- Как Госпожа? – Голос дрожал, и руки дрожали, и было совершенно непонятно, как сказать Ал, что произошло. Но сказать предстояло.

- Угрозы для жизни Императрицы более нет, мне удалось остановить кровотечение. Сейчас будет лучше перенести ее в покои, и уже там я выведу ее из сна. – Вздохнул Целитель. – Ей не стоит видеть… - видеть кровь на простынях? Странные, жуткого вида инструменты, которые пошли в ход, когда Сайгу вернулся? А потом… Медную чашку, на содержимое которой и Ниэни-то старалась не смотреть? И тихо радовалась, что по крайней мере самого ребенка увидеть ей не пришлось. – Пару дней Ее Величеству стоит побыть в постели, я продолжу лечение. Думаю, телесно она скоро восстановится, но вот душевно… - Старик снова покачал головой, покосившись на глубоко дышавшую молодую женщину, со стороны казавшуюся всего лишь спавшей. – Я не могу сказать, как она воспримет это известие, ее дар был очень растревожен, к тому же… - Эти слова заставили Ниэни в ужасе прижать руки ко рту. А если пробудится Темное Целительство? Только раз оринэйке довелось увидеть последствия выхода этих чар на свободу, истерзанные, страшно изувеченные тела, пусть даже врагов. Но раз этот врезался в память во всех красках. Даже самые изощренные боевые чары, пускаемые в ход Файгарлоном тогда, в скитаниях, меркли в сравнении с тем, что могла сделать эта магия. Одна из самых редких, плохо изученных, сильных. Одна, и об этом гласили все трактаты по теории магии, из самых страшных…

- Целитель Сайгу, - выдавила девушка. – Это может быть Темное Целительство?

- Вполне, - задумчиво отозвался мужчина. – Я не могу говорить точно, я лишь врачеватель, но не знаток магических токов. Но это нельзя исключить, дар Императрицы лишь спит, но не исчез.

- В таком случае, будет уместнее, если в покоях будут присутствовать самиры Особого Отряда, - единственные, мысленно добавила девушка, кто в случае необходимости сможет хотя бы смягчить выплеск жуткого дара. Ни Целитель Сайгу, ни Сатия, ни Дорр, прекрасно понимавшие, что могло произойти, спорить не стали.

***

Никогда прежде Алеандра не впивалась в чей-либо воротник с такой силой, как сейчас, не сводя глаз с Целителя Маруна Сайгу, несколько десятилетий верно служившего династии Фамэ. И в этих глазах вместо обычной теплой искорки полыхало темное пламя. Самиры, молчаливые, незаметные, умудрялись отражать стихийные, едва ли подконтрольные женщине хоть как-то выплески магии, но щиты, обновляемые добрым полудесятком мужчин, трещали. И сила этого столкновения оказалась настолько велика, что трещали они в самом прямом смысле, и даже глаз Ниэни и Сати различал искорки магической энергии там, куда наносились, видимо, все новые и новые удары.

- Ты лжешь! – Рычала Алеандра, и даже дольше всех знавшая ее Ниэни не узнавала сейчас Госпожу. – Как ты смеешь говорить мне такое?! Как ты смеешь говорить мне, что не смог спасти моего ребенка? Ты Целитель. Это твоя обязанность…

- Ваше Величество, все в руках Богини Барлы. Я могу помогать человеку бороться с хворью, но смерть привожу и прогоняю не я. Я делал все, что было в моих силах, - попытки то ли успокоить, то ли хотя бы просто получить свободу от цепких рук были прерваны сильной, звонкой пощечиной.

- Как ты смеешь говорить мне, что моего ребенка больше нет?! Как ты смеешь разговаривать так с Императрицей? Ты забыл, кто ты такой? Ты должен был любой ценой не допустить этого. Ты не не смог, ты не захотел.

- Ваше Величество! У Вас открылось кровотечение, мне пришлось делать выбор. Мне пришлось спасти Вас. Я понимаю свою вину и готов понести любое наказание. Но я не могу спорить с Богами… Не могу… – Мрачное пламя в изумрудных глазах стало сильнее и маг судорожно сглотнул, а самиры насторожились.

- О, ты будешь наказан, - многообещающе отозвалась женщина. – Ты не захотел спасти моего ребенка, ты позволил ему уйти… Вы все позволили ему уйти… - Взгляд вдруг скользнул прочь, к потрету на стене, молодого Императора в самом начале правления. – Нет, нет, Сайгу, это не твоя вина, - вдруг прошептала оринэйка, отпуская чародея. – Это его вина. Это его обвинения убили моего малыша. Эти подозрения, эта ложь, эти сомнения… Это он виноват, и его сестра… - Тангу ожидала чего угодно, слез, апатии, попытки покончить с собой, но не безумного взгляда, не того, что творилось сейчас, и что заставило украдкой послать Дорра за Фэртом. Единственным, кому всегда удавалось оказать влияние на женщину, в каком бы состоянии та не была.

- Ваше Величество, Император даже не знал, что вы ждали ребенка. И вам нельзя было так много плакать… - покачала головой Сати и тут же вскрикнула от боли. За окнами занимался рассвет, когда Марун рискнул разбудить Императрицу и открыть ей правду. А сейчас почти уже рассвело, да и свечи исправно делали свое дело, и кровь, пропитавшая рукав полотняного серого платья, была отчетливо видна.

- Молчать, - взгляд метнулся на дикарку. – Сайгу, займись ей. – Ослушаться маг не посмел, и увел бледную, перепуганную служанку. Первая кровь, пролитая темной стороной способностей принцессы Оринэи. И Ниэни с мрачной уверенностью думала, что не последняя. Далеко не последняя. – Ты тоже считаешь, что они молодцы? – Уставилась уже на нее Алеандра. – Да?

- Нет. Его Величество допустили большие ошибки, - покачала головой оринэйка. – Госпожа, я понимаю, вам очень больно сейчас. Но уверяю вас, Целитель Сайгу делал все возможное, мы были с ним, мы все видели. Это была воля Диады. Мне очень жаль…

- Когда это случилось с тобой, мне было очень больно, - и все же даже сейчас, когда волшебницей овладели самые мрачные закутки души, она оставалась глубоко за ними собой. И рука не ударила, только ласково опустилась на плечо. – Ниэни… Я понимаю, он не виноват, но… Он должен был помогать, он… - по щекам поползли мелкие, прозрачные слезы.

- Он помогал. Он призвал Дорра на помощь, отправил за кронпринцем, но была гроза… Мне очень жаль.

- Это не вина Сайгу, - не без помощи Ниэни добравшись до постели, повторила Алеандра. – Это его, его вина! – Палец ткнул в портрет. – Это он виноват, Ниэни. Он обвинил меня в неверности! Он поверил в этот бред, он… - оставалось только радоваться тому, что в опочивальне был только портрет, а не сам государь. Что могла бы совершить Целительница в таком состоянии, было совершенно неизвестно. И, к счастью, прежде, чем ярость вновь раскалилась бы, в покоях появился Сиятельный герцог Фэрт, выслушавший короткое пояснение еще в гостиной и только кивнувший в ответ.

- Тебе лучше пока остаться здесь, хорошо? – Слабо даже для себя улыбнулся самир. – Опасаюсь, в таком состоянии Императрица может сделать ошибку, либо ее дар может причинить вред.

- Сатии уже досталось, - вздохнула Ниэни. – Она винит Императора в каких-то подозрениях и говорит, что это его вина. И очень много плакала вчера, хотя я не понимаю, что именно произошло. Целитель Сайгу говорил, что ей было опасно так переживать. Но… Им с Дорром не удалось успокоить Ее Величество. Наверное, стоит на время… Темное Целительство пробудилось, в таком состоянии она едва ли сможет его удерживать. Будет лучше усыпить ее дар на время, весь.

- Я посмотрю, что можно сделать, - что всегда нравилось девушке в этом волшебнике, так это умение хранить спокойствие в любой ситуации и готовность помочь другим. – Не волнуйся, мы поможем твоей Госпоже и поддержим ее. – Бэнджамин, сделав было шаг к двери в опочивальню, вдруг замер и улыбнулся уже чуть более явно. – Обещаю, Ниэни, вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.

========== Интерлюдия вторая ==========

Те же дни, Дворец Династии Фамэ. Сиятельный герцог, Гранд-Мастер Особого Отряда Бэнджамин Энеган Фэрт

- Вы желали меня видеть, Ваше Величество? – Десятки, сотни раз звучавшее обращение, пришедшее на смену «мой принц», когда лучший друг был коронован. Будучи на службе, тем паче в присутствии стражи, его же подчиненных, слившихся со стенами в затененных углах гостиной Императора, иных обращений Бэнджамин себе почти никогда не позволял. Как, впрочем, и проявления эмоций, каких бы то ни было.