Ничего кроме чувств. Ничего кроме тишины. Ничего кроме света. Ты – предмет работы мастера. Ты – сломавшийся автомобиль, у которого не спросили, будет ли ему лучше без двигателя. Что он чувствует, когда из него извлекают аккумулятор, когда откручивают гайки. Проверяют подвеску.

Твой мир состоит из боли, немощности, страха. Оголены все чувства, сейчас будет еще больнее. Когда-нибудь обязательно станет легче. Но не сейчас.

Больной на кушетке балансирует на грани. Он теряет сознание на том моменте, когда врач с инструментами внутри говорит: "Не дрожи. Я знаю, что ты боишься. Я тоже боюсь, но ведь не дрожу".

Быть тем больным гораздо лучше. Чем быть в том положении, в котором находился сейчас Леша.

Свет слепит. Свет причиняет боль. Весь организм в ужасе от происходящего. Глаза, которые сейчас хотелось бы извлечь, при каждом движении причиняют боль. Рот. Нос. Они стерильны. Утром после пьянки ты это ощущаешь. Когда до этого пил вечером – не ощущал. Почему так? Все вокруг пахло смесью дешевых сигарет и паленого пойла. Слух тоже против тебя. Больно, когда звонит будильник. Больно, когда сосед громко роняет что-то на пол. Еще и желудок сейчас потребует себя опорожнить. Хотя Леша всегда гордился тем, что никогда не переводит продукт. Но, наверное, лучше было бы вечером два пальца в рот, чем утром умирать, ведь так?

Запах чего-то страшного вызывал рвотные позывы. Этот запах шел из далекого детства, когда ему на шею вешали самодельный желтый кулон, истыканный иголкой, и служившим препятствием для простуд. Шепот, кружившийся в комнате, оглушал Лешу и раздражал каждую клеточку воспаленного мозга. Ничего путёвого Леша разобрать не мог: слова сливались в одну длинную фразу. Кто говорил и что говорил – не понятно. "…Агату?… Войну… Быстрее, сейчас проснется… Сейчас перемотаю…"

Леша стал ерзать на постели. Шепот утих. Только звук клавиш и щелканье мыши.

– БОЛЬ – ЭТО БОЛЬ, КАК ЕЕ ТЫ НЕ НАЗОВИ!

Стены завибрировали. Из колонок, почти над самым лешиным ухом, рвалась музыка. Никита и Женя подпевали, что было мочи.

– Я НА ТЕБЕ, КАК НА ВОЙНЕ, А НА ВОЙНЕ, КАК НА ТЕБЕ!

– ЗАТНИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРИДУРКИ!

Леша перекрикивал беснующихся, танцующих вокруг кроват, соседей.

– Вставай! Новый день за окном! – Никита не унимался и выдернул подушку из-под головы Леши. Голова зазвенела, ударившись о матрас, словно об камень.

Включилась следующая песня, ее Женя исполнял один, пока Никита что-то делал на кухне.

– ВСЕ – ЖИЗНЬ НОВАЯ, И НЕ УГОТОВАНА, А ПРЯМО – ВОТ ОНА!

– Что вы делаете, изверги?

– ПРОСНИСЬ И ПОЙ ВО ВЕСЬ ГОЛОС, ПУСТЬ СОЛНЦЕ УДИВЛЕННО ЗАМЕДЛИТ СКОРОСТЬ!

Никита вбежал в комнату, тут же опорожнив содержимое стакана в его руках.

– Ледяная! – Леша вскочил как ошпаренный.

– Проснулся!

– Сколько времени? – Глаза не фокусировались на циферблате часов.

– Без двадцати шесть! Быстрее, солдат, пора в бой!

Складывалось ощущение, что Никита и Женя еще не отошли от вчерашней попойки. Хотя, чему тут удивляться, они не отходили от пьянок вот уже несколько смен подряд.

– Иди быстренько зубы чисти, если тебе это поможет, – Никита взялся заправлять постель Леши, – Жека, выключай музыку, выходим через пять минут.

Пока Леша пытался выдраить промежзубные щели, изгоняя смрад изо рта, за дверью ванной не утихала возня.

– Вот! Все готово, – Никита протягивал Леше наглаженную рубашку и парадные черные шорты. – Дыхни! Ух, вот это запашок! – Он сбегал до кухни, и вернулся с горстью растворимого кофе. – Рот открой! Не плюйся, перегарище твое отбить нужно ведь как-то! Жуй, жуй! Ты еще малой кровью отделываешься, Жека все утро чеснок жевал, вонь на всю комнату!

Когда Леша оделся, нажевался кофе, обулся в избитые кеды, Никита осмотрел его с головы до ног. Зрелище было не из приятных. Он выглядел подобно шоколадной конфете, которую закинули в женскую сумочку и забыли. Месяцами она моталась из угла в угол, то тая, то замерзая. Придавленную, мятую, однажды, ее достают при генеральной уборке. Вроде бы снаружи она все еще манящая, сверкает своей оберткой, но срок годности уже давно истек, и кушать ее точно никогда уже не станут. Только на выброс. Но ведь вожатый – не конфета, его не выбросишь. А кто еще с детьми работать-то будет?

– Белая рубашечка, шортики, красавчик.

– И не говори, – ответил подошедшему Жене Никита, – хоть сейчас замуж такую невесту отдавай!

Парни взяли Лешу под руки и повели на выход.

– Что вы так рано подорвались? Не спится?

– Будешь долго спать – быстро состаришься, – изрек Никита.

– Вот ведь вас ничего не берет. Я умираю сегодня, а вы как огурцы.

– Если ты слабенький, так зачем же вообще за бутылку берешься? Пить, дорогой мой, это тебе не спортом заниматься – тут здоровье нужно! – Перехватил Женя.

Сегодня парни были особенно мудрыми, прямо-таки сыпали умностями – главный признак того, что они еще не до конца протрезвели.

– Главное, чтобы Светлов без нас не уехал, – Женя посмотрел на экран телефона, – без двух минут шесть.

– Слушайте, откуда вы узнали, что мы со Светловым договорились утром вместе ехать?

– В смысле? Ты же сам вчера нам растрепал, – Никита переглянулся с Женей. – Нас зазывал с вами утром ехать.

– Да?… – Леша задумался. – Ничего не помню.

– Ничего такого и не было, что стоило бы запомнить. Упился ты вчера, начал рассказывать как вас менты толкали, еще что-то начал сочинять. Сказал, что со Светловым утром поедешь, что нам с тобой можно поехать. Пошел к Светлову предупреждать. Там пропал на час. Мы тебя искали, не нашли. Ты сам пришел. Где был – не рассказываешь. Просил, чтобы мы тебя разбудили утром. Все, в принципе.

– А где же я был? – Леша почесал бы затылок, но не мог потому, что его вели под белы рученьки.

Возле ДПУ уже стояла заготовленная бричка. Светлов, сидящий за рулем, щелкал семечки.

– Здрасьте-мордасьте! Пацаны, я сейчас погибну! Чем от вас пахнет? – Светлов начал нюхать сидящих. – Женя, что за дурость? Лучше бы от тебя перегаром несло. Фу! Ты сегодня где?

– На камере хранения.

– Ты только рот при детях не открывай. Вот, – Светлов отсыпал семечек Жене, – лузгай. Никита, ты где?

– Я на разводе.

– Леша? – Светлов смотрел на сидящего позади себя Лешу через зеркало заднего вида.

– Должен быть на душе, но мне так плохо, мне бы отлежаться дома.

– Дома никто лежать не будет, – чем трезвее был Светлов, тем он был строже и принципиальнее, – но тебе сегодня повезло: воду в душе сегодня не включат потому, как трубы еще не отремонтировали. Будешь вместе с Женей на камере. Напарницу свою проинструктируй, как детей встречать.

– Я все ей расскажу, – вызвался Никита, – как детей ей приведу, так и расскажу сразу.

– Хорошо, тогда с тебя спрошу, если что. Будем считать, что для вас планерка прошла.

Машина тронулась.

***

Что происходит, когда Ваш ребенок попадет в "Факел"? Происходит следующее: сперва ребенок попадет в главный распределительный центр. Там определят, в какой лагерь отправить ребенка, проведут медицинский осмотр. Кстати, если у вашего ребенка обнаружат, допустим, педикулез, то там же проведут процедуру обработки волос. Да, конечно, международный детский центр – это престижно, туда попадают не "простые" дети. Я уже не буду ничего говорить про тех, кто заслужил путевку сюда – с ними все понятно. Я скажу пару слов о других детях – только о "лучших", родившихся в золотой соской в зубах. Это не исключает того, что они могут привезти вшей. Очень часто богатенькие родители кичатся, что дают они детям только лучшее. Покупают самое дорогое. В попу дуют. Но забывают заниматься детьми. Воспитание детей, приезжающих в "Факел", очень часто оставляет желать лучшего, как и их гигиена. Бывает, что дети в пятнадцать лет держат в руках гаджеты стоимостью несколько тысяч долларов. Только держат они их пальцами с грязью под ногтями. Родители кричат, что их дети самые красивые, победители конкурсов красоты, их головы созданы для того, чтобы носить диадемы. Только эти диадемы детки носят на засаленных волосах. Но их не изменишь, потому что их собственным родителям на них наплевать, они только откупаются от детей. Такие дети вроде как элитных коней с золотыми сбруями или собак в инкрустированных бриллиантами ошейниках.