- Нет. Его Величеству я сообщу позже. Полагаю, у Императора много забот сейчас, - все трое, включая Маруна Сайгу, переглянулись, едва ли в силах представить себе, какие дела могли бы помешать Императору получить столь радостное известие. По слухам, когда-то ходившим в Оринэе, король Аланд узнал о беременности супруги и вовсе во время переговоров с Ночным Островом, и важнее таких встреч едва ли хоть что-то было…
- Ваше Величество? – Осторожно уточнил Сайгу, но осекся, увидев, что потоки слез и всхлипывания только усилились, тело била довольно-таки крупная дрожь, и руки судорожно прижимались к животу. И тем страннее было состояние Императрицы, что случилось оно после ее встречи с супругом. – Ваше Величество, Вам опасно так волноваться сейчас, - покачал он головой, торопливо поднимаясь и направляясь к шкафчику с травами и лекарствами, и выудив оттуда большую бутыль. – Я не знаю, что так обеспокоило Ее Величество, - тихо заметил он подошедшим ближе Ниэни и Сатии. – Однако… В ее состоянии очень опасно так волноваться. Полагаю, будет лучше, если некоторое время Императрица побудет здесь, и варсэ-тангу Дорр поможет мне оказать влияние на Ее Величество…
***
Некоторое время растянулось на несколько часов, во время которых Целитель Сайгу непрестанно поил Алеандру успокоительными отварами, какими-то порошками, которые, по его словам, должны были помочь сохранить ребенка, и окутывал женщину все новыми и новыми чарами, как и Дорр. Только если влияние вара было направлено на душевное состояние подавленной, испуганной, чем-то очень обесокоенной молодой правительницы, то усилия Целителя скорее на спасение ребенка. Руки, от которых исходили едва различимые теплые ниточки чар, вновь и вновь то возвращались к животу, то смешивали какие-то лекарства, помощью коих Сайгу никогда не брезговал… Лекари-помощники Целителя отсутствовали – один получил отпуск и уехал к родным в Зибир, другой сам-то болел, и посему не мог заниматься врачеванием обитателей дворца, и роль помощников Сайгу возложил на Ниэни и Сатию…
И все же успокоиться Алеандре никак не удавалось, ее ощутимо трясло, и постепенно причины тому все же прояснились – частично из отрывистых слов оринэйской принцессы в ответ на бормотания Сайгу, частично из перешептываний служанок, услышанных отходившей к травникам Сати. Ссора с Императором, непонятные подозрения в неверности, страхи за ребенка… И даже можно было понять тревоги и слезы девушки. И все же мрачное, пугающее предчувствие не желало проходить даже тогда, когда принимаемые Сайгу меры, казалось, подействовали. Ниэни, суетливо помогавшую Целителю и бормотавшую какую-то чушь в попытках отвлечь Госпожу, не оставляло очень смутное и очень зловещее ощущение надвигавшегося несчастья. И не показать то, как дрожали руки, бледной, то стонавшей от боли, то часто, неглубоко дышавшей, то заходившейся слезами женщине было очень непросто.
- Ваше Величество, - казалось, когда уже за окнами дело вплотную подходило к ночи, и заходило по-летнему уже долгое Солнце, старания старого мага все же подействовали, на щеки оринэйки вернулся румянец, боли ослабли, как сообщила она же сама, и угроза, по мнению волшебника, не миновала, но существенно ослабела. – Я смею заметить, что вам стоит остаться здесь на ночь. Вам стало лучше, однако, - покачал головой с длинными седыми волосами старик. – Угроза все еще существует. Смею надеяться, что вскоре вернется юный принц, но покуда я убедительно прошу вас остаться в Целительских покоях. – Морщинистая кисть осторожно опустилась на живот. – Вам не стоит ходить, лучше двигаться как можно меньше…
- Я понимаю, Целитель Сайгу, - вздохнула Алеандра. – Однако мой супруг уже усомнился в моей верности клятвам, принесенным нами в день венчания. Я опасаюсь, что, если я проведу ночь не в своих покоях, это едва ли кончится хорошо.
- Госпожа, - влезла Сатия. – Но все мы подтвердим, и стражники, что вы были у Целителя Сайгу. К тому же Его Величеству следует знать о вашем положении.
- Сати, - огромные изумрудные глаза в упор уставились на поправлявшую простыни дикарку. – Он усомнился в моей верности. Что он сделает, если узнает сейчас о моем положении? А если он решит, что это дитя – не его?! Я… Я не могу так рисковать благополучием малыша!
- Его Величество мудрый, справедливый человек, - не выдержала Ниэни. – Даже если он усомнится в том, что это его дитя, Госпожа, я не могу представить, чтобы он причинил беременной женщине вред. Я очень сомневаюсь даже в том, что он подумает так… Я уверена, что Император уже разбирается в случившемся и очень скоро уверится, что вы не виноваты ни в чем! – Блондинка осторожно сжала теплую, чуть дрожавшую руку Госпожи. – Почему вы так волнуетесь? Это очень опасно для Вас и Вашего малыша. Целителю Сайгу очень тяжело поддается ваше состояние из-за того, что вы так переживаете… Пожалуйста, верьте в лучшее, все будет хорошо.
- Но сейчас Целитель прав, вам нельзя идти к себе, вам может стать хуже. Если потребуется, я буду на коленях доказывать Императору, что вы были именно здесь. – Всхлипнула Сати. – Прошу вас, послушайте господина Маруна. Он опытный и мудрый Целитель, и вы тоже Целитель. Вы ведь понимаете, что он прав… - Алеандра это действительно понимала, и нехотя согласилась хотя бы до утра остаться под присмотром чародея. И очень не зря. Даже когда девушке стало лучше, липкий холодок по спине Ниэни Тангу не желал исчезать, и очень скоро эти щупальца получили оправдание и стали еще ощутимее. Многочасовыми усилиями Маруну и Дорру удалось привести женщину в чувство и снизить, задержать угрозу потерять ребенка. И молодая служанка подозревала, что только ценой усилий Дорра и Сайгу Императрице удавалось держать себя в руках. И если так – равновесие это было ужасающе шатким.
И словно в предзнаменование трагедии хорошая, летняя погода сменилась в ту ночь грозой. Громкие раскаты, яркие, пугающие вспышки молний в ночной уже темноте, ливень, хотя еще в полдень на небе не было ни тучки, припомнила Ниэни. Сайгу неотрывно находился подле повелительницы, отлучаясь только по совсем крайней нужде и предварительно окутывая женщину доброй дюжиной чар, но даже это не помогло и Алеандре вновь становилось хуже. И вновь поднялась суета, под вспышки молний за окнами, вновь запахло горькими снадобьями, травами, сгущавшими кровь, успокоительными каплями, когда словно лопнула натянутая струна арфы или какая-то незримая нить. Марун как раз отлучился, торопливо, бормоча себе под нос, что, к несчастью, эту хворь перенять на себя нельзя, а то бы перенял. Оринэйка же вновь, словно ослабли усердия тигра и старого мага, или ослабло, скорее, их влияние, впала в депрессивное, испуганное, слишком нервное состояние.
- Ниэни, - Сайгу не нашел ничего лучшего, чем опоить Императрицу отваром, нагонявшим сон, безопасным для ее положения, и погрузить тем самым в дрему, чтобы хоть так уберечь от ее же собственных рыданий. Незадолго до того, как решился отойти. И вскрик Сатии отвлек девушку от заваривания бодрящего настоя для них самих. Блондинка подняла, невольно, голову на голос, и в следующее мгновение стул ее с грохотом опрокинулся, а листья наш-травы, в большом мешочке, с шуршанием рассыпались по каменному полу… Аккурат в этот момент вернувшийся Целитель на миг застыл в двери, с ужасом прижав руку ко рту, и метнулся к женщине. А на белых простынях узкой, по-лекарски неудобной койки растеклась темная кровь…
***
Чтобы не разрыдаться в голос, пришлось впиться зубами в кончик собственной косы, когда Сайгу, повязавший на пакту седую прядь, в последний раз осмотрел молодую женщину. Гроза начала утихать еще в тот момент, когда старый маг, опустив руки, переменился в лице. И едва слышно прошептал, обращаясь то ли к девушкам, то ли к пустоте:
- Все… - Чтобы понять, что именно «все», большого ума было не нужно. Сатию даже пришлось отправить в соседнюю комнату, слишком остро отреагировала девочка на чужое несчастье, впрочем, и Ниэни, прижавшей руку к когда-то вот так же опустевшему животу, было не легче. Ей не хотелось жить, и потребовалось немало дней и усилий Ал, Дорра и Карру, чтобы хотя бы просто снова начать жить, как прежде. Да и то – это как посмотреть, мрачно думала девушка. Тогда Дорр принес ей Бэю, упитанную, наглую, хитрую кошку, теперь уже совсем взрослую, вместе с кошкой Императрицы обитавшую в покоях леди Тангу, а ныне, негласно, и эсквайра Умбра… У Найэндэри были рядом друзья в те страшные, даже страшнее гарнизона, дни, и теперь девушка мысленно поклялась себе любой ценой помочь Алеандре перенести случившееся.
