« Берегите людей и танки, штандартенфюрер! – Отто вспомнились напутственные слова Старины Ганса. – Затраты на производство одного « тигра» …до миллиона рейхсмарок! Да, да…Стать командиром батальона таких тяжёлых танков…Это большая честь, но и большая ответственность,, мой мальчик» .
– Моё почтение, экселенс, – наводчик Клаус первым не выдержал гнетущего напряжения, вытер мятым платком сырой лоб. – Шеф, мы же…Мы же не будем поступать, как выскочка Зельдте? Ведь так?
Отто несколько секунд смотрел на него молча, потом щёлкая суставами пальцев, с усмешкой сказал:
– Ты что, Клаус родился под созвездием тупого Быка? Знаешь, что говорили древние римляне о покойниках?
– ? –в глазах наводчика светился огонь тревоги и нетерпения.
– Либо хорошо, либо ничего.
И снова они сидели, и слушали, сводящую с ума какофонию неумолкающей канонады. И снова, одержимый наползающим безумием мести, штандартенфюрер СС просчитывал все « pro» и « contra» сделанных им шагов. Все сходилось идеально: след в след. Сделав именно так, как было сделано, они могли накрыть большинство машин противника. Как Бог свят! Это был вопрос только выдержки и дисциплины, чтобы никто не открыл огонь слишком рано, не обнаружил себя. Но батальон Железного Отто, чёрт возьми, проделывал это уже столько раз, что всё должно было получиться. Секторы обстрела были обозначены во всех подробностях. Однако при этом важно было только, чтобы левый « тигр» стрелял в первый русский танк, а правый « тигр» – в последний. Все « тигры» должны были открывать огонь одновременно по его команде. Всё это время заклятый комбат Танкаев не выходил из его головы. Соблазн внезапно обрушиться на него всей своей мощью была велика. Но и упустить такую добычу, которая сама шла к ним в руки, барон не мог. Но более того, он не смел, допустить того, что бы танки большевиков оказались у него в тылу!
Так, в маяте и на нервах, они пребывали в состоянии ожидания минут сорока, если не больше. В таких ситуациях минуты и впрямь становятся вечностью. Scheibe! Наконец, они заметили на юго-востоке клубы выхлопных газов. Если это не были их боевые товарищи из других танковых рот, то это могли быть только иваны. Через оптический прицел Отто вскоре смог распознать, что это были быстро приближающиеся танки. М-да, сомнения развеялись, но терзания оставались: свои или чужие?
…Через пару минут импульсивно замигала рубиновым глазком лампочка радиопередатчика и несколько возбуждённый голос унтерштурмфюрера Гюнтера Шольца доложил:
– « Ольдгерд» « конраду» …вижу танки…Ждём вашей команды…
Sehr gut! Его надежды, опытного Охотника за головами, оправдались. Иванам ничего не было известно о неудаче своего передового охранения, попавшего под опустошающий налёт штурмовой авиации Люфтваффе. Это было понятно уже потому, что пехота плотно гнездилась на танках, пушки были в походном положении, а русские двигались маршем по дороге, как им, вероятно , казалось за линией огня. Теперь танкисты фон Дитца также могли хорошо различить грузовики между бронемашинами.
Признаться по совести, Отто был удивлён. Видит Бог, он рассчитывал увидеть их со стороны Орловки, где войска генерала фон Вейхса уверенно выдавливали, словно кровавый фарш из мясорубки, разрозненные части защитников города. Но эти…двигались со стороны Красной слободы, либо Мамаева кургана, где по оперативным сведениям разведки, ныне находилась ставка 62-й армии Чуйкова.
Повсему эта колонна торопилась на выручку 472-го стрелкового полка, а значит и танкаевского рубежа. « Чтож, Танкаефф рвётся к моим « тиграм» , – холодно усмехнулся барон. – Гуд. Зер гуд. Он знает силу и ярость их хватки» . Как конь попавший ногой в сурочную нору, скачка мыслей споткнулась о вновь внезапно возникший перед его глазами образ Хубе. А вместе с ним и их последний разговор tete-a-tete.
– Гутен таг, майн фройнде! И сразу по существу. Завтра решающий бой. Будь осторожен, Отто. Танкаефф опасный зверь. И ты, мальчик мой, уже не раз смог убедиться в этом…Уж если этот сталинский пёс вцепился, он не отцепится, – пока не добьётся своей цели. Вы, барон, как мне видится, и есть…его заветная цель.
– А он моя, будь я проклят! – взорвался Дитц.
– Ещё раз, от всей души, барон…желаю вам удачи! Она…ой, как понадобится вам, причём вся, до самой последней капли, не так ли?
Отто выдержал пристальный взгляд Хубе, промолчал, упрямо сжав челюсти и выпятив твёрдый, как гранит подбородок.
– Blut und Boden. Кровь и земля! – Хубе вскинул в нацистском приветствии руку.
Отто тот час последовал его примеру:
– Gott mit Uns, meine exselens! C нами Бог, мой генерал!
– Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер!Fur Fuhrer und Faterland! За Фюрера и Отечество!
…Видение Хубе исчезло. Отто судорожно дёрнул кадыком. Провёл рукой по подбородку и почувствовал: он подёрнут едва ощутимой колючей щетиной. « Prost! Да что со мной?..Похоже, Марит была права…Я и в самом деле не побрился. Хм, но я же определённо помню…брился!..»
* * *
…Неприятель двигался стороной, прямо перед их взором, будто на параде. До него было не более 600-т метров. На каждом танке виноградными гроздьями налепились солдаты. Автоматчики в плащ-палатках, касках-ушанках, сидели-стояли на броне по 12-14 солдат. Они и не подозревали, что их ждёт впереди.
Лампочка индикатора вновь лихорадочно замигала. На челюстях Дитца напряглись сухожилия желваков.
– Шеф, почему молчим? « Ольдгерд» на связи!.. – с плохо скрытым упрёком вскипел Зюнгвальд, взглянул через плечо на внимательно следящего за русскими в перископ полковника. Глаза его полыхнули возмущённым огнём. Наступила неловкая пауза.
Дитц оторвался от перископа, всматриваясь в глаза молодого стрелка-радиста. В них тлела ужасная горечь-обида давно голодающей собаки. И было в них ещё что-то, затаившееся гораздо глубже и ближе к душам всех членов экипажа. Отто заметил лишь быстрый всплеск этого чувства, как отблеск ртути и узнал в нём страх отчаянья – чувство, которое он видел теперь нередко в глазах солдат 6-й армии Паулюса, и в последнее время довольно часто.
– Ты что такой напруженный, Зюнгвальд? Железный крест принёс или приказ из Берлина на мой арест?
Сидевшие вокруг засмеялись. В следующее мгновение все командиры танков, радиопередатчики которых работали на частоте « Конрада» услышали, лаконичное, твёрдое: – Внимание, взвод! Всем приготовиться! Наводчикам держать каждому свою цель! Рыцари Рейха! Сожгите всю эту славянскую мразь! Фо-о-яаа!
…Головной Т-34 уже готов был скрыться за спасительной высотой…Как вдруг крохотный незримый вихрь, вырвался из прозрачного зимнего воздуха. Мгновенно приближаясь, разрастаясь до плазменного облака, сметая перекрытия и стены, с чудовищной силой врубился в броню первого танка.
Хай, хай…Обман, который советский экипаж так и не успел разгадать, был обманом всей их жизни, которая случайно возникнув, кончалась здесь, – в грохочущем испепеляющем взрыве. Вырванная фугасом, охваченная пламенем башня бешено вращаясь взлетела на 8-12 метров и рухнула на идущий следом грузовик с пехотой, проламывая, как картон железную станину трёхтонки, дробя и сминая кости солдат. И право дело, глядя на эту жуткую многословную кровавую раздавлину из человеческих рук и ног казалось…Словно солдаты, подобно сотоварищам Одиссея, попали под чудовищную пяту свирепого исполина-циклопа, не знающего пощады в приступе бешенства.
– Фо-о-яаа!!
Танковые стволы « тигров» харкали длинными огненными мётлами, превращая колонну русских в липкий рулет из горелого мяса, клочьев металла и костей. Десятки солдат были разорваны осколками, десятки убиты на месте ударной волной.
Отто охваченный звериным восторгом, видел в перископ белые бельма взрывов, раскалённые стебли ртутного пара, корявые кочаны чёрно-сизого дыма, огромные жемчужно-пепельные грибы истребляемой материи. Alles fur Deutshland!5 Он был одержим единственным диким желанием разрушения. Желанием, которое перерастало в дьявольскую маниакальную страсть. Аристократическое лицо барона, минуту назад ироничное, покровительственное, с надменной улыбкой, смеющимися ледяными глазами, в раз изменилось. Казалось, разбилось в дребезги прежнее зеркало: жуткое, изуверское, с набрякшими желваками и жилами, безумными зрачками, дрожащими, бурно дышащими ноздрями.
