Дерека носило на волнах новой информации, но сейчас Стайлз никак не мог ему помочь. Ни поддержать, ни дать удовлетворение его интересу.

Проснулся парень рано, за окном ещё совсем слабо теплился рассвет, и заснул снова, испытывая жажду и страх, что остался один. Что у Дерека нет причин возвращаться. Однако второе пробуждение вышло приятным.

— Ммм… Каша… — а когда попробовал, вообще расплылся в страшной кровавой улыбке — губы всё ещё трескались под корками сукровицы. — С мёдом… Где ты достал?

— Встретил Пейдж у кладбища.

Стайлз тут же стал серьёзным.

— Ты был у родителей?

Дерек молча всунул подушку под голову парня и плюхнул тарелку с кашей ему на грудь. Стайлз едва успел подставить руку, чтобы она не скатилась на пол.

— Какого хрена тебе есть дело?! — снова взорвался Дерек, но на этот раз смотрел прямо в глаза бывшего помощника.

Тот вздохнул:

— Просто прими это как данность. Что мне не всё равно. У меня нет какого-то другого объяснения.

Стайлз пытался попадать дрожащей рукой в рот, и Хейл психанул. Вырвал ложку и стал дальше кормить его сам.

— Не был. Стоял у въезда. А оттуда выходила Пейдж.

Он так и не смог войти в ворота. Постоял немного, а потом вернулся в машину. И не заметил, что рядом припарковалось другое авто. Когда водитель уже возвращался обратно, он споткнулся о бордюр и едва не упал на Камаро Дерека. И только тогда в этом человеке мужчина узнал свою первую любовь. Она выглядела уставшей, расстроенной. И теперь уже не вертелось слово «милая» на языке. Скорее «измождённая».

Она была в огромной мужской куртке и штанах. Шапка съехала низко на глаза, и только по ним и можно было узнать некогда улыбчивую девушку.

— Дерек? — он больше прочитал по её губам, чем услышал.

Они разговорились, вместе уехали с этого печально места. В баре он узнал, что там похоронен её муж. Разбился четыре года назад, как всегда, сев пьяным за руль. Едва не угробил пару человек. Оставил её с двумя детьми одну. С долгами и затяжной депрессией.

— Я так виновата перед тобой. Так виновата… Всё время корю себя за то, как обошлась тогда с тобой. До сих пор. Я была глупой, несправедливой девчонкой. Прости меня.

Они вместе уехали из бара домой. Она не пила, совсем, Дерек тоже не захотел затуманивать мозги спиртным. Поехали к ней домой. Дети остались с её двоюродной сестрой на выходные. Оба понимали, зачем едут.

Её дом был скромным, не блистал чистотой и уютом, было заметно, что ей тяжело даётся содержать его и финансово, и физически. Их секс был медленным, пропитанным забытыми эмоциями из детства, вдумчивым и совсем не романтичным. Но оба получили толику удовольствия и определённое завершение. Утром всё повторилось, а потом женщина попросила Дерека уйти. Пенни должна была вот-вот привезти детей домой. Она наложила ему каши в дорогу и, нежно поцеловав в губы, попрощалась со слезами на глазах.

Зачем Хейл рассказывал всё это Стилински, он не знал. Но молчать не мог. Списывал это на привычку, на потребность высказаться, и старался не думать о том, что ему становится легче от мягких вопросов и внимательного взгляда собеседника.

— И самым разочарующим я нахожу не то, что блистательная добрая девушка превратилась за эти годы в оплывшую жиром, побитую жизнью бабу, от прежнего образа которой осталась только полка с наградами её музыкальной юности и подборка классики в проигрывателе. А то, что мне и близко не было так хорошо, как могло быть. И это из-за тебя.

Это прозвучало бы обвинительно, но Дерек сам был слишком растерян своим внезапным выводом.

— Там, на шкафу было зеркало. И я наблюдал за собой. За нами. Пейдж было классно. Особенно утром. А мне… Нормально. Просто нормально.

И так же, как я не могу поверить, что всё это действительно произошло со мной, что это, и правда, был ты… Так же боюсь и осознать, что больше у меня нормально секса не будет… То есть… Он будет всегда таким…

— Ты упускаешь главное… — тихо ответил Стайлз.

— Думаю, если посчитать, сколько раз я посмотрел эти видео, я не мог чего-то упустить.

Стайлз промолчал.

— Ну?! Или это новый способ поиздеваться?!

— Себя. Своё сознание. Ты был под препаратом. Тебя вели инстинкты. Ты не анализировал, как ты выглядишь, хорошо ли партнёру, в какой момент что сделать… Твоё тело реагировало на ласку. И отзывалось. Это те же химические реакции в мозгу, что и в период влюблённости. Тело только чувствует. Оно не думает. Тактильность, обоняние… Ты на животном уровне чувствовал желание партнёра, и делал всё без раздумий. Понимаешь? А с Пейдж… Не было магии. И не было препарата. Тебе не искусности акта не хватило, а эмоции.

— Блядь… Да у меня даже по пьяни на мужиков никогда не вставал…

— Алкоголь — это другое. Если тебе так будет легче, ты не осознавал себя личностью в ту ночь. Там, на записи, не ты. А только твоё тело в руках умелого провокатора…

— Так вот кем ты себя называешь? Я думал, ты просто шлюха…

Это было обидно, но права обижаться Стайлз не чувствовал. Просто ответил:

— У меня было мужчин в двадцать, а то и в тридцать раз меньше, чем у тебя женщин. Так что, если и шлюха, то не очень востребованная.

— А я, значит, по-твоему, очень востребованная шлюха? Мне никогда не платили за секс!

— Просто промискуитет — это твой стиль жизни, — пожал плечами парень. — По крайней мере, до Кэйт. — Он помолчал, думая, стоит ли говорить то, что было на уме. И всё же сказал: — Мне платили не за секс. И мне очень жаль, что ты… Прости, я не вижу смысла больше говорить об этом.

— Ты?! Мне нужны мои ответы! Я тебя с того света достал из-за них! А ты не видишь смысла?!

— Я сказал всё, что имеет значение… — он прикрыл глаза, показывая, что больше не будет говорить. Смысла просить прощения он не видел.

Дерек несколько минут ещё сидел в тишине, а потом вытер подбородок и рот парня салфеткой. Он приготовил чай, разбудил уснувшего Стилински и дал ему попить. А потом ушёл.

В лесу было здорово. Он почему-то был уверен, что неизбежно будет вспоминать о том, как проводил здесь время с семьёй. Но нет, думалось о разном. Все его рутины, за которые он держался последние лет семь, были безжалостно заброшены. Он потерял смысл в поддержании привычных ритуалов, когда в жизни царил бардак. И сейчас отчего-то сорвался в бег.

Последние годы он бегал в зале, и пересечённая местность стала вызовом его ногам. Это не ровная беговая дорожка — это жизнь. Он вообще остро-реально воспринимал происходящее. Шуршание подстилки, щебетание птиц, ветер в лицо. Звуки, запахи. Он выдохся, и улёгся спиной прямо на землю под каким-то кустом.

Ему понравилось. Ему на самом деле очень понравилось так бегать. Чувствовать себя живым, зависящим от покрытия под ногами, уклоняться от веток, которые то и дело стремились его оцарапать. Он прикрыл глаза и наслаждался отдыхом, тем, как ноги расслабляются после нагрузки. И подумал, насколько всё-таки здорово, что он приехал сюда. Эти мысли привели его к причинам, почему он решился на эту дикую для старой версии его поездку. И понял, что именно Просто Эм стал причиной этому. Он отвёз его к отцу. Тот рассказал ему о том, что произошло с его семьёй. Это, в свою очередь заставило его искать правды. Но это не всё. То ночное путешествие на Камаро было для Дерека настоящим откровением. И если бы не Стилински рядом, этого бы никогда не случилось. Никогда. Этот парень, несмотря на своё грязное нутро и двойное дно, он его вытащил с того края, на котором он оказался. По его же вине, правда, но в этом было ещё больше вопросов. Зачем? Зачем было отправлять то последнее видео?

Однако сейчас ответа на этот вопрос он не найдёт. Он лежал в лесу, кайфовал от свежего воздуха, от птиц, от запаха листвы. Он не заметил, как уснул, и снился ему извращённо, паталогически сладкий сон, где он занимается любовью с Пейдж, и ему не просто хорошо. А улётно. И в какой-то момент он видит, что это не Пейдж, это Стилински, это его глаза.