- Может быть, - задумалась оринэйка, опустив на столик порядком отпитый стакан. – У них в секте идут внутренние раздоры и Алкир таким образом играет против своего отца? И пытается добиться большего расположения с нашей стороны?

- Мне кажется, он искренне недоволен действиями Внемлющих в Милэсайне, - я присел рядом с женой, - думаю, не все из них участвовали в этой гадости. Он весьма неоднозначный человек… Я уверен только в том, что формулу нам действительно кронпринц передал исключительно по собственному желанию. Поэтому – то, откуда она у нас, должно оставаться между нами пятью.

- Разумеется, - пожала плечами Алеандра.

- Услуга за услугу, - заметил Дорр. – Он помог нам, мы не выдадим его. Все просто.

- Да, к слову. Его Королевское Высочество – что странно, его не задевает, когда Рокканд не считают Империей, - просили передать, что подарки, поднесенные тебе на аудиенции, были выбраны принцессой Фахой. И что ей бы польстило, если бы за время их пребывания в городе ты надела что-то из этого…

- Принцессой Фахой? – Как-то глухо уточнила Целительница. – А… Он ведь женат на дочерях КаораМунго, верно?

- Именно. Фаха – младшая из них…

- О Диада Пресветлая! Я помню, когда мы были в Сархаре, мы остановились в доме Мунго. – Алеандра покачала головой, тяжело вздохнув. – Бедная девочка, она мечтала стать единственной женой и встретить достойного человека. Достойнее не бывает. Но…

- И как ты собираешься надевать ее подарки? – вкрадчиво осведомился за спиной вар.

- А что-то с ними не так? – не понял я.

- Не так. Она их…

- Алеандра?!

- Я их сожгла. Ну, не все, и многое Иларда спасла и отдала портнихам починить. Там еще украшения, но я отдала все Илли… Она, кажется, говорила, что сжечь я не успела саюджи, совсем…

- Как мне пояснили, это символический дар одной молодой жены для другой. Думаю, ей будет лестно, если ты покажешься в саюджи, - подмигнул я.

- И, пожалуй, мы подготовим ответный подарок, - согласилась волшебница, пока я как-то неожиданно даже для себя самого представил Алеандру в довольно-таки пикантной одежде южных женщин, оголявшей полоску спины, руки, ключицы, и немного, полупрозрачной тканью, прикрывавшей полоску живота. – Что же касается того, каким мог быть мотив действий Алкира… Каким угодно, но я склоняюсь к внутренним распрям Внемлющих…

***

Поиск и разработка Целительных чар для заболевших в Милэсайне заняли порядка месяца с небольшим, и две недели из этого срока мы вели переговоры с делегацией Великого Рокканда. И чем дольше эти переговоры шли, тем сильнее я уважал молодого принца как человека исключительно здравомыслящего и деятельного. Да и протокольный совместный визит Фамэ и Каэрри в Императорскую Дарианскую Оперу оказался неожиданно приятным, исключая то, что Алеандра всеми способами, не выходившими за рамки этикета Бартиандры и не способными послужить поводом для открытого конфликта, выказывала, насколько наш гость был ей неприятен…

Уровень развития культуры и общества, казалось, вызывал у роккандского принца живейшие восхищение и интерес, да и поведение, вопреки всем моим представлениям, отличалось тактичностью и воспитанностью, коими ранее посетивший Империю Каэрри-старший и во сне похвастаться не мог. Пожалуй, АлкираКаэрри можно было без прикрас назвать весьма приятным человеком, хотя и крайне неоднозначным… Но, так или иначе, роккандские гости покинули Дариан, направляясь к Дукону, а наша дорога пролегала на юго-восток, в восстанавливавшийся после Алого Тумана край некогда главной житницы страны и лучших мест для отдыха знати и горожан хорошего достатка. Алеандра ехала туда, чтобы уже на практике опробовать новое лекарство, и, если бы оно оправдало самые смелые ожидания почти всех чародеев столицы, знавших о нем, применять его для исцеления уснувших. Особый Отряд находился в Милэсайне непрерывно, менялись только собственно сами его представители, активно помогавшие магам провинции и делегированным от крупнейших Гильдий чародеям расчищать землю, делать ее вновь пригодной для жизни, не опасной, восстанавливать дар тем, у кого с ним возникли проблемы, и, вместе с тем, обеспечивать порядок в провинции, обезумевшие от шока и горя жители которой теперь медленно, понемногу, приходили в себя.

Однако были и обстоятельства, которые располагали к моей личной поездке в Милэсайн. Еще до отъезда из БаэдэллиБэнджамина и Карру появились первые сообщения, и за те месяцы, что они провели в дороге и работая в Дариане, сообщений становилось все больше. Содержание таких донесений было вполне ожидаемым и весьма немудреным.

Крупнейшие землевладельцы Милэсайна, бароны и графы из самых родовитых и старинных семей Империи, многие из которых корнями уходили еще в эпоху Милэсайна-королевства, всегда отличались достаточно яркими сепаратистскими настроениями. При многих моих предшественниках настроения эти разыгрывались по любому удобному поводу, в самом начале моего правления даже состоялась было попытка отделиться от Империи трех соединивших усилия графств и одного баронства, однако успехом она не увенчалась, мятежники были разбиты, но прощены милостью Фамэ. Наказание, возложенное на них, было денежным, и в пользу Империи отходили некоторые ранее принадлежавшие им земли. При отце подобные мятежи, быстро и сурово подавляемые, тоже имели место… И при дедушке…

И сейчас соглядатаи и верные подданные Короны сообщали, что, пользуясь случившимся, эти господа, нынешние владельцы земель, настраивали против Империи своих крестьян и слуг, и даже жителей небольших городков, отдаленных от центра провинции и менее всего пострадавших. Под предлогом того, что Дариан не заботится о них, не помогает, только приезжают самиры Отряда и ничего не делают, ходят, что-то вынюхивают, да их еще и приходится содержать. И многие, напуганные случившимся, поддавались на довольно-таки глупые провокации, присоединяясь к вновь зазвучавшим требованиям позволить Милэсайну выйти из состава Империи, заглушавшим даже выражение ненависти народа к молодой Императрице… Так или иначе, именно эта ситуация привела меня в Милэсайн лично, на троне остались Иларда и уже неизменно остававшийся в помощь сестре Ладар, самым активным образом занимавшиеся беженцами и разоренными обитателями провинции. Бабушка и Тионий по мере сил им помогали, и за то, чтобы в Дариане дела шли спокойно, можно было не волноваться.

Бароны, получив посланное еще из Дариана приглашение встретиться в резиденции Фамэ в Баэдэлли и обсудить их беды с Императором, как и большинство свободолюбивых графов, на него откликнулись. И сейчас, получив разрешение, тяжело, нарочито грузно, горестно вздыхая, рассаживались вдоль стен Малой Залы, предназначенной как раз для подобных аудиенций. Большинство собравшихся годились мне если не в дедушки, то уж точно в отцы, но мелькали среди этой дюжины и молодые лица. Моих лет, может быть, немного старше.

Когда делегация наконец устроилась с должным удобством, повисла тяжелая, мрачная тишина. Родовитые господа переглядывались, вопросительно посматривая друг на друга, потирали подбородки, поглядывали на писарей и стражу, искоса на меня самого, и никак не решались. Наша сторона нарушать молчание тоже не спешила, ни я, ни Бэнджамин, и первым заговорил один из молодых землевладельцев, видимо, самый смелый.

- Ваше Величество, - почтительно начал он, поклонившись. – Вам, верно, уже известно, что одним из наших требований, вернее будет сказать, главным требованием, является выход наших земель из состава Империи. Милэсайн был присоединен к Никтоварилианской Империи насильно, захваченный войсками вашего почтенного предка, Императора Бэакара Второго. Однако… Насильственность данного события делает его законность достаточно спорной.

- Более того, - подтянулся барон Уму, постарше, хорошо мне знакомый еще задолго до воцарения. – Наши подданные, вернее, ваши, разумеется, но те, что населяют наши владения, выражают схожее желание. После случившегося здесь, в Баэдэлли, и в провинциях… - мужчина слегка замялся. – Ваше Величество, со всем глубочайшим почтением к вам и Империи… Мы понимаем, Империя велика, и у нее множество хлопот и проблем…