друг, что мне сделать, чтобы вытянуть тебя на бокал Огневиски?

Малфой вздрогнул, и поднял глаза на Старшего Аврора.

— И с каких пор я тебе друг? — тихо, угрожающе спросил Малфой, стараясь не привлекать внимание других авроров к этой беседе.

— С тех пор, как… — Гарри растерялся. А действительно, с чего он вдруг решил, что они друзья? С другой стороны, почему нет? — Вот, примерно с этой минуты. Ты имеешь что-то против? Или стандарты Жандармерии не предполагают дружбу между коллегами? Или этого не предполагает твоё чистокровное малфоевское происхождение?

— Я не знаю, Поттер, о чём ты имеешь меньшее представление: о чистокровности или о дружбе.

— Вот ты меня и научишь и тому, и другому. Сегодня вечером у меня. Камин тебя теперь всегда пропустит.

Поттер развернулся и ушёл, не давая Малфою и шанса возразить.

Он не появился ни в семь, ни в восемь. И Гарри уже был уверен, что тот просто проигнорировал его приглашение. Но в начале девятого камин полыхнул зелёным, и в гостиную вошёл Малфой. Он был весь в саже и чём-то салатовом, но первое, что сказал Поттеру — это:

— Я займу твою ванную? Очень хочу освежиться.

Хозяин дома только кивнул.

Когда Малфой вернулся в гостиную, он выглядел куда лучше.

— В приличных домах гостей кормят. А не только наливают, — он кивнул на начатую бутылку виски.

— Э… Кричер!

Когда Малфой утолил голод — а было такое ощущение, что он не ел с утра, — он уселся удобнее в уже знакомое кресло и поднял бокал.

— Ну, друг, чем ты хочешь со мной поделиться?

— Вообще-то сегодня я хотел бы послушать тебя…

Малфой замолчал. Он в одну секунду стал закрытым, ершистым и колючим, словно Поттер задел его за больное.

— Заметь, Малфой, я не задаю тебе конкретного вопроса. Просто сам расскажи мне о чём-нибудь.

Было непохоже, чтобы Малфой расслабился, но он вздохнул и отпил глоток.

— Ты говорил про Огневиски, а это вполне себе обычный хоть и дорогой виски.

— Извини, если у тебя настолько притязательный вкус, в следующий раз принесёшь с собой. У меня закончился.

— Да… Гостеприимство страдает… Ладно… Мой первый год во Франции был похож на сказку…

Ничего особенного он про себя не рассказал. Больше про Париж, про школу жандармов, про коллег, про всё на свете, только не про себя. И это было интересно. Так, что даже дух захватывало — Малфой был отличным рассказчиком. Но ничего личного. Ничего важного. Хотя это было настолько больше, насколько он рассказал сегодня. Потому что до этого дня он о себе говорил ровно ничего.

— Ты ведь не женат? — спросил Поттер, когда Малфой стал рассказывать о случае на свадьбе у коллеги, где приветствовали только старые традиции. И ему пришлось танцевать с бабушкой лет двухсот, потому что больше никто не подходил по чистоте крови. Он рассказывал это так, будто глупее ничего никогда не слышал.

— Нет. Француженка — прекрасная жена. Для немца или шведа. Но англичане не оценят всю её прелесть. Зачем же портить кому-то жизнь? — ответил Малфой, и Поттер почему-то подумал, что он не в первый раз говорит эту явно заготовленную фразу.

— И я — нет, — зачем-то добавил Поттер.

— Ну, всему своё время…

— Малфой, я её не любил. Ты представляешь? — то ли виски развязал ему руки, образно говоря, то ли ему и вправду нужно было поделиться этим хоть с кем-то, но тот вывод, что сделал Поттер уже давненько, лёг на язык. — Вот, когда Джексон написал рапорт!.. Я бы никогда не сделал этого ради Джинн.