Тёры за тридевять земель от места событий – дело хорошее, но пора настала в путь отправляться. Чай, важные переговоры определят политику и отношения на века, это каждый понимает.
Ну, а чтобы занять народ московский, началось строительство полков вяземского типа. Никаких стрельцов‑торгашей больше не предусматривалось. Только солдатские солдаты на казённом коште и при кой‑каком жалованьи и офицерские офицеры, обязанные знать русский язык. Никаких немцев (хоть хранцузских, хоть аглицких), которым переводчик требуется, больше не предвидится. Хочет иноземец послужить русским царям – нехай русскую мову изучает. Впервые начался переход армии от количества к качеству, как бы нелепо это ни выглядело.
Северная Русь уже обзавелась вполне приличным военным флотом среднего тоннажа. Для борьбы с браконьерами и пиратами большего и не нужно. Так что лихие иноземцы всё прекрасно поняли и продолжали лишь торговать, прекратив противоправную деятельность. Всё‑таки корабли слишком дорого стоят, чтобы их терять да и экипажей не напасёшься, как и пушек и такелажа. Тут и генерал‑губернатор Долгоруков новую фиглю затеял по указу Иоанна Пятого. Архангельская торговая зона дело хорошее, но уж очень провоцирует иностранных купцов на всякий беспредел. Вот и решено строить новые порты в Кольском фиорде, благо денег вполне хватать стало на всякие прибамбасы. Раз там имеются незамерзающие бухты, значит туда можно сместить коммерческую деятельность. Нехай евроторгаши дальше фиорда не ходют и беспределом не занимаются. Так что отправились суда со всеми необходимостями в бухту, где речка Мурманка отмечается. Ну, а в той, что повыше по карте, решили военный порт соорудить и Северодвинскую боевую эскадру впоследствии туда передислоцировать. Коли природно‑климатическое незамерзание имеется – нужно этим пользоваться, а не раскатывать губу на дальневосточные ляодуни с порт‑артурами. Глядишь, через десять лет всё и устаканится.
Год странно складывался для европейцев. Турки, вспомнив славное прошлое, в ряде сражений навтыкали австрийцам и отогнали тех от Белграда, хотя ничего не могли поделать с венецианцами в Греции. Армия и торговцы контролировали нового султана, не позволяя ему излишне роскошествовать. И друг русских, Исмет‑паша, очень даже поднялся на поставках из Московии. Всё‑таки свой человек при дворе, причём распоряжающийся частью казны. С османами торговать нужно, а не воевать пока. Выход к Чёрному морю дорого обойдётся, может лучше денег вдосталь подзаработать на потребностях турецкой армии. Всё равно толковая средиземноморская торговля рашенкам не светит в ближайшие десятилетия, так чего напрягаться? Вон, Вяземский посылал небольшую флотилию с товарами, но вооружённую до зубов. Ничем хорошим это не кончилось, еле ноги унесли. Оказывается в тех водах пиратов и хозяев видимо‑невидимо и все кусаются. Их понять можно, поэтому пришлось тупо топить вражеские корабли дальнобойными орудиями и поджигать ракетами, затем дать дёру пока при памяти. Даже до Сардинии не удалось добраться, итить‑колотить. Пусть лучше они к нам на Русь (во Фландрию и Брабант) приходят через все попутные тернии.
Война между Священной Римской империей и Францией ознаменовалась парочкой сражений и кучей взаимоосад. То французы какой‑нибудь городок приводят к повиновению, то немцы его же отбивают. Насколько же богата Европа, если позволяет себе тратить огромные деньги на военные развлечения? А Дофин и Карл Лотарингский никак не могли сойтись в генеральном сражении. Хотя, может особо и не хотели. Ну никак не удавалось поиметь солидное преимущество в солдатах и пушках. Всё ждали, «когда русские придут» (ох, дождутся!). Правда, лягушатники потихоньку уже Савойское герцогство окучивали. Так что неудивительно, что принца Евгения Савойского отправили с десятитысячным отрядом в одноимённое герцогство.
Мир, заключённый между Испаноей и Португалией, развязал испанцам руки. Они потеряли Ла‑Плату и Кубу, зато высвободили войска и флот, чтобы отправить в Италию. Договор, вроде, на века заключили, по‑крайней мере так подумали обе стороны. В результате, в Европе образовалась целая бездельная армия лузитанского разлива. Сразу со всех сторон примчались «посылторги», чтобы убедить Педру Второго вступить в войну за пфальцское наследство на той или иной стороне конфликта. Однако португальский король отправил своё доверенное лицо к Вяземскому, чтобы такое‑претакое наворотить! А что, испанцам можно в Германии свои земли иметь, а португальцам не можно? Ну‑ну, и не надо пальцем у виска крутить!
– Ну, княже, ну у них же дешевше покупать, чем у своих, – постанывал и сканудил Афанасий, – почто ты о своей же казне не беспокоишься?
– Отстань, дьяк, я поддерживаю внутреннего производителя, неужели не понятно?
Ох и трудно объяснять политику протекционизма. Да, часть продукции, что пока выходила дома дороже, чем если «за бугром» покупать малорентабельна, а то и дотационна. Но князь не хотел гнобить своих в угоду иноземному производству. Тем более, что когда внутренний производитель разоряется, страдают и налоги, и обычные нанятые работники. Михайлу не устраивали внешние признаки капитализма класса «безработица, конкуренция, свободный рынок».
– Пусть качество товаров ниже, но свои будут накормлены! – пояснял умник‑повелитель, – нужный доход получим за счёт торговли смазками, мехами, мылом. Или тебе всё мало?
– Так можно же поболе заработать, как у людей.
– Афоня, уймись, всех денег всё равно не заработаешь.
Такие толковища иногда возникали. Принципы открытого всем ветрам рынка часто приводят к торговому дефициту и ослаблению внутреннего производства. Приходится включать административный ресурс, чтобы советники отстали на полштанины. Михайла Алексеич не хотел негативов в социальной жизни, доверившегося ему народа. Это давным‑давно в будущем пусть происходит. Когда интеллигенция начнёт выпрашивать джинсы и жвачки, чтобы встать вровень с Западом. И, в итоге, их и получит, вместе с глиняными свистульками типа «айфон». Но здесь и сейчас будет по‑вяземски, а не по‑правильному (для кого‑то избранного).
Другой трындёж, но уже в сфере металлургии, тоже неоднократно затевался. Главкнязь не только имел свои копи в Швеции, но и на шведское же железо лапу наложил. Поэтому, когда брабантские оружейники хотели увеличить производство выгодного товара, получали досужий совет сверху. Им это не возбранялось, но металл должны были приобретать на стороне. Хочешь торговать своими изделиями на экспорт – используй личное сырьё. Ну, или импортное по своим каналам. Тут вам не Россия времён восемнадцатого‑девятнадцатого веков, когда две трети русского железа уходило в Европу в виде чугуна. Причём, половина оттуда же возвращалась, но по повышенным ценам. А русские качественные колуны за копейки выкупали немецко‑английские производители… опасных бритв. Тоже экспортный товар, превращавшийся в импортные изделия. И нафиг такая торговля нужна?
К маю армия Маальца потихоньку «освоила» выделенные территории от 52‑го градуса и на юг до Рура. На Везере началось строительство укрепгородков на базе имеющихся поселений. Генерал Кузьмин приступил к захвату южной половины – от Рура до Лана. По дороге, как раз‑таки, и Золинген имеется. Вяземский явно уполторит свою территорию с надеждой, что союзнички больше не будут приставать. Любой правоверный удав должен переварить то, чем набил брюхо, иначе несварение получится. Но располагает, всё‑таки, бог…
Торговля ценными русскими ресурсами классно поддерживалась ограничениями, введёнными Иоанном Пятым. Пушнины явно стало меньше, что приподняло цены ещё чуток, процентов на десять‑пятнадцать. А меха особой высококлассной выделки перешли в разряд евродефицита, так как лично герцог Вяземски ограничивал вал по плану и план по валу. Про смазки и говорить нечего – всё расходилось лишь по квотам. Персоармянин Саркис применял всевозможные хитрости, пытаясь выкупить побольше бочек со срачей и интандурой, а заодно хоть немного сбить цену. Но монополисты‑капиталисты вяземского разлива были своеобразными сфинксами, окаменелыми и неуговариваемыми. Слишком своеобразный товар, чтобы расфиговывать его просто за деньги. Вон, османы поставляли свою чудесную селитру за право покупать ту же срачу. Так что и Саркису приходилось привозить шёлк и даже китайский фарфор, а не простенькое азиатское фуфло. Обыденную ворвань больше никто не продавал (беломорского происхождения). Во‑первых, её перерабатывали в то, что более дорого, а во‑вторых, наконец‑то русских китов забивали лишь русские китобои. Да, валовая добыча китовьего жира сократилась вдвое, зато на каждой китихе можно ставить штамп «Добыто русскими!» Хотя англикосы с испашками и прочими таракашками остались недовольны таким перераспределением. Даже воск подвергался переработке в свечи до того, как покидал страну. Величайший сырьевой придаток Европы быстро терял свой авторитет копеечного друга и дешёвого помощника. Так, глядишь, и мимо евроочеловечивания пролететь можно.
