Прибытие последних озарило окружившую темноту и позволило немного вернуться к жизни. За всем случившимся из головы вылетело было, что совсем рядом были друзья и старший брат, но они все же прибыли, перевернув все с ног на голову. Прибытие их наполняло мир красками и давно позабытым ощущением легкости и задорности наших скитаний. И той поддержки, что царила между всеми участниками большого путешествия…

Вдохновляло жить дальше и то, как быстро находили общий язык мои друзья. И местные, и из стран по другую сторону Нерушимой. Люди, самиры, вар. Большая команда из тех, кому без колебаний доверены были бы жизнь и судьба. И все же все это было только днем, когда сознание занимали дела и хлопоты, а ночью кулаки сжимались в бессильном отчаянии и горло задыхалось в беззвучном крике. Сын или дочь? Мне так и не довелось узнать, кем мог оказаться ребенок, которого я носила под сердем. Не пришлось увидеть его, услышать его крик, его смех. Увидеть первые шаги. Взять на руки… Ничего этого так и не случилось. И на бессильный вопрос, обращенный к Диаде, за что, ответа не было… Всего лишь один день полностью перечеркнул очень многое. Один день и безумная, неоправданная, непонятная ревность. И такие же подозрения…

- Ты вновь сидишь в темноте, - Ниэни была отправлена к Файгарлону, Дорр отбыл к себе, как и служанки, но на плечо опустилась теплая рука и зазвучал мягкий голос. – Алеандра, милая, так нельзя. – В темном зеркале показался худой силуэт. Бабушка. – Не окутывай свою жизнь тьмой, дорогая. Давай зажжем лампы.

- Моя жизнь уже окуталась тьмой, - покачала я головой, прижимая руку к животу. Целитель из Таунака, который должен был дать несколько уроков, чтобы я сумела управляться со своими способностями, был еще в дороге. И даже дара приходилось быть лишенной.

- Я понимаю тебя, - Карса присела на край кровати совсем рядом и взяла меня за руку. – Понимаю. Я и сама прошла через то, через что сейчас приходится пройти тебе. В первые годы брака я узнала, что жду ребенка. Но разразилась вспышка тифа, затронувшая и меня, и лекарям не удалось спасти мое дитя. Это оказалось очень плачевным событием, лишившим меня возможности иметь своих детей. Я посвятила себя воспитанию Лихтера и его детей, и очень люблю их. Но они и я всегда знали, что я им чужая. – В голосе женщины зазвучала нескрываемая горечь. – Я до сих пор думаю о своем так и не родившемся малыше, кем он был бы, кем мог бы стать. И когда-то, как и ты, я думала, что мою жизнь окутала тьма. Но я нашла в ней свет.

- Разве? – О том, что Императрица Карса не была родной бабушкой Арэна и Иларды, я знала всегда. Как и о том, что у нее не было своих детей, она потеряла ребенка. И оказалась бездетна… Но никогда этой темы не поднимала сама Карса.

- Моим светом был мой сын Лихтер. Он был еще ребенком, он назвал меня мамой, и мое сердце оттаяло. В те годы я была женой правящего Императора, нашу жизнь заполняли обязанности, хлопоты, дела. А свободное время я отдавала сыну и мужу. Их любовь помогла пережить самые трудные дни, а со временем боль уменьшилась. Я знаю, тебе очень нелегко сейчас, но посмотри вокруг. Сколько рядом с тобой людей, которые любят тебя и готовы помочь? Я, твои друзья, твой сын. Разве ты не видишь свет? – Почему-то перед глазами выросло по-детски милое лицо, ломающийся голос, теплые руки, старательно окутывавшие меня же Целительскими чарами. И нежное, теплое «мама», произнесенное мне, для меня. «Мама»… - Ты хоронишь себя заживо, а это грех. – Вздохнула Карса. – Так нельзя, дорогая. Нельзя.

- Нельзя? – Эхом повторила я. – Но мой ребенок… И Сайгу говорит, что вероятнее всего я больше не смогу иметь детей. И… - голос задрожал, и глаза заслонили слезы. Я ничего не сделала, за что меня следовало бы так жестоко наказать. Ничего. И потеряла самое дорогое, самое желанное… - За что?

- Диада посылает самые сложные испытания тем, кто силен и имеет достаточно мужества, чтобы пройти через них. Я верю, что ты будешь вознаграждена сторицей за все, что тебе пришлось пережить. Я не прошу простить моих внуков, понимая, какую боль они причинили тебе и каково сейчас всем вам. Я только прошу свою внучку не хоронить заживо себя. Ты сильная девочка, ты сумеешь выбраться и доказать миру, что достойна самых больших наград. Алеандра, детка, - рука прижалась к моему сердцу, теплая, по-матерински нежная. – Я верю, что ты сумеешь найти свет. Я попрошу служанок зажечь лампы, чтобы ты больше не сидела в темноте. Разве мало хорошего было у тебя? Разве мало хорошего может произойти, если ты не опустишь руки? Подумай о своем народе, который для тебя как дети, своих близких, которым ты дорога. О том малыше, что ушел в чертоги Диады служить ей. Он счастлив там в благости общения с богиней-матерью, но ему приносят боль твои страдания. Отпусти его. Я не прошу ни о чем больше, только о том, чтобы ты не причиняла себе боль.

- Разве вы не станете просить меня простить вашего внука и остаться с ним? Простить Иларду? – Горько улыбнулась я.

- Не стану. Я очень сердита на них и понимаю тебя. Если тебе захочется разорвать брак и покинуть нас, я приму это. Я лишь хочу видеть тебя снова счастливой, милая. Ты для меня как внучка. Я просила тебя не выносить все из нашей семьи, но только потому, что дело, которое тебе предстоит, очень важно. И будет лучше, если сейчас мы не покажем недругам слабостей. Только ты вправе прощать и не прощать. Но я попрошу подумать о каждом твоем решении. Я знаю, ты любишь Арэна. Поэтому… Вам нужно немного времени, милая, не руби с плеча. Не спеши с выводами. И загляни в сердце, чего оно хочет, - в ту ночь мы очень долго говорили – о прошлом, будущем. О настоящем. О том, чего мне на самом деле хотелось. Уснуть так и не удалось, вспоминались помолвка, свадьба, события в Милэсайне, эпидемия в столице перед венчанием. Поездка в Сархар. И очень многое из того, что оставалось где-то за пеленой боли и обиды.

И к утру даже было принято решение отменить развод, по настоянию Пиу отложенный до победы, и помириться с мужем и золовкой. И даже попробовать уговорить Бэнджамина пусть и не вернуться на прежнее место, но сменить гнев на милость. Все же, как ни крути, по нему ревность Арэна ударила не меньше. Но планам этим не суждено было сбыться, день оказался хлопотным, к тому же Тионий и Сайгу ежедневно по доброму часу пытались меня исцелить невесть от чего, а вечером Император собрал всех нас на торжественном ужине. И если объявление о Саате не стало неожиданностью, и даже к разоблачению Фэрна я почти готовилась, то вот появление в Бальном Зале отца…

Весь оставшийся вечер я смотрела и смотрела на Последнего Короля. Немного постарел, и в когда-то черной бороде показались седые волоски. Но глаза смотрели все столь же ясно и гордо, и все та же знакомая с детства улыбка на губах. И голос… И все же поверить в то, что это был отец, живой, здоровый, оказалось невероятно трудно. Отец. Я злилась на него за все те годы, что считала погибшим, радовалась тому, что он был жив, чувствовала себя совсем маленькой девочкой, хотела высказать слишком многое, и все это сразу… Но на ужине было не лучшее место, и только когда торжественные трапезы закончились, пришлось пригласить короля Аланда в свои комнаты. Слишком многое нужно было сказать, слишком многое обсудить…

- Листочек, - Ниэни, расплетавшая косу Императрицы, торопливо поклонилась, заливаясь краской. - Я рад видеть тебя. – Обращение трогало до глубины души, возвращало в детство, но я только поднялась, прищуриваясь. Зеркало в гостиной отражало высокую крепкую фигуру в темном. – Леди Тангу.

- Ваше Величество, - покраснела Ниэни еще сильнее. – Я…

- Найэндэри, ты можешь остаться, - улыбнулся отец. – Я знаю, как вы с Алеандрой близки. Ты для нее как сестра, и ты нисколько не помешаешь нам.

- Останься, - заметила я, и Ниэни примостилась в уголке, тихонечко. – Вы не желаете объясниться, король Аланд?

- Сердишься, - не спросил, скорее обозначил факт отец. – Сердишься… Листочек, я все объясню, если ты выслушаешь. Мне о многом нужно рассказать и многое поведать, не стану отрицать. Слишком многое, возможно. И о многом спросить тебя.