Им чем‑то не угодила наша биосфера и они, все везде покрыли специальной терра‑деформирующей радиацией, которая, помимо основного назначения, помогает аборигенам и игрокам, творить всякое колдунство.
Причем, излучение это фиксированное. Распространяется по миру неравномерно. Имеет конечное количество объема и способно истощаться. Например, если в одном месте соберутся несколько магов и начнут одновременно творить волшбу, то очень скоро они останутся без естественной подпитки. Однако, места в игре бывают разные. В некоторых, например, таких как Мертвый Лес, излучения практически нет, а в других, таких как священные места, дикие источники, алтари, храмы и прочие культовые сооружения, магии столько, что можно даже создавать новые заклинания, руны и прочие тому подобные вещи. Подобных локаций, с сильным магическим излучением, в мире очень мало и все они находятся под контролем тех, у кого хватило наглости, силы и средств, объявить их своей собственностью.
Священные рощи, в отличие от источников, алтарей и прочих магический аномалий, являются вполне себе естественным природным явлением и обладают массой интересных свойств. Например, на их территории можно бесплатно инициировать заклинания и руны или создавать новые. Причем, чем дольше в роще никто не появляется, тем больше всего ценного можно в ней получить.
－ Пропавшие на берегу озера люди не обязательно превратились в так нужных тебе духов. － Продолжил я － Они могли утонуть, умереть от болотной чумы и превратится в болотных зомби. А еще они могли выкопать катакомбы и стали дикими гнолами. Под нами несколько копий зеленого янтаря, а он, в абсолютной темноте, немного светится. Гнлоы обожают устраивать свои данжи под этими пластами. И свет есть и потолок не обвалится.
Пока Мари обдумывала мои слова, появился Глеб и с ходу заявил, что ему необходимо на несколько дней нас покинуть. Попросил проводить его во вторую зону, убить и отойти от места его гибели на одно лье, чтобы он мог без проблем возродится в ближайшем храме. На вопрос Мерини, в какую сторону, он нам посоветует отходить, ответил, что идти надо в сторону чумного склепа, и потом, там на месте, отрабатывать боевую слаженность малой группой и приемы ближнего боя против количественно превосходящего противника. Мол, для нас, чумные зомби идеальный тренажер и если‑бы ему не надо было идти встречать в игре свою новую подружку, он бы нас туда пинками погнал.
В отличие от меня, Глеб и Мари являлись приверженцами, так называемой, "свободно‑механической" системы ближнего боя, и они постоянно меня допекали необходимостью развивать боевую слаженность в составе группы, что мне, человеку, привыкшему воевать соло, крайне не нравилось. Если на то, чтобы в качестве тренировки, постоянно носить в руках оружие и делать им всякую бытовуху, я еще мог пойти, то от всего остального жестко отказывался.
В современном мире, существует три основных типа ведения ближнего боя. Это "механический", "интуитивный" и "свободный". К "механике" относится все что связано с многократным заучиванием и повторением всевозможных стоек, ударов и прочих упражнений, имитирующих нанесение увечий и защиты. Говорят, лет сто назад, именно так все бойцы и тренировались, однако в современном мире, чистых механиков осталось процентов двадцать. В основном это те, кто в силу низкого интеллекта или плохой реакции, не способны проявить фантазию или быстро выбрать оптимальную тактику действий в бою.
Примерно семьдесят процентов современных профессиональных бойцов используют "свободный", или как его еще называют, "смешанный" тип боя, причем как в реальном мире, так и в виртуале. Суть его в том, чтобы сперва до автоматизма заучить некоторое количество боевых приемов, наиболее подходящих бойцу по его психофизиологическому профилю, а потом, в спаррингах развивать их свободное использование. Существуют даже специальные медицинские тесты, которые выявляют оптимальное направление развития боевых техник. Например, у Марине это дистанционное оружие, парные штыки и работа ногами в средней полусфере. Она, пока готовилась к игре, полгода училась стрелять из лука, тренировалась бросаться и махать ножами, делала растяжку и выбивала ногами резину из манекенов, и старых автомобильных шин.
Что касаемо меня, то я являлся представителем боевой элиты, владельцем стиля "интуитивно‑прикладного боя". Лет восемь или десять назад, когда я еще был жив, мой друг Марк затащил меня и Толю Тобольского в новую модную студию боевой подготовки, для богатых но ленивых мажоров.
Вместо того, чтобы годами регулярно посещать спортивные секции и боевые клубы, там обещали, буквально за несколько десятков часов, сделать из нас грозу всех иркутских хулиганов, правда стоили эти часы по весу золота, точнее шесть грамм виртуального банковского металла в час. Отдав почти две своих месячных зарплаты за 15‑часовой абонент, мы дружной толпой явились на первое занятие. Тренер, оценив наш внешний вид, сообщил, что бугаю Марку лучше всего начать с тесного контакта, то есть бросков, захватов и болевых приемов на татами. Тобика отправили осваивать рукопашку, а мне, невысокому и щуплому очкарику, настойчиво посоветовали развивать исключительно прикладной бой с оружием.
Суть его оказалась в том, что меня целый час избивали по специальной системе. Сперва одели в защитный костюм, выдали короткую деревяшку и поставили в спарринг с удальцом, умело размахивающим двухметровой палкой. Бил он меня очень больно, но аккуратно, так, чтобы ничего не сломать. Через шесть минут и небольшой перерыв был новый бой, но уже с двумя соперниками. Они меня молотили теперь‑уже метровыми дубинками, а я отбивался какой‑то пародией на нунчаки. До конца оплаченного часа, я пережил ровно десять спаррингов, во время которых, меня заставили сменить десять различных видов колющего и дробящего оружия. По словам тренера, все это происходило для того, чтобы пробудить во мне какие‑то там спящие инстинкты и память очень далеких родственников, чтобы по итогу, научится входить в боевой транс, во время которого, расслабленный мозг только наблюдает, а тело, самостоятельно, делают все остальное. В отличие от меня, будущего мастера меча и шпаги, Марку завязали глаза и во время всей тренировки, его валял по полу пузатый атлет, а Тобика, три хулиганистых юнца, от всей души отлупили ногами.
По итогу, Толик плюнул на занятия после третьего посещения, Марк выдержал десять, а я, как говорят, поймал фишку и не только выдержал все пятнадцать часов, но докупил еще десять дополнительных. В итоге, после трех месяцев тренировок, мне выдали грамоту подмастерья и право посещать студию бесплатно, правда в качестве тренера‑волонтера. Денег мне за это не платили, но я и не переживал. Большинство клиентов той части спортзала, где тренировались при помощи палок и цепей, были девушки из золотой молодежи, богемные дамы, любовницы толстопузых боссов и сотрудницы правоохранительных органов. В силу своих анатомических особенностей, они не могли заниматься борьбой или контактным боем, зато, тыкать ножами и махать плетками, им не мешали ни длинные ногти, ни фигурные прическа, ни искусственно увеличенные выпуклости, по которым, как известно, не рекомендуется бить ногами или сжимать в болевой захват.
Бой с применением оружия, в отличие от борьбы или контактного боя, предполагал усиленную защиту тела в виде перчаток, щитков, каски и жилета. К тому‑же, тренера старались бить женщин вполсилы, а то и в четверть. Им, слабеньким и чувствительным, обычно и столько хватало для того, чтобы научиться входить в боевой транс, зато благодарность за то, что бедной девушке, в процессе обучения, не наделали лишних синяков, обычно была гарантирована.
Не стану врать, затащить в постель мне удалось всего только троих "учениц", зато остальные, с удовольствием знакомили меня со своими подругами, приглашали на всевозможные закрытые вечеринки, элитные пати, суаре и арт‑сейшен, которых в Иркутске и Ангарске, в то время, было великое множество. Это было самое счастливое время моей жизни. Жаль, что продлилось оно не долго.
