"Раз уж ей понравилось, то не буду надевать" – подумал Никита и закинул футболку на спину, на манер плаща, и подвязал короткие рукава под подбородком.
Аня закатила глаза.
– Ты здесь уже везде бывала?
– Меня Леша по набережной провел, показал еще пару мест.
– Тебя с ним на отряд поставили?
– Да.
– Эх, жалко, что не со мной. – Никита подмигнул Ане.
"Ага, ОЧЕНЬ" – подумала девушка, но промолчала, растерянно улыбнувшись.
Они прогуливались по аллее в сторону столовой, общаясь дежурными, стандартными, глупыми фразами, как общаются все малознакомые люди. Вроде "какое небо голубое" и прочее. Подходя к столовой, они заканчивали общение про погоду.
– Мне говорили, что здесь будет жарко, а мне в одной рубашке как-то зябко.
– Так лето только в силу вступает, что ты хотела? Море еще холодное, с него и ветер промозглый. Но я сибиряк – мне не холодно.
– Я заметила.
Они подошли к столовой, и остановились напротив большой скульптуры. То была большая тарелка примерно три с половиной метра в диаметре, с сосисками, скрещенными на манер шпаг, и тефтелей сверху – похоже, что «Веселого Роджера» отправили на лето к бабушке. Было бы аппетитно, если бы эта тарелочка не была любимым насестом для голубей, со всеми отсюда вытекающими последствиями. После того, как Аня ее внимательно осмотрела, парочка уселась на скамейку возле скульптуры.
– А ты как сюда попала?
– Как будто много способов сюда попасть! – Немного оскорбилась Аня. – Я отличница по учебе, всегда все сдавала лучше всех, активистка! Прошла школу подготовки вожатых, победила в конкурсе и меня отправили сюда.
– Ты молодец! – Никита похвалил Аню, от чего та расцвела. Она уже думала, что не выдастся возможности рассказать кому-то здесь о своих стараниях. Ну, ведь логично же, что если ей так сложно было сюда попасть, то и остальным тоже, а потому для них это далеко не заслуга – все здесь такие.
– У нас в колледже конкурс очень большой был, человек двадцать на место! Я, конечно, не одна выиграла, там несколько путевок разыгрывалось, но остальные девчонки по другим лагерям разъехались, а меня вот к вам направили.
Никита сел боком, повернувшись лицом к Ане, поставив локоть на спинку скамьи и подперев щеку кулаком. Он очень увлеченно слушал Аню, хотя, иногда, старался ненавязчиво зевнуть в кулак. Аня этого не замечала, потому что слишком была увлечена собственными речами. Было очевидно, что ей ужасно нравилось озвучивать собственные мысли вслух и слушать себя же – специфическая черта, позволяющая вычленить педагога из толпы. Пускай ей, по большому счету, было нечего сказать, и она часто повторялась, специально растягивая предложения, но будем честны – когда отсутствие смысла в словах человека, мешало ему открывать рот? Наоборот, это полезная черта, на котором базируется все в мире! Только благодаря ей студенты получают дипломы, ежегодно сочиняя курсовые, а политические деятели выигрывают выборы!
– … И когда я рассказала Сереже, что есть возможность поехать на лето работать к морю, то он мне сразу сказал: "Аня, конечно, поезжай!"
Никиту взбудоражило мужское имя.
– Сережа?
– Ну, да, мой парень. Не могла же я поехать сюда и с ним это не обговорить. – При упоминании своего парня в разговоре, у Ани засверкали глазки, голос стал тоньше, – Но он меня отпустил с легкостью, я думаю, еще и потому, что без него лето проводить в поселке скучно. А его еще долго ждать.
– Твой Сережа в армии что ли?
– Ну, почти. Там ситуация такая интересная. Он в тюрьме.
Никита закашлялся. Не ожидал услышать такое от девочки-отличницы.
– В тюрьме?
– Да, что тут такого? Он не идеален, но он очень хороший. Тем более, что он не виноват.
– Все мы верим в то, что наши близкие лучше, чем есть. Если честно, Аня… Так сказать, объективно: он точно не виноват?
– Если объективно? – Аня задумалась. – Если объективно, то точно не виноват.
– Расскажи мне, если не секрет, что с ним произошло?
– Ладно, – Аня глубоко вдохнула воздух носом, – значит, случилось это прошлой осенью, когда только морозы первые пошли. Даже провода между столбами стали меньше провисать – ну, знаешь, от мороза они стягиваются. Да, ты это знаешь, если не глупый. Вот такие уже морозы наступали. Сережа отмечал со своей родней чей-то день рожденья. Чей точно, я не помню, это роли не играет. Тетка Сережина со своими детьми была, выпивала сильно. Любой ее все звали. А я ее Любовью Николайной звала. Она же мне не родня, как-никак. Пока не родня, точнее. – Никита слушал эти рассказы, не зевая, хотя раньше отвлекался и от более глубоких мыслей. – Выпивала гораздо сильнее Сережи. Хотя, ты не подумай, мой Сережа вообще не пьет. Так, по праздникам и выходным. Наши поселковские друзья вообще думают, что он закодирован. А я перед всеми хвастаюсь, что мой мужчина за здоровый образ жизни. Люблю его очень! Так вот, тетка Сережина, она женщина скандальная. Даже очень. От нее потому и муж ушел. Даже, по-моему, они и женаты не были, хотя тройню нажили. Недалеко ушел, правда, к соседке через стенку. Знаешь, у нас дома в поселке такие: с одной стороны одна квартира, а с другой – вторая. Дом, кстати, деревянный – очень теплый. Только канализации нет, на улицу приходится ходить. Никто, правда, не жалуется. Это я что-то уже совсем, как говорит батька, "зажралась" после своего общежития. Меня маманя не иначе, как "городской" зовет. Не беспочвенно, я, все-таки, уже третий год в райцентре живу – там, где колледж мой.
– Так что там с Сережей? – Перебил Аню Никита.
– С Сережей? Сидели они себе в теплом семейном кругу, как тетка давай скандалы закатывать. У нее такое бывало, склочная она женщина была. Пока своего не добьется – не успокоится. Начала она Сережу ругать, что ее с тремя детками не хочет довезти до соседнего поселка, где сестра ее живет – еще одна Сережина тетка. Там, наверное, продолжения банкета хотела. Сережа устал ее слушать и сдался, завел тачку и поехали. По проселочной дороге в осенние морозцы очень опасно ездить. Днем дождь пройдет, грязь вся поплывет, а к вечеру застынет. Так еще и тетка не могла никак угомониться, пилила Сережу за то, что не хотел с самого начала ее везти. Тот и выжал из машины все, что мог, лишь бы скорее довезти Любовь Николайну. Еще и дети разорались сзади. Две девочки-двойняшки и мальчишка на год старше. Он одну ущипнет из вредности, кричат обе. Так и он подключается, пытаясь перекричать, чтобы маме пожаловаться, что он только одну из них ущипнул, а то ведь получит за обеих. И в такой обстановке Сережа ехал не долго. До первого поворота. Там кювет, а пристегнут он один был. Жалко его. Я ведь его люблю, а теперь даже не знаю, сколько ему дадут. Мне звонит иногда, когда телефоны им дают. Говорит, что много светит. Четверых, говорят, угробил. А он не виноват, это все тетка, он парень хороший! Так еще и пьяный, говорят! А оно, может, не был бы пьяный, то и все погибли. Он когда пьяный, он себя очень аккуратно на дороге ведет, пристегивается всегда, даже не смотря на то, что у нас гаишников нет!
– Если пристегнутый был, тогда все в порядке! – Подыграл Никита, нахмурив брови.
– А я о чем! – Аня с надеждой на понимание смотрела на Никиту.
Никита начал сомневаться в том, понимает ли он смысл слова "объективно". Но Я Вам скажу заранее, что Аня не была глупой, она просто наивная светлая душа.
– Понятно, интересная ситуация, – резюмировал Никита.
Они посидели в тишине несколько минут, наблюдая за игрой солнечных лучей в волнах.
– А у вас большой конкурс был? – Спросила Аня.
– Большой. Больше, чем у вас. Я же, все-таки в ВУЗе учусь, там гораздо больше народу.
Аня немного расстроилась. Она так сильно гордилась своим попаданием сюда, даже, можно сказать, хвасталась этим перед человеком, которому было сложнее. Никита понял, что сказал что-то не то, когда заметил, что огонек в глазах Ани немного потух.
