Дерек же этой ночью не спал вообще. Во-первых, ему пришлось, как подростку, быстренько передёрнуть прямо в кабинке, потому что головка давила на мозги. Во-вторых, мелкий засранец, который отвечал на поцелуй так, словно готов был снять штаны прямо там, растворился, не оплатив счёт, чем вызвал чуть ли не истерический хохот. Даже за этот поцелуй Дереку пришлось заплатить. Аналогия со шлюхой была настолько ясной в его голове, что он чуть вслух об этом не сказал. Но выйдя из кофейни, застыл в каком-то неадекватном отвращении к себе. И чтобы разобраться в этом чувстве понадобилось время.
Так, он почти час не мог прийти в себя. Потом ещё час пытался напиться, потому что всё свалившееся на него не давало покоя — он хотел Стилински, и если бы не администратор зала, возможно, нагнул бы его прямо там. Но не сам факт внезапно открывшейся для него тяги к своему полу его накрыл — это он уже понял, ещё когда кончил в штаны от одного только звучания того, как Стайлз дрочил себе после его неожиданной игры в папочку. А принял в себе, когда впервые в жизни озвучил то, что стало началом конца его прошлой беззаботной жизни — его отец был геем. Но он не был плохим из-за этого. Ни плохим отцом, ни плохим человеком. И от этого стало реально легче дышать — прямо как в сопливых романах.
Его накрыло другое — он хотел именно Стилински. И списать это на Стокгольмский синдром было бы идиотизмом. Уже памятуя о том, что просто механика сексуальной направленности истинного удовлетворения ему не приносит, он как-то вообще в эти месяцы упустил эту сферу своей жизни. И Стайлз стал тем, кто открыл её заново. Причём, не из материальных мотивов, это точно. И отвращение к самому себе он испытал именно из-за этой дурацкой аналогии. Стайлз не был шлюхой. И думать так о нём самому Дереку было противно.
Уже порядком опьянев, он снова залез в компьютер, где был файл с «приветом» от Сатоми. Запись он уже выучил наизусть, но сегодня она цепляла как-то иначе. После быстрой разрядки в уборной тело снова захотело удовольствия. Нельзя сказать, что он смотрел на эти кадры совсем без подобного интереса со стороны своего организма раньше, но сегодня его просто швырнуло в ту атмосферу. Это была не та красивая запись, где Стайлз поиграл с тенью, с раскадровкой, вырезал ненужное. Это было «риал-фил», как он однажды прочитал где-то. Но едва ли этот факт сделал картинку менее привлекательной. Наоборот. Их секс, и совместный сон, и минет ‐ всё это было гармоничным, размеренным, нежным и чувственным. И когда Дерек уже вытирал руку салфеткой после того, как кончил вместе со своим изображением на видео от мастерски исполненных ласк Стилински, он понял, что хочет ещё. И на этот раз, он должен быть полностью в себе. В конце концов, он достоин того, чтобы так ощутить себя в реальности. И раз уж такое подарил ему Стайлз, значит, он найдёт вариант, как затащить его в постель. На этом он решил пока притормозить. Завтра всё-таки на работу.
Стилински спал без сновидений в эту ночь и начал день в строгом соответствии с расписанием. Почти. Потому что проснулся он в восемь, пропустив своё любимое время для бассейна, забыл о химчистке, поэтому срочно пришлось покупать новую рубашку, а ещё Скотт звонил раз пятнадцать, что окончательно вывело Стайлза из себя. Но отключать телефон он не мог себе позволить.
Свой наблюдательный пост он готовился занять с некоторой опаской, но его столик оказался свободен, Дерека не было, и, уже выдохнув с облегчением, Стайлз понял, что рано радовался.
— Блядь. Мне нужно устроить здесь офис и платить за аренду, — пробормотал он себе под нос, глядя, как к нему стремительно приближается МакКолл.
— Знаешь, ты тот ещё уёбок! — выдал Скотт, садясь за его столик без лишних церемоний. Официант укоризненно посмотрел на парня, подавая ему меню. Всё же место здесь приличное до тошноты.
— Не эпатируй персонал своим воспитанием, Скотт, — чинно процедил Стилински, кивком отпустил парнишку, но на друга так и не посмотрел.
— Я не просто так тебе звоню, знаешь ли… И это важно, блядь, прежде всего для твоего Дерека! О, я вижу, хоть одно моё слово привлекло твоё внимание!
— Скотт! Просто говори! — Стайлз сверкнул глазами, да так, что кажется, стало холоднее, хотя сегодня апрель показал свои самые тёплые стороны.
— Мне писала Анастэйша. С ней на связь вышла Кэйт Арджент. Рассказала о том, что Хейл деспот, что он её избивал, а ещё, что он гей, латентный, но не так давно сорвался с собственного голодного пайка. Короче, бред, конечно, но у неё есть доказательства. И эта статья ещё не вышла только потому, что я отлично сделал свою работу. Ясно?!
— Ясно. Ясно, что ты припёрся в Нью-Йорк, чтобы сообщить мне старые новости, хотя тебе здесь появляться вообще нельзя. С твоей удачей ты на первом перекрёстке встретишь свою распрекрасную «Надежду». И что ты будешь делать?
— Но она не выпустила статью… — растерянно проговорил парень, полностью игнорируя нападки друга.
— Зато об этом напечатали другие, с подачи самого Дерека. И сейчас уже каждый второй в курсе…
— Того, что Хейл её на целый месяц превратил в отбивную?! Так это правда?!
Стайлз немного нервно поправил манжеты.
— Раз уж приехал, давай-ка с начала.
— Арджент заявила, что он её избил, и она не могла выйти из дома. Для всех придумал какую-то командировку, а на деле она залечивала раны… Она прислала фото. А ещё сказала, что сорвался он именно на почве своей нереализованной гомосексуальности. Если Кэйт с этим пойдёт к кому-то другому… Будет скандал, даже если потом удастся как-то всё это опровергнуть. И я пытался сказать тебе об этом два дня! А ты избегаешь меня… Пусть мы уже не друзья, Сти, я всё понимаю, но мы всё ещё работаем вместе. По крайней мере, мы с Дэнни работаем…
Стайлз молчал. Новая информация была важной. И он мог бы обладать ею уже несколько дней… Не прячь он голову в песок, он мог бы уже выровнять эту ситуацию… Он чувствовал себя идиотом, ранимым и сентиментальным идиотом.
— Ты прав, Скотти. Ты прав, а я нет. И ты подставился из-за меня… Потому что знаешь, что это важно для меня… Мне жаль, правда…
— Просто включи хотя бы смс-сервис, чтобы я мог тебе писать, если это действительно что-то важное. И сообщи мне, когда решишь, что делать с Анастэйшей. Она меня в последнюю встречу заездила так, что я не был уверен, что мой член всё ещё при мне… Если мне придётся снова с ней встретиться…
— Не думаю, Скотти. И спасибо…
Скотт напрягся и сжал кулаки, стараясь взять себя в руки:
— Тебе спасибо, Стайлз… Я не знаю, что бы я делал, если бы она из-за меня пострадала. А она бы так или иначе пострадала. Или меня бы нашли, или её отец выкручивался бы из-за номера страховки. Я был таким дебилом… Мы столько лет с тобой… Я же никогда не был таким дураком, как сейчас… Я подставил тебя, и я так счастлив, что тебя не убили… Я думал, сдохну… Меня не избивали долго, спросили про Кэйт, про тебя, а потом кто-то ударил по голове, и… Я пришёл в себя, не знаю, сколько времени прошло… В карманах пусто, только телефон рядом валялся. Они, наверное, подумали, что я труп. Ты не снимал, Дэнни… А потом ангел с крыльями… Прости меня, Стайлз, я такой идиот…
Стилински смотрел на свои руки, то ли не желая столкнуться взглядом со Скоттом, то ли боясь увидеть его таким виноватым.
— Знаешь, вот я слушаю тебя сейчас, твои извинения, и понимаю, что уже даже не злюсь. Перегорело всё… Столько всего произошло за тот месяц, и вообще, столько всего мы пережили вместе. Ты меня из таких задниц доставал… Что стыдно перед тобой злиться или обвинять. Я, правда, не злюсь. За то, что ты сглупил тогда с Арджент. Но понять, как ты мог влезть в мою операцию, я не могу до сих пор. То есть, мозгами я, может, и понимаю твои мотивы. Но в душе такой осадок… Даже не из-за Дерека, точнее, не только из-за Дерека… Ты ведь знаешь меня. Столько лет уже знаешь. Мы же с тобой не только друзья, Скотт. Мы же бро… Как ты мог так поступить? Просто не укладывается… Я привык считать, что ты — моя Великая Китайская стена. Что ты — та крепость, тот тыл, который никогда меня не предаст, что ты мне доверяешь без меры и границы. Потому что я никогда не подводил. Именно из-за твоего доверия. Ты помнишь, Скотт? Дикая Охота? Ты помнишь, что я тогда сделал? Только потому, что знал, что ты за моей спиной. Только ты. Но в этот раз ты меня просто предал, Скотт.
