– И что ты хочешь? В долю? И почему ты меня решила шантажировать? Иди Леху шантажируй.

– Мне он не интересен. И Никита. А вот ты бы мог мне помочь.

– Чем же? Говори прямо.

Ни один взгляд Леси не пробил брешь в Жениной броне. Сколько бы она не перекладывала ноги с одной на другую, Женя понять не мог.

– Что же ты такой узколобый? Был бы ты раскрепощен, ты бы меня понял. Но надеюсь, после того, как мы сойдемся в общем знаменателе, ты станешь куда смелее, – Леся подмигнула Жене. – Тебе делать ничего не надо будет. Я сама все сделаю. Зато никому ничего не скажу. Забуду все. Ты говоришь, что это пьяный бред? Я и сама в это поверю. А ты думай, пожалуйста. – Леся вышла из комнаты, где-то с улицы донеслось: "Ты что, и правда в угол встал?"

***

– Жень, я ничего не помню! Я не помню, чтобы ей что-то рассказывал! – Леша прыгнул на стул, все еще теплый после Леси. – Ты же знаешь, что я никогда бы не рассказал! Она, наверное, сама что-то подслушала или еще что-то! Может, это Никита ей рассказал! Надо у него спросить! Ух, этот Никитос, попадись он мне!

Женя держался за голову.

– Жека, ты мне не веришь? Женя, что ты молчишь?

– Меня почти изнасиловали… – Пробормотал Женя. Звучало диковато, но до конца понять то, что испытывал Женя, может только тот, кто на себе ощущал похотливое вожделение женщины, которую ты не хочешь. Когда девушка, которую ты никогда в жизни не представил бы в своей постели, вдруг намекает на нечто большее, чем просто общение, и тогда от этого тебя непроизвольно передергивает. Любой членомыслящий парень с легкостью бы согласился и не увидел бы ничего зазорного в этом. Но Женя не из таких. Леся не была уродлива, не была горбата, у нее был полный комплект зубов во рту, не были ноги колесом, когда она открывала рот на ветру, она не свистела ухом – то есть в ней не было ничего такого, что могло бы напугать парня. К тому же, у нее был целый ряд преимуществ перед другими девушками: при своей миниатюрной комплекции и хрупкой наружности она с легкостью могла засунуть кулак в рот, а также элегантно могла закинуть ногу за голову. Часто она выигрывала пьяные споры, могла попасть с окна четвертого этажа бычком в урну – мечта, а не девушка. Жаль, конечно, ведь для девушки это, несомненно, минус, что она в свободное время пописывала рассказы и мечтала стать писательницей – сперва этот факт ее биографии может отпугнуть приличного парня, ведь никому не нравятся умные девушки. Но благо, что рассказики были паршивенькие. Но Жене она все равно была не по вкусу. Не его типаж. Да и он знал, что в Факеле с ней спали все парни от пятнадцати и до последнего плешивого охранника. Ему не хотелось присоединяться к этому легиону.

– Жека, что ты молчишь? – Продолжал тормошить его Леша.

– Твои причиндалы когда-нибудь брали в тиски? Мои только что взяли! – Женя почти стонал. – Она ведь теперь их просто так не отпустит! – Женя был меж двух огней: с одной стороны общее дело с парнями, с другой – собственное достоинство. Чтобы он не выбрал, его честь пострадает в любом случае. И пацанов подставлять нельзя, и пачкаться не хочется. Есть ведь, кстати, разница: подкатить к бабочке и переспать, или переспать, только когда уже сама бабочка подкатила к тебе. Фактически, конечно, никакой разницы, но если вдуматься, в первом случае ты пользуешься ею. Во втором случае уже она пользуется тобой. Хотя какая разница, Женя при любых обстоятельствах не подкатил бы к Лесе.

– Что думаешь делать? – Из-за дрожи в ногах Леши ходуном ходил письменный стол. Дрожь передалась Жене, теперь и он начал дергать ногой.

– Я? Я не знаю, что делать! – Он начал причитать, – меня практически изнасиловали и морально, и физически. Как ей теперь в глаза смотреть?

– Ладно тебе, ты не один, кто ей в глаза не смотрит, ей все парни куда и смотрят, так это точно не в глаза. – Леша попытался разрядить обстановку, но по реакции Жени он понял, что шутка не смешная.

Женя смотрел выпученными глазами впереди себя, сквозь Лешу, размышляя о природе межполовых отношений. Девочек с детства учат, что нужно быть аккуратнее с противоположным полом. Что любой мальчик, насколько бы хорошим он не казался, может напасть и попытаться силой их взять. Предупрежден – значит вооружен. Психологические тренинги для женщин, кружки самообороны от насильников, перцовые баллончики в сумочках. Но с мальчиками об этом не говорят вовсе. Они беззащитны перед похотливыми девочками. Их не предупреждают. Они даже не предполагают, что можно с таким столкнуться, потому подобное вводит в ступор, шокирует. Девочки, конечно, слабее, потому они нападают иначе. Как Леся. Шантаж, психологическое давление. Кому расскажешь – не поверят. Как это "меня изнасиловала девочка?» Ты шутишь?. Пойди в полицию да напиши заявление. Посмотрим, как долго и звонко они будут смеяться, бренча наручниками на поясе.

– Ничего страшного не произошло, что ты так реагируешь?

– Ничего страшного? – Со спокойной отстраненностью в голосе переспросил Женя. – Ты так считаешь?

– Если я и правда проговорился, то что в этом такого? Я был в ауте, зачем вы меня из комнаты отпустили тогда? Это косвенно ваша вина вообще.

– Зачем ты пытаешься найти виноватого? Это должен делать я, раз уж на то пошло. – Взгляд Жени все так же не фокусировался на Леше. – Какая разница, кто проговорился? Она знает, это факт. Просто нужно как-то из этой ситуации выходить. Раз уж она ставит меня в такие условия, мне приходится только выбирать. Ты за меня мою проблему не решишь.

Леша уткнулся лбом в стол, чтобы не было видно, как краснеет от стыда его лицо. Сколько бы он не пытался отпираться и перекинуть свою вину на другого, он был уверен на семьдесят процентов, что проговорился именно он. Еще дров в топку стыда подкидывал Женя, который стоически переносил проблему по имени "Леся".

Так они и просидели бы, одному только Богу известно, сколько времени, если бы до Леши не донеслись звуки топота целой дивизии.

– Дети идут.

Женя все еще пребывал в прострации.

– Женя, Жека, дети идут!

– Дети?… – Неизвестно какую мысль нейроны тягали по извилинам мозга Жени в данный момент, но слово "дети" напугали мыслителя. Скорее всего, он теперь вспомнил, что благодаря занятию, к которому он морально готовил себя, появляются дети, а совместных детей с Лесей ему очень не хотелось бы. Он еще пуще загрустил.

Леша уже был на низком старте, ожидая, когда уже зайдут малыши с сумками.

"Ребята! – этот голос снаружи был знаком обоим. Никита проводил инструктаж, – кому нужно, сейчас зайдут внутрь… Стой, куда? Сначала послушай, потом зайдешь. Еще не знает, зачем ему туда заходить, уже щемится. Так. Заходите внутрь, берете пакет для вещей, складываете то, что я скажу дальше. Сдаете сумку. В дачи вы целиком свои сумки не понесете, вы только возьмете из них самое необходимое, – началась возня, видимо не все были довольны таким положением дел, – только самое необходимое вам, а что конкретно я сейчас перечислю. – Пока Никита перечислял, поднялся шум расстегивающихся молний, – Футболки? Нет, они вам ни к чему, у вас будет форма. Брать сейчас только то, что я перечислил. Зачем тебе сейчас брать маску для плавания? Море не прогрелось, на этой смене никто купаться в море не будет, – звуки цоканья и стонов заглушили молнии, – не стоит возмущаться, это только для вашего блага. – Никита, видимо, вел с кем-то диалог, но слышно было только его, – Ну и что, что родители тебе разрешают купаться в проруби, здесь нет ни одной проруби. Двадцать один день за вас отвечают ваши вожатые, они для вас отец, и мать, и святой дух. Вожатым лучше знать, что хорошо для вас, а что плохо. Так, все приготовили, что я сказал? Можете в порядке очереди заходить за пакетами. Кстати, пакеты не бесплатные, поэтому приготовьте десять рублей".

Толпа ввалилась в камеру хранения.

– Так, по одному! Все, кроме одного вышли! – Леша пытался дисциплинировать детей. Но как оставить только одного, когда каждый из толпы считает, что первым зашел именно он? Толпа шумела, от чего Лешина голова готова была лопнуть. – Так! Успокоились! Вот ты, ты будешь первым, все остальные вышли и организовали очередь снаружи!