- Ал, - сильная рука мягко опустилась на плечо и тут же скользнула прочь, возвращая к реальности. Но звон в ушах не исчез, как и вновь загоревшееся желание стереть Рокканд с лица Бартиандры, выжечь, как уродливый гнойник. – Это не роккандцы, это харны…

- Роккандцы хуже харнов, - прошипела я. – Харны хотя бы не скрывают своих занятий и они – дикари. – Сопровождавшие меня работники дворца уже занялись-таки подбором мужчин на стройку и женщин на кухни, выбирать «товар» было выше моих сил, когда внимание привлекли пленники, слишком сильно выбивавшиеся на общем фоне.

Девочка, на вид лет пятнадцати, с волосами, заплетенными в тонкие косички, некогда украшенные шерстяными нитями и бусинами, пыльные, грязные, давным-давно не мытыми. Кожаная юбка чуть ниже колена, высокие сапожки, простая полотняная рубашка, порванная в паре мест, деревянные бусы. Так одевались женщины племени сугдхов, соседей Оринэи в Ретене, довольно развитого и мирного народа. И рядом с ней, метавшей полные ненависти взгляды на харнов, мальчишка. На вид не старше четырнадцати, темноволосый, зеленоглазый, очень худой. Глаза мальчика горели гневом, на бледной щеке отчетливо выделялся след хлыста, и взгляд не отрывался от харна-погонщика. И в этой гордой для подростка с тяжелыми цепями на руках позе, в этом горящем взгляде, было что-то такое, что заставило забыть и о цели визита сюда, и об окружавших меня стражниках и слугах. Я знала только один народ, умевший так смотреть, из числа людей. И я решительно не хотела верить тому, что видела…

- Ее Величество желают взглянуть на этих рабов, - послышался рядом вкрадчивый, обманчиво мягкий голос Гранд-Мастера, и харны, переглядываясь, расступились, позволив приблизиться к подросткам. Почти еще дети, и от этой мысли стыла в жилах кровь. Почти еще дети. И – живой товар.

- Что делают с рабами, которых не покупают? – Обернулась я к спутнику, перейдя на самирский.

- После завершения полного маршрута, в Амаше, мужчин, стариков и детей убивают, женщин – либо тоже, либо забирают наложницами в племя. – Отозвался Бэн, с откровенной для него неприязнью изучая взглядом происходившее. Самиры не выносили рабства. По меньшей мере, не одобряли.

- Детей покупают?

- Очень редко. Обычно, впрочем, харны и не торгуют детьми. – Тем временем мальчик и девочка нас заметили, напряженные как обиженные волчата, ощетинившиеся, старавшиеся держаться поближе друг к другу. Совершенно разные, с первого взгляда, но очень похожие, если заглянуть в глаза, в которых горела ненависть к пленителям. И желание свободы, жизни, все еще не угасшая вера в мир.

- Откуда вы? – Я постаралась улыбнуться как можно теплее, чтобы не выдать той ярости, которую вызывал один только их вид. Тонкое, неуловимо ненавязчивое воздействие чар Бэнджамина смягчало гнев, позволяя хотя бы не наброситься на варваров, пригнавших их сюда, но этого было недостаточно для того, чтобы заставить меня успокоиться.

- Я с юга Оринэи, леди, - нервно улыбнулся парень. Оставалось только вознести хвалу самиру, усилившему воздействие, когда руки с силой сжались в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу. Раб. Почти ребенок. Оринэец… Это было уже слишком для девушки, целое утро пытавшейся себя убедить в том, что в торговле людьми нет ничего страшного. При том, что убедить не слишком-то получалось.

- А ты?

- Я сугдха, из племени сугдха в Ретене. Это харны, мы из разных племен, Ваша Светлость. – В ее устах наанак звучал куда более разборчиво и красиво. Варвары обычно с самого детства говорили на двух-трех языках. Взгляд резанули стертые почти до крови кандалами запястья, шрам на предплечье, оставленный каким-то оружием, длинный, застарелый, обломанные неровные ногти… В кровь искусанные губы.

- Мне известно, какие племена населяют Ретен, - действительно сугдха. Я уточнила у подоспевшего Фэрта, часто ли попадались среди караванов представители других ретенских племен, услышав, что на его памяти такое случалось раза два. И выглядело очень странно – даже при том, что харны не слишком-то ладили с другими племенами, и именно харны некогда приняли участие в разгроме Оринэи, они редко решались похищать своих соседей.

Выяснилось в дальнейшем разговоре и то, что девушке было пятнадцать лет, звали ее Сатией и в родном племени она была дочерью вождя (как харны отважились такое провернуть, оставалось загадкой), но умела все то же самое, что и любая девушка-дикарка. Стряпать, прясть, обихаживать скот, шить и прочее, прочее, не считая того, что с детства сидела в седле и умела обращаться с луком и кинжалом. Для того, чтобы при нападении харнов, как выяснилось, налетевших на возвращавшихся с Дал-Амросского рынка сугдхов, не попасть в их лапы, этого оказалось мало.

Мальчик на ответы был куда более скуп, и взгляд его при расспросах не отрывался от сапог Гранд-Мастера, а левая щека постоянно нервно дергалась.

- Меня зовут Сахо. Сахо Мэлри. Четырнадцать лет, скоро будет пятнадцать. Оринэец. Точнее, сейчас роккандец. – Сахо, оказавшийся сыном рыбака и бывшим жителем маленькой деревушки неподалеку от Ракверима, умел удить рыбу, ставить сети, потрошить, чистить, плотничать по мелочи, охотился. И прочее, и прочее, и прочее. Самый обычный сельчанин. Только даже по сниженным в сравнении со многими странами меркам Зеленого Королевства – ребенок.

- Как ты попал в караван? – Уточнил Бэнджамин, внимательно изучавший пару. Левая щека подростка снова дернулась.

- Харны напали на нашу деревню, угнали многих, и еще больше убили. Мои родители погибли. Что случилось с братом и сестрами, я не знаю. Старший брат тоже погиб.

- Вы жили на самой границе? – Прищурился самир.

- Река была границей, господин. Мы жили в таке от берега.

- Роккандского… Гарнизона… Поблизости разве не было? – Удивилась уже я.

- Они были в деревне, охраняли новый храм и Жреца. Даже носов из казарм не высунули, - презрительно скривился парень. – Трусливые рыжие твари. – Я невольно подумала о том, что Сахо-то в войну был совсем еще малышом, с годик, не старше. Оринэйцы и детям внушали ненависть к захватчику? Или это исключение? И… Мелькнула горькая мысль, что где-то там же, на юге королевства, жил наш Саат. Ему ведь было бы столько же… Лет пятнадцать примерно…

- Храм Алого Тигра?

- Ну да. Три раза в неделю посвящения читали. – Еще больше перекосился мальчишка. – Дурацкая вера. Отец потом плевался всегда. Он Диаду почитал.

- Ты хорошо знаешь наанак… - Это тоже удивляло. Карлон запретил изучение наанака в Оринэе, едва объявил там свою власть.

- Меня Сатия научила, мы долго шли. Она и писать умеет.

- Только на фаргаре, - нервно улыбнулась девушка.

- А ты? – Осведомился Фэрт. – Умеешь?

- У нас не было школ, рыжие твари их закрыли. Но я умею читать и писать, сосед научил. – Харны поблизости зароптали, поглядывая на нас, поскольку разговор слишком затянулся. И, понимая это, я оглянулась на спутников, закончивших отбор и подоспевших ко мне.

- Я покупаю эту пару.

- Но, Ваше Величество, - скользнули впервые за все общение с детьми на меня темные глаза с широким ободком, - я не уверен, что Его Величество будут согласны с вашим решением. – Я и сама понимала, что Арэн, сообщая о приобретении рабов, едва ли имел в виду покупку детей. Но у меня к супругу было не меньше претензий. Напротив, их становилось все больше за время этой поездки на невольничий рынок.

- Мой супруг, на время поездки, возложил право принимать решения, в частности, по данному вопросу, на меня, - отрезала я. – Этих подростков я покупаю лично для себя, с Его Величеством покупку обсуждать буду именно я, Гранд-Мастер Фэрт. – И не только покупку, прибавила мысленно. - С выбором остальных я согласна и считаю уместным и своевременным обсудить вопросы оплаты. – Смотреть на десяток мужчин и женщин, которых сейчас освобождали от пут кузнецы работорговцев, было выше моих сил, как и вслушиваться в стенания и мольбы тех, кто оставался в шеренге. Купить весь караван я себе позволить не могла. - И, - видимо, взгляд все же был достаточно яростным для того, чтобы харны как-то несколько нервно задергались. - Я хотела бы узнать, как часто вы торгуете детьми.