- Насколько я помню, прическа не определена законами Империи, и я могу не отчитываться, почему выбрал именно ее, - вновь приподнялась бровь и кончики пальцев сомкнулись. – Вам следует посетить Императрицу, чем быстрее – тем лучше. – В холодном голосе отчетливо зазвучала сталь, показавшая, что сделать это и впрямь надлежало как можно скорее. Даже при том, что я совершенно не представлял, как показаться на глаза супруге после всего произошедшего. Слишком много было вокруг едва уловимых намеков, сообщавших, что произошло нечто очень плохое. Нечто, перед чем меркло даже содеянное накануне мной самим…

И именно к ней я направился, оставив Бэнджамина, и отгоняя усилием воли навалившуюся волнами упорно игнорируемую усталость. Якобы просматривая бумаги, уснуть я так и не смог, из-за всех событий и эмоций минувшего дня и из-за того, что не хватало ставшего уже привычным присутствия Алеандры. И из-за того, что неумолимо грызла совесть после слишком резкой, и, как оказалось, ничем не оправданной реакции.

А где-то в памяти всколыхнулся ее урок с Тионием, который я, не уведомив ее, решил для проверки посетить лично… О чем Андри так и не узнала, в самом начале, даже до первого официального визита. Уже тогда запомнились спокойное, уверенное и сосредоточенное лицо, легкие движения рук, с подвернутыми до локтя рукавами – на предплечье едва заметен был след выведенного клейма. Девушка как раз обучала юного волшебника касаться чар, сосредотачиваясь на внутренней составляющей. Два часа кряду, что были выделены на личную проверку, она просидела, не шелохнувшись, с идеально прямой спиной, тщательно отслеживая то, как с заданием справлялся ученик и мягко направляя его в нужное русло.

Ни разу не повысив голос, не пытаясь каким-то образом давить на юного чародея, что позволяли себе двое из задержавшихся у него учителей, не требуя сиюминутного и правильного исполнения, Алеандра в итоге добилась того, что сжатые, скованные способности мальчика раскрылись.

«Для волшебника очень важно всегда сохранять равновесие», - зазвучало в голове, негромкое, размеренное… - «И молодому чародею в этом очень сильно помогает соприкосновение со своей магией – передавая ей эмоции, ты смешаешь их с ее спокойствием и постепенно сумеешь восстановить гармонию. Чародею очень опасно терять равновесие – может произойти выход магии, который он не сможет контролировать и остановить, такой выход будет очень разрушителен для всего, что находится рядом с ним. Если это к тому же темный маг, последствия будут очень страшными».

«Поэтому так важно научиться прикасаться к дару?» - детский, заинтересованный голосок Тиония, тогда еще маленького, звучал тихо, приглушенно.

«Именно. Но стараться нужно будет только поначалу – например, я могу коснуться чар в любой момент», - в памяти ярко вспыхнули блестящие глаза и милая улыбка девушки.

«Но меня уже учили, и я не…»

«На это нужно довольно много времени, и иногда даже дольше, чем обычно. Просто у всех разный дар и до него добраться тем сложнее, чем он реже. Но когда ты сумеешь его коснуться, увидишь, что это приносит удивительную и самую большую гармонию. Касаясь дара, ты тем самым касаешься Создателей, и радость от общения с ними умиротворяет и помогает обрести равновесие… У тебя очень редкий дар, и чтобы научиться его ощущать, нужно больше времени. Целители с темной кровью рождаются раз в несколько столетий и способности их могут быть уникальны»…

Воспоминание прервалось так же внезапно, как и нахлынуло. Тогда, слушая ее речь, я отметил, насколько она была права… А слова о соприкосновении с Создателями не входили ни в один учебник магии в мире – и лучше всего отражали само ощущение погружения в свой дар – в лучшую и особую часть себя. Произнести их мог только человек, познавший на себе суть обретения равновесия – что само по себе для волшебника было редким явлением – в числе первых уроков было умение сохранять хладнокровие и рассудительность.

И вот вчера, отчетливо зная все эти простые, но не менее от этого ценные истины, я допустил ужасную ошибку, позволив эмоциям взять верх над разумом и спокойствием. Остановиться стоило уже тогда, когда в зеленых глазах потухла особая, свойственная только ей искорка… Впрочем, лучше было бы и вовсе начинать разбираться во всем этом, не привлекая ее. Не привлекая Бэна, в конце концов. Сделать сперва все то же, что сделал в итоге Ладар. Ибо теперь я решительно не понимал, как мог допустить мысль о том, что они поступят подобным образом. Как мог так усомниться в тех, кому без тени подозрений отдал бы саму Империю, будучи уверен в том, что они сделали бы все ради ее блага.

***

Прежде, чем добраться до личных покоев удалось, пришлось раздать добрую полусотню приказов, уведомив Тихоню и Иларду, что в ближайшую неделю заниматься делами Империи предстояло им… Слишком тяжело было сейчас выслушивать о делах, когда в сознании снова и снова крутилась поникшая спина супруги, задетой столь опрометчивой ревностью, сцена в гостиной с Бэнджамином и разговор с ним же уже потом, когда то, что это было не более чем виртуозным обманом, стало известно. Для одного человека событий двух последних дней оказалось слишком много.

Но сбыться мирным планам поговорить, объяснить все, доказать, что я ни единого мига не желал в это верить, было уже не дано. Самиры в предварявшем покои коридорчике отводили глаза, опуская головы, а уж там, в гостиной… Ни тихонько плакавшая в уголке Сатия, ни Дорр, безучастно рассматривавший балкон за раздвинутыми шторами, ни притихшая как-то кошка Андри, обычно все покои державшая на ушах, не способствовали положительным мыслям, как и Ниэни Тангу, бледная, обхаживавшая комнату широкими кругами, сжимая аккуратный свиток, перетянутый тесьмой зеленого шелка. На сердце похолодело от дурного предчувствия…

- Ниэни, - девушка, вздрогнув, поспешно поклонилась, не отрывая глаз от пола.

- Мой Император…

- Ее Величество… Она…

- Ее Величество в опочивальне, с ней кронпринц Тионий. – И когда только успел-то? – Доложить о вас, мой повелитель?

- Не стоит, - послание в ее руке привлекало внимание. – Что это?

- Ее Величество просили меня отправить это послание науру Пиуэргурдрану… - прошептала девушка. – Но я не могу этого сделать, сир. И не могу ослушаться приказа Госпожи.

- Ты не передашь это мне? – Тонкие пальцы распустили тесьму и развернули лист… Всего несколько строк, на оринэйском почему-то. Пробежавшись по ним глазами, я с похолодевшим сердцем прочел послание еще раз, более внимательно…

«Я прошу, О Полуночный, в связи с открывшимися обстоятельствами, упомянутыми выше, о личной аудиенции для разрешения вопроса с таковыми и пересмотра третьего условия Нерушимого Соглашения»… - Именно этими строками письмо кончалось… А под ними красовалось аккуратно выведенное рунами «Алеандра Оринэйская»…

Выше же письмо лаконично, в присущей женщине форме, сообщало, что у нее окончательно открылись способности Темного Целителя… Что такое Темные Целители, я, мало уделяя внимания магии, представлял слабо, куда большую боль причиняли другие слова: «пересмотр третьего условия». - И что же привело ее к такому решению? – Сделав чуть более глубокий вдох, уточнил я. Неужели недоверие оказалось для нее таким ударом? Она не говорила этого, но во всем – во взглядах, в улыбке и даже нотках голоса читалось, что наш брак делал ее счастливой. И поверить, что один разговор мог это перечеркнуть, было невозможно…

- Простите меня за то, что я сейчас скажу, Ваше Величество, - голос Ниэни дрогнул. – Ее Величество ночью, к рассвету, потеряли ребенка… - на какое-то мгновение руки невольно скользнули по подлокотникам кресла, в которое я опустился, письмо выскользнуло из пальцев. А мир кругом окончательно померк, погружаясь в мрачное осознание смысла этих слов. У нас был… Мог быть ребенок. И я даже не успел об этом узнать…

- Как это возможно? – Огромным усилием воли взяв в себя руки, чтобы не выпустить всколыхнувшийся дар, выдохнул я. – Я не знал, что Ее Величество ждали ребенка.