Лев Нарышкин, посетив сестру, поразился переменам и решил быть подальше от родни. Гордая, весёлая, разумная женщина постепенно превращалась во владычицу — самодовольную и властную. Нарышкины разных форм и размеров шатались по Кремлю, вместе с примкнувшими к ним Лихачёвыми и Языковым, лапая всё, что попадалось на глаза. Кирилл Полуэктович, конечно, пытался их усовестить и слегонца окоротить, но каждый раз проигрывал словесные споры, обижался и уезжал в московский особняк. Артамона Матвеева неоднократно видели в деревнях рядом с Москвой, хотя в сам город он не вьезжал, соблюдая опалу.
Иван Милославский, попытавшись нажаловаться умирающему царю, вынужден был выслушать просьбу Фёдора Алексеевича и даже дать слово "не создавать смуту между боярами" для блага государственного. После чего плюнул на всё и вышел на длительный бюллетень!
Софья, постоянно шпынявшая Голицына, мучалась от статуса "всего лишь царевны" и шипела из своего угла:
— Ну ничего, придёт ещё моё время!
Другие Милославские, оставшись временно без лидера, потихоньку искали к кому бы примазаться, а разнородные бояре-думцы уже окучивали потенциальных победителей и даже патриарха. Впервые в своей истории, Патриархия день за днём получала бесчисленные дары, причём, даже от мусульман — татарских и башкирских князей. Отдельные личности богатели на глазах в то время, когда казна пустела. Слишком много жадных ручонок залезало в финансовые ручейки, пользуясь ослаблением центра и, как следствие, контроля.
Желание Иоанна уехать на годы из первопрестольной, а также златоглавой — почему-то подменялось понятием "отречение от престола". По крайней мере, многочисленные священники намекали на это при каждом удобном случае. Десятилетний Пётр, как-то незаметно стал восприниматься возможным царём, в отсутствии Ивана, а Наталья Кирилловна — регентшей. Царица Апраксина-то так и не понесла, несмотря на всю свою молодость и набожность. Иоаким нисколько не сомневался в своём праве царствовать через мальчонку и его матушку и дожидался лишь смерти угасавшего государя. Последние полтора месяца напрочь изменили всю политическую расстановку в Кремле!
Португальский обоз с оплатой за Тобаго, охраной и представителем, полным дополнительных предложений, выглядел добрым предзнаменованием. Теперь-то уж наша, то бишь Вяземская, взяла верх и всякие горизонты распахнулись так, что другие гоизонты приоткрылись. Деньжищ валом, подарки наобещаны в виде кредитов, Португалия — друг Московии и ко-родина слонов! Эх, распахнись душа нарастопырку, нехай всем будет хорошо, кто палки в колёса не вставляет. Процесс согласований, даже в отсутствие душ Сантуша, проходил активно и улыбчиво — приятно сотрудничать с понимающими партнёрами. Михайла с удовольствием подмахнул договор, согласно которого он будет получать одну мальцевую монету с каждых двухсот, выпускаемых португальцами. И даже предложил не возить эти халявные неожиданные кругляши, а складывать где-нибудь в Лиссабоне. Лишний "чулок с деньгами" не помешает! Особенно на зарубежном счету.
Все лесопильно-кирпичные производства уже действовали в полный рост, посевная закончилась, дружинники отдыхали, тренируясь и ожидая очередной сезон войны с татями. Впрочем, остатние разбойники разбежались и искать их следовало вдалеке от Москвы. Походы намечались дюже долгие, да на длинные дистанции. Транспортный парк состоял из сотни супер-повозок, оснащённых демпферами и рессорами. Конечно, цены на сырое железо поднялись от Смоленска до Нижнего Новгорода, зато стальная оснастка обеспечивала превосходство во всём: от плугов до вооружений. Михайла решил пока не везти казённую долю прибывшего золота, ожидая реакции двора на смерть государя.
Мальцев не помнил, когда именно умер царь Фёдор, потому что о таком и не слышал в своё время, но знал, что стрелецкий бунт начался через два-три месяца после провозглашения Петра царём. Поэтому и не дёргался с попытками повлиять на Кремль, вроде, изменившегося Ивана, должны помазать на царство само собой. Царевича он удерживал, чтобы того не грохнули усилившиеся Нарышкины. Кстати, Лев Нарышкин уехал с посада в Беспутин, желая быть рядом с Иоанном, а не участвуя в начавшейся вакханалии вокруг престола. Обе свои дружинные сотни он перевёл частью в Беспутин, частью на "солнечный посад" погостить. Фёдор Юрьевич Ромодановский, в отличие от своего дяди Григория Григорьевича, тоже не лез в придворные распри и делёж неубитого медведя. Ему нравился хозяйственный подход Вяземского, борьба с татями, которую начал молодой князь, разумная торговля с иноземцами, своевременные и честные платежи в казну. Уважение к Михайле перерастало в дружбу, а необычные знания парня вызывали желание ими пользоваться.
Борис Голицын также не стремился отрываться от беспутинского синдиката — уж слишком хорошие доходы приносило членство в нём. А уж связи с монархами западного края европейской географии грели душу и щекотали под ложечкой. Да и общество было солидным, даже Мышецкий имел древнюю родословную, как и молодой Юрка Долгоруков. Один Лев Кириллович выпадал из клана из-за худосочности рода, но уже давно доказал что "тоже свой, буржуинский".
В конце апреля, рьяный кремлёвский гонец, который аж четыре дня полз в Беспутин, передал грустную весть о смерти государя Феодора Третьего. Заодно, важно поделился тем, что с подачи патриарха царём провозглашён… Пётр Алексеевич, а его матушка обьявлена регентом. Иоаким обьяснил боярам Думы, что "царевич Иоанн, в связи с отбытием в северные земли, возжелал вскорости отречься от трона".
Ложь, похожая на правду, была проглочена без сомнений и колебаний!
Сия новость, конечно же, особой радости не принесла, тем более, что за два дня до этого прибыл посыльный от Василия Голицына с тем же сообщением. Он уложился в сутки, загнав несколько лошадей и потеряв по дороге партнёра, случайно сломавшего ногу. Так что, официального порученца накормили, напоили, дали отдохнуть, всучили письмо к патриарху и отправили восвояси.
— Может мне действительно отречься? — спросил Иоанн, оглядывая своих друзей по несчастью, — Тогда и повода для народной смуты не будет, а значит и кровь не прольётся.
— Стрельцов от бунта не удержишь этим, — возразил Борис Голицын, — казна им должна более двухсот тысяч ефимков, да полковники с сотниками жизни не дают. А правды они в Кремле никак не найдут.
— Мы сейчас ничего сделать не можем, — вмешался Михайла, — раз уж так всё идёт, то надо дать чирью вызреть и лопнуть. Нехай и Москва, и Кремль на себе почувствуют — каково своей корыстью заниматься, когда армию в чёрном теле держат. Иначе, в чём-нибудь другом лопнет и крови будет ещё больше.
Подсылы сообщали, что московиты не особо возмущены неправильно избранным царём, но, как обычно, надеются на то, что всё само собой утрясётся. Обыватель всегда живёт надеждой, что лично его любые беды стороной обойдут. Главное, тихохонько отсидеться, пока другие геройствуют! Стрельцы возмущались поактивнее — с оружием в руках как-то легче права качать. Ещё и Софья, через верных людей, масла подливала, требуя справедливости. Её вариант был, по крайней мере, понятнее — поставить царём Иоанна, а её назначить регентом. Вот только отменить Петра уже было невозможно. Разве, что создать двоецарствие, но как это народу обьяснишь?
Иван Милославский, переживший сердечный приступ (накаркал со своими "недомоганиями"), никак не мог собрать родню в единый кулак. Наталья Кирилловна зорко следила за оппозиционерами, а патриарх проводил через церкви мощную пиар-компанию. Лишь Хованский, оглядевшись по сторонам и поняв, что появился шанс воспользоваться моментом, с головой окунулся в подготовку заговора, используя Алексея Юдина. Среди полков тоже были разногласия. Стремянной полк, как и положено, нёс дежурства в Кремле, потому что никаких проблем с недоплатами вообще не имел. Ещё десяток полков предпочли остаться в стороне, чтобы загрести жар чужими руками, коли всё сладится. Тринадцать полков выделили челобитчиков, чтобы испросить правды у новой власти. Всё, чего они добились, прошло по стандарту класса"…ждите ответа…ждите ответа…ждите ответа…" и лишь полковник Грибоедов был снят с должности и лишён всего, включая вотчины.
