Теперь удостоверившись, что все внимают только ему, Светлов вдохнул поглубже, и, потихоньку, на выходе, почти шепотом:
– И раз… и два… и три… – в этот момент экстаз поглотил присутствующих. Нам знакомая молоденькая вожатая все еще не могла понять, что здесь происходит. Она обегала глазами лица людей вокруг себя, и ей казалось, что она попала в секту. От слов Светлова некоторые девушки и юноши закатывали глаза от удовольствия. От побега с этого бала Сатаны ее удерживал лишь ее спутник, со смеющимся лицом, – он явно находил это забавным, – осматривающий своих знакомых, и пожимающий плечами, каждый раз, когда спутница в панических приступах смотрела на него.
– Выпьем там и выпьем тут,
На том свете не дадут,
Ну, а если и дадут,
Выпьем там и выпьем тут! – пока Светлов это произносил, все вставали с мест.
– Отря-я-яд, равня-я-ясь, смирно!
От себя, к себе – все послушно выполняли приказы.
Об палобу, и в трюм
Ешь вожатый больше масла,
Чтобы сердце не погасло,
Чтобы елось и пилось,
Чтоб хотелось и моглось,
Что бы в следующем годе
Было с кем и было где-е-е…
Работать на отряде
Мы не сэры и не паны
Не нужны нас рестораны!
Мы за угол скоком-скоком
И запьём томатным соком!
– БУДЬМО – ХЭЙ! БУДЬМО – ХЭЙ! – резко начала скандировать толпа, испугав девушку. И головы беснующихся запрокинулись, впустив в себя этиловую амброзию. Светлов, казалось не пьяневший вовсе, быстрее всех оправился от отправленной в себя рюмки и обратился нашему знакомому, чью руку стискивала его спутница, которая еще не отошла от увиденного.
– Ну, что, Лёха, думал просто отделаться? Не получится… Штрафную!
Антон будто отрезвел: с какой точностью он переливал в импровизированный рог, скрученный из литровой пустой пачки сока, жидкость из пластиковой бутылки, на крышке от которой маркером было написано "Чача". Толпа снова заревела: "ШТРАФНУЮ! ШТРАФНУЮ!". Им явно доставляло удовольствие смотреть на то, как человек с каждым глотком теряет свои человеческие очертания, и все больше становится похож на них самих. Лёша послушно встал, но его руку не хотела отпускать спутница.
– Пожалуйста, нет… – Лёшу пытался остановить шепот.
– Аня, тише… – он разжал ее руку.
– Может, не надо? – взмолилась Аня, – Пожалуйста! – она боялась потерять единственного адекватного, как ей казалось, человека в этом этиловом урагане и остаться здесь совсем одной, незащищенной. Чего можно от этих, окружающих ее бесов ожидать? Лёша не слушался. В отчаянии выдавила:
– Я сейчас позову сюда директора, старших вожатых, всю администрацию! – слова вышли через силу, голос был сдавлен, ком мешал говорить. Шея ее покраснела, глаза налились слезами. Ну кто еще, кроме педагогов, может так напугать человека?
– Не стоит, администрация уже здесь. Он заместитель директора.
Лёша смотрел на Светлова. Светлов смотрел на него. Рука Антона уже протягивала рог изобилия.
***
Все, что происходило далее, не нуждается в описании. Стандартная процедура: сперва люди пьют – затем ревут. Конечно, между двумя этими стадиями есть третья – веселье. Но веселье относительное, незапоминающееся, мимолетное, понятное только измененному сознанию. Все, кроме Ани, сидящие за столом, к примеру, видели, что девушка по имени Леся весело вспрыгивает на стол и стильно двигается под песню "Нон-стоп" группы "Рефлекс", завлекая парней движениями бедер. Magnifique! Самцы улюлюкали и свистели, поощряя и еще больше раззадоривая Лесю. Цветов на ее сцену бросать не нужно – она выше этого, лучший комплимент – тянущиеся к ней сальные дрожащие пальцы, стремящиеся уцепиться за нее, потные ладошки, жаждущие женского тела. Прелестная картина…
Немного по-другому все это видела Аня: Леся, мягко сказать, не взлетела. Пока она вставала на свой стул, чтобы потом с него вскарабкаться на стол, она упала на трех сидящих рядом парней. Из них троих только Женя действительно пытался ей помочь встать, остальные пьяные морды хватались за все мягкие Лесины места. Следуя животным инстинктам, они старались извлечь максимальную выгоду от столь тесного контакта с женщиной. А та кошка, утопая в объятиях двадцатилетних прыщавых сосунков, закрывала глаза и театрально сопротивлялась, растягивая улыбку до ушей. Она не забывала, что ей нужно подняться – только благодаря усилиям Жени, кстати, – вырывавшего стройную антилопу из лап гнусных гиен, чтобы поставить ее, наконец, на стол, и посмотреть, какой же номер заготовила Леся.
А творческая самодеятельность Леси оказалась стандартной авантюрой: шататься из стороны в сторону, словно неваляшка, которую алкоголь в голове пытается усиленно уронить. Нежно виляя бедрами, она опрокидывала со стола стакан за стаканом, на которые уже никто не обращал внимания, ведь они были пусты. Все, что в них когда-то содержалось, грело присутствующих изнутри. Словно лепестками роз, Лесины фанаты орошали ее чипсами. Роль конфетти отыгрывали отсыревшие сухарики.
– МУ – ЗЫ – КА – ГРОМ – ЧЕ – ГЛА – ЗА… – подпрыгивая на столе, подпевала Леся. Кстати, музыки, если Вы еще не заметили, никакой не было. Наверное, магнитофон разрывался у нее в голове. Нам-то откуда знать? Но никакой хохот и свист не мог заглушить ее пения.
Леша уже давно не сидел рядом с Аней, где-то потерявшись после штрафной. Поэтому Аня, слегка разочаровавшись в коллективе, решила покинуть сие культурное мероприятие.
***
На улице оказалось несносно прохладно, особенно после тесной игровой, в которой даже окна запотели. "Еще курортом зовется" – подумала Аня, которая, казалось, разочаровалась сегодня абсолютно во всем: и в людях, и в природе. "Обещали горы золотые! "Там погода – сказка! Там лучшие вожатые страны! Учись, стремись, рвись – и ты окажешься в лагере своей мечты!" Обманщики! Эти, как их там… Обманщики одним словом! Они сами-то тут бывали?" – Аня осуждала всех, кто только надоумил ее приехать сюда, пиная со злости и досады камешки. Она, сама того не заметив, забрела на аллею, ведущую от корпусов до столовой. Эта аллея была расположена вдоль моря, но гораздо выше него, а потому камешки, проскользнув между перил ограждения, скатывались по утесу и пышно булькались в воду. Знаете, с таким приятным звуком. Если не знаете, то отсюда Вы бы его и не услышали.
– Эй, иди-ка сюда! Помоги, по-товарищески! – Прервал кто-то Анины раздумья. Она осмотрелась и увидела парня, повернутого к ней голой мускулистой спиной, который стоял в нескольких шагах от нее, возясь возле стенда: – Вот здесь, да, подержи. – Он резко отпустил угол ватмана, что Аня едва успела ухватиться за него, не дав упасть. Достав из кармана шорт кнопки, ловко прошелся рукой по всему периметру, прикалывая плакат к стенду. Аня осматривала его с опаской. Вроде бы, он парень не плохой – всяко лучше тех упырей, что остались в корпусе, еще и полезным делом занят, но после сегодняшних впечатлений она уже не знала, кому можно верить.
– Ты уже можешь отпустить, все готово, спасибо.
Аня и незнакомец отошли от плаката и осмотрели его издали. Большие буквы гласили: «НАСТАНЕТ ЛЕТНЯЯ ПОРА…». Заголовок плавно переходил в стихотворение, которое Ане было не особо интересно, как и прочая информация с этого плаката.
Аня услышала: "Вроде ровно". "Вроде ровно" – на выдохе, подтвердила Аня.
– Меня зовут Никита, – паренек теребил футболку в руках с таким напряжением, чтобы рельеф туловища переливался на солнце.
– Аня. – Отрезала девушка. Осмотрев Никиту теперь спереди, она спросила: – Почему ты голый?
– Было бы тут что скрывать, – ответил Никита, сыграв накаченными грудными мышцами, и улыбнулся. Аня прищурилась и подумала: "Неужели это на кого-нибудь сработало бы?"
"Да, ей точно понравилось!" – уловил Анин прищур Никита. Он развернул футболку.
"Слава Богу, сейчас оденется" – Подумала Аня.
